Повесть
2.
- Ты можешь, конечно, и дальше спать, но скоро остановка, предлагаю проветриться!
вот же как, утро уже, если не день. Михаил лишил меня того, чего я ждал и боялся. тихого пробуждения в диалоге с собой, первых мыслей, которые накатывают негаданно - страх или гордость. первым вспоминается самое важное - план... а тут вроде как уже путевОе настроение, процесс езды, расписание сплотило нас, приучило выходить, разминаться на станциях - силы и ловкость не должны покидать нас ни на миг. так что уговаривать себя, как раньше, дома - не заставляю. сползаю с полки и причёсываюсь, благо дверь закрыта, а зеркало до пола.
- Я смотрю, ты тут шоколадный террор проводил ночью...
- Он мне тебя заменял, шоколадный ты мой.
- Ладно, давай по кофейку и на воздух, через полчаса остановка.
да, нужно пусть и растворимого, но кофия хлебнуть и взбодриться - недосып от ночных размышлений расслабляет с утра, а это недопустимо. пропускаю широкого Михайло в коридор - точнее, это он меня, звеня подстаканниками, сталкивает на сидение. время-время... время ещё есть, хотя мы и не смотрим на часы - но знаем, что ближайшая неделя пройдёт как год по интенсивности.
два стакана кипятка на столе, Михаил щедро, по две ложки с верхом, чернит кипяток, а сахару себе не кладёт, лишь мне презрительно кидая пару кубиков. как он пьёт такую горечь? впрочем, душа-потёмки - это именно про него. она у него такая, кофейная, горькая. но и правдивая.
- Мне снилось или ты ночью тут вещал?
- Да, Миш, общение имело место, только собеседник не откликался.
- Извини, просто мы по-разному с тобой достигаем состояния покоя, мне, чтоб заснуть, надо помолчать подольше, тебе - поговорить...
довольный он, когда отхлёбывает кофе, похож на белого медведя, жрущего рыбу. отхлёбывает звучно, эпатажно - знает мои питерские дворянские замашки, словно вызывает на бой, считает меня брюзгой. хотя, и прекрасно знает, что сейчас не до размолвок и разногласий по самым даже пустякам. допускает игру на бытовой территории и веселеет от этого. печенье, купленное у проводницы, пахнет то ли брезентом, то ли складом - но это самое дешёвое, что мы могли себе позволить. его ехидные жёлтые глаза так и подзуживают спросить что-нибудь, но не вчера, с высоты тех размышлений, а сегодня, в упор.
- Хорошо, плана не коснусь, но зачем ты на старости лет прибился к Левому Фронту - можешь объяснить?
- Там взаимопонимание совсем другого уровня.
- А не боишься их подставить, ведь имя твоё обязательно найдут и у них на сайте?
- Вот на что мне действительно наплевать, так это на возню фэсбовских дознавателей.
- А их регионалов если цепанут?
- Они понятия не имеют о плане. Расскажут, что знают обо мне, всего-то. Это ерунда, Макс.
отчего-то он взялся быть старшим в нашей связке. моя роль - самая ответственная на втором этапе, - ему кажется детской, отсюда и высокомерие некоторое. но это маска, под ней - глубочайшее уважение. потому что мы долгие годы шли к этой идее, вспыхнувшей в моей неуёмной голове, но при этом озарившей ещё несколько голов наших. наших уже условно, моснацболов - они разбрелись, оставаясь в кругу общения и совместных действий. но разбрелись - одни к правым ринулись, Мише было интереснее с леворадикалами, и у них он что-то почерпнул. однако идея киннэппинга мгновенно его мобилизовала.
- Ладно, оставь пока энергодринк тут, не сильно остынет, пока проветримся.
мы быстро остановились, и пора размяться на воздухе. как члены спортивной некой команды мы резво сбегаем по лестнице вагона, приветливо оглядывая полные ножки проводницы - она симпатизирует нам и не надо её разочаровывать. после искусственной прохлады даже приятно живое тепло, жара ещё не захватила день... остановка это последняя перед Новосибом, мы в самом хвосте поезда, поэтому ни вокзального павильона, ни названия - мы спешим в сторонку, тут сараи да заборы деревенские.
отжимаемся на траве наперегонки - пахнет полынью тут и козами... набрав до этого кофейной бодрости лишь рецепторами, мы теперь перегоняем её в мышцы. Михаил явно обгоняет меня на пяток отжиманий. делает теперь с прихлопами, успевает поглядывать на меня, подмигивать. я же свой длинный торс на кулачках отжимаю не на спор, а ото сна подальше, мне нужна сила, сила убеждений, чёткость намерений, а она и в мышцах обитает...
вот теперь пора вдохнуть полной грудью и поскакать на месте, высоко поднимая колени. понимаю задумчивую улыбку Михаила: да, это наша страна и наша разруха, эти косые амбары и заборы, сгоревшие вагоны электричек, опустевшие заводы. и скоро мы освободим от постсоветского регресса, от сырьевой и водочной зависимости, а точнее - от бесцельности бытия все родные просторы, просияет снова вектор! сколько веков и индустриализаций должно было тут пройти, чтобы хоть шпалы появились бетонные? но и они только на двух центральных путях, боковые - с деревянными, небось ещё транссибовскими... чуть поодаль от деревянной станционной рухляди, принадлежащей государству, за пыльной дорогой - кирпичный особнячина с синей крышей и золотистым флюгером-петухом, в четыре этажа за железным занавесом... явно кого-то из местных чинуш жильё. всё видно, на самом деле - откуда убывает, и куда прибывает. но удивляться так можно веками - нужно найти событийную опору для рычага изменения общественного строя, и мы её, кажется, нашли.
Михаил, угадав мои размышления, в свою очередь, разряжает неспортивную атмосферу: знает, что я не могу удержаться при виде его национал-социалистических приседаний. это когда вместе с поднятием левой ноги из полуприседа он вскидывает хайлем правую руку. может это делать сосредоточенно, и чем серьёзнее - тем мне веселее. что возьмёшь с левака, ничего святого!
- Ладно, побежали назад, стоянка десять минут всего.
командир - он и есть командир. тем же спортивным гуськом добегаем до вагона. проводница всё на нас дивится... кофе и впрямь остыл как раз до нужного мне состояния, ненавижу обжигаться этим напитком. но поезд никуда пока не едет. Михаил приветствует свой стакан залихватским хлюпаньем.
- Ты вчера сказал, что не вовремя киднапИруем. А чего ждать, такие идеи ведь тоже стареют?
- Не понял меня, Макс, снова. Я о том, что первой волной - будет негодование. Вот мы бы прошлись с тобой сейчас по домам ближайшим - ты думаешь, им нужен социализм вообще, как таковой?
- Я думаю - да, если в конкретных цифрах экспроприированного у олигархий его представить, воруют-то и их нефть.
- Вот то-то и дело, столичная твоя душа! В цифрах, в словах... Ты ж пойми - над ними такой гром грянет, что вся страна перекрестится! И что тогда? Ты уверен, что кто-то подумает о социализме?
- Вот это уже моя забота. Многие будут хоть в стороне, но за нас. За отвагу такую будут уважать, за целесообразность, за то, что не простили, в отличие от них же - для этого я и буду, в отличие от вас...
- Так, не заговаривайся и не забывайся.
дружно отхлёбываем кофе: он прав, план словесно неприкасаем. Михаил молча идёт за новой порцией кипятка для себя. возвращаясь, закрывает дверь, что мы обычно не делаем. пока стоит поезд - стоит и кондиционер, новая порция кофе-Мих наполнила купе буржуазным уютом, потеплело.
- Ты посмотри, Макс, как они живут, как они изменились, схоронив СССР! Ты заборы их видел?
- Только что думал об этом снаружи.
- Вот-вот, ты снаружи для них, как и социализм. Да, они, некоторые - это слово уважают. Вроде это лучше, чем капитализм. Но ты взгляни на заборы - это же дополнительные крыши!
- Сплошные заборы и раньше были...
- Нет! Не у дач же и не у частного сектора. Их крыши съехали на место заборов, пойми! Для них сосед и прохожий - не более, чем атмосферные осадки, их взгляды это угроза извне. Они проклинают советский железный занавес, но сами создали его не меж Европой и родиной, а уже на каждом шагу, меж соседями...
- Но всё же они общаются...
- Не все и не всегда, меж ними - железный занавес, сплошной: не вижу, не слышу. Но есть у них одно общее, одинаковое окошко, градусник общей температуры по больнице...
- Тэвэ не все смотрят, особенно за такими заборами, там спутниковое.
- По такому поводу, будь уверен, посмотрят! И вот там первая реакция и первые действия определят всё. Наша часть продумана до миллиметра, там не будет ни лазутчиков, ни даже птиц случайных. Но мы можем дать им и вовсе другой допинг, какой в Великой Отечественной использовался - они ради отца нации, с усилением страха, могут и объединиться, начать рыскать отрядами.
- Не дорыщут.
- Даже наверняка - но после этого о каком ты с ними будешь социализме толковать? Только о национал-социализме, учти, и лидером его де факто будет всенародно разыскиваемый! Ведь повылезает казачьё всякое, будут самосудом грозить, парамилитарес соберутся с карабинами на охоту - и всё это время не кто-то, а ты должен будешь работать чётко по плану, слово в слово, но не теряя нити событий, отзывчивости на их ярость низкопробную, на реплики всякие, то есть и в твоих конкретно руках будет судьба...
- Не забывайся, товарищ.
- Да, да...
двинулся вагон, словно ждал нашей передышки... и тут в наше купе заглянул запыхавшийся мужичонка лет за тридцать, но лысеющий. не по сезону тёплые штаны из чёрного нейлона, чёрные недешёвые сандалии на босу ногу, чёрная же разгрузка поверх серой футболки и кепи а ля войско польское - какой-то местный милитари-франт. откуда взялся?
- Не помешаю?
- Нет, конечно...
как обычно, с незнакомыми басящий, Михаил двигается, хотя франт глядит как на своё именно на моё место - моя очередь лезть наверх, видимо. билет-то мой именно оттуда родом. делаю движение в сторону лестницы.
- Не беспокойтесь, я до Тюмени только, а вы?
- А мы ещё раньше. Миш, угости кофейком, а я полезу наверх, подумаю, может, и досплю...
- Валяй. Кофе с сахаром или без?
- Да спасибо, вы так прям сразу... Меня Колей зовут, кстати.
- Как президента... Я Захар, а наверх слинял Дмитрий.
- А почему как президента, я-то не Дмитрий?
- Ну, Николя Саркози тоже президент...
хитро глянув на меня вверх говорит Михайло и выходит с моим пустым и своим недопитым стаканами. он запросто носит без подстаканников горячее - этим и хочет показаться. попутчик располагается подо мной, я его и не вижу, только слышу хозяйственную возню. хоть и ехать недолго, а всякий берёт что-то покушать в путь - спешно на стол выставляет Николай бутерброды с ветчиной, но его деятельность прерывает звонок на мобильный: ритмичные стоны мадам «там-там» под невнятный джаз раздаются нарастая, и как раз достигают кульминации, когда Николай, вскочив, достигает в своей чёрной поясной сумке телефона и входит Миша с двумя стаканами кипятка в ладонях. удивлённый этой картиной попутчик приседая пропускает скорее его к столу и отвечает кому-то:
- По договору они двести... слышь, двести нам должны! Доделывай вагонкой. Или требуй предоплаты. Ага, хрена сайдинг им... Про двести не забудь, вернусь - чтоб всё было, двести тысяч, ты меня понял. Ну, всё.
Михаил смастерил два стакана густейшего кофе для отвода глаз и мыслей. кажется, ему не нравится этот эпизод, включая разговор - что-то он заподозрил. телефон действительно мог работать только на определение в пространстве под прикрытием разговора. я знаю Мишину политику недоверия, она, в отличие от нормальных дорогих россиян, наоборот, выражается в общительности и разговорчивости. легко выдумал имена, легко угощает кофием: только бы не вызывать интереса, вопросов, поисковой активности попутчика, которая станет маркером в памяти («что-то меня заинтересовало»). важно создать ауру привычности...
- Что, Николай, строитесь?
- Не себе, у меня строительный бизнес.
- О, бизнесмен. Для Сибири редкость, наверное? Нелегко вам?
- Нормально, строим. С сезонными рабочими только беда. Китайцы...
- И по-русски, конечно, не бельмеса? Понаехали...
- Нет, говорят - они хитрее, чем кажется. Здесь-то они на вторых ролях, а подальше на Восток и Юг уже сами строят, там нам делать нечего, целые компании китайские, склады, автобазы...
завидую я Мише: он может запросто сыграть любую роль попутчика, он прекрасно знает весь ассоциативный ряд, который вызывает его внешность, и поэтому сейчас будет строить из себя великоросса. он почти не смотрит на попутчика, пока тот возится. большой свой чёрный смартфон он после разговора положил почти посередь стола рядом с бутербродами - если включён микрофон, точка выбрана идеально.
- А по профессии вы кто, Николай? Я по виду подумал, что экономист...
- Нет, Путин же сказал, что стране нужны инженеры, а экономистов-юристов избыток. Инженер я вот, раньше на заводе работал, но завод как раз китайцы на металлолом приняли, вот теперь крутимся сами...
- А к Путину так прислушались почему?
- Ну, так правильно сказал-то, и про меня, к тому же.
- А слышали, что китайцам он остров Тарабаров отдал, например?
- Да что нам этот клочок земли? Они и больше взяли бы, если б война.
Михаил сразу пошёл козырями. может, и правильно: фэсб заберёт круто либо в нашу, либо в путинскую сторону. а этот мужичок вроде сам по себе - видно, что вопрос какие-то сомнения в нём старые поднял. в голосе то ли усталость, то ли досада появилась - вроде как и кофе пьёт наш, но с нами не согласен. нет, он настоящий, не подсадной. видно - переживает. а Миша тут же и дожимает:
- В мирное время такие подарки никто до Путина не делал. А когда уступают в аграрном вопросе, в остальном - тем более. Вам, Николай, не жалко завода-то?
- Как не жалко? Работали, бед не знали: отпуск на Чёрном море, жильё, будущее.
- А при Ельцине или при Путине продали на распил?
- При Путине... Но что мне жалеть? Мне грех жаловаться, я-то успел сколотить своё дело, а вот другие, сотни, вот куда они пошли - я не знаю, и даже, честно говоря, боюсь узнать.
теперь Михаил отступает, будет придавать разговору весёлости, чтоб не одна эта сократическая беседа запомнилась - так, говорили обо всём... но я-то не могу от младенчика уйти думами. везде его следы: даже этот, уж на что в своей полосе успешный кекс (другой бы ехал электричкой или автобусом), и тот не без претензий. а те, у кого братьев, как у меня, забрали на Вторую Чеченскую? и неприятно (потому что знаю приёмы и аргументацию Миши), и интересно, чем закончится их разговор - это важно, потому что это бизнес-класс, не мы-маргиналы... чёрт, опять уничижение - будто не было ночного моего разговора с собой. я часто усиливаю свои думы чьим-то разговором - вегда кажется, что твой ответ появляется и быстрее и точнее он. но сейчас нас словно сразу троих слышно, кофе подогрел разговор и мне он - как необходимый фон аутотренинга. мы уже близки к точке невозврата, но пока едем, пока не сошли - ещё можем казаться пассажирами, которые могут менять направление пути. однако мы связаны с Михаилом и даже с этим стройбизнесмеником - одна страна, одна судьба...
Продолжение следует. Перепечатка повести частями или целиком может осуществляться только при сохранении авторской стилистики и пунктуации, при согласовании с автором, так как на повесть распространяются все авторские права, принятые законодательством СССР, РФ и Вселенной.
|
|
