"Интеллигент в Польше - это всегда "образованец", непокорный и неудобный для властей" - заявил в интервью журналу Film Анджей Вайда, величайший конформист польского кинематографа, золотая рыбка, готовая выполнить кинопожелания любой власти, лишь бы всегда оставаться наверху. В те времена, когда это приветствовалось властями, Вайда был марксистом, свято верующим в то, что мир состоит не из народов и религий, а из социальных классов ("Земля обетованная"). Когда запахло сменой системы, Вайда начал изображать из себя оппозиционера, чтобы получше устроиться после возможного перелома ("Человек из железа").
После реставрации капитализма в Польше Вайда полностью перестроился и заявил, что "Земля обетованная", ранее воспринимавшаяся как самый марксистский фильм в истории польского кино, интерпретировалась ошибочно. По сути, она представляет собой похвалу капитализму как системе, которая позволяет свободно обогащаться самым проворным и эффективно решает проблемы (например, путем расстрела рабочих, которые не позволяют обогащаться достаточно быстро). Теперь пришло время Катыни: нужно показать, что система, взрастившая Вайду, на самом деле была хуже, чем фашизм. Ведь таково пожелание нынешних властей. Для исполнения всех желаний братьев Качиньских в этом фильме не хватает только деморализованного коммуниста-педераста, насилующего в полях невинных польских мальчиков.
Если к власти в Польше когда-нибудь придут маоисты, то Вайда будет тем отличником, который первым вскочит из-за парты с воплем: "Я, я! Я первым экранизирую Красную книжечку!", а в интервью будет подчеркивать, что "Катынь" - это на самом деле похвала коммунизму как системе, умеющей справляться даже с самыми закоренелыми и бесполыми врагами, которые не сопротивлялись, даже когда их вели на бойню. А "Пан Тадеуш", несомненно, окажется закамуфлированным призывом к проведению в Польше "культурной революции" по китайскому образцу (в нем представлены непростительные недостатки польских элит, этих распущенных и спившихся дармоедов, которых нужно, наконец, заставить работать).
Однако, если "Земля обетованная'"- это шедевр, пускай даже Вайда числился в марксистах лишь из конъюнктурных соображений, то "Катынь" - это патриотический китч, за который становится стыдно. Его не смог выдержать даже Первый Антикоммунист польской критики Кшиштоф Клопотовский (Krzysztof Klopotowski). Во-первых, во времена 'Земли обетованной' у Вайды еще был талант, от которого за последние два десятилетия не осталось и следа. Во-вторых, у марксизма было то преимущество, что, невзирая на пропагандистское присвоение его некоторыми государствами, он является теорией подлинно универсальной, в отличие от психически нездорового национализма и антикоммунизма, плодом которого является новейшее творение "рыбки".
Где-то в районе "Перстня с орлом в короне" [1993 г. - прим. пер.] Вайде пришло в голову компенсировать интеллектуальные недостатки своих все более слабых киноидей цитатами из самого себя, из эпохи былой славы. То же самое повторяется в "Катыни". Дерево с изломанным рисунком ветвей, которое видит в момент гибели один из героев, - это явная цитата из "Пепла и алмаза".
Вайда пытается выдавить из себя символы и метафоры, которые когда-то были его фирменным знаком, а при этом ведет себя так, словно обращается к неграмотным. Мало того, что героиня Челецкой, которая хочет поставить брату надгробную плиту с настоящей датой смерти, прозрачно отсылает нас к Антигоне, так еще, чтобы никто случайно этого не прозевал, режиссер велит героине идти в театр и продать свою золотую косу на парик актрисе, которая играет именно эту роль, и пройти мимо плаката с названием греческой трагедии.
Вайда ставит знаки равенства между захватчиками. Немцы арестуют профессоров Ягеллонского университета, а русские - офицеров, представителей элиты (именно так: немцы и русские, а, может, даже "швабы" и "русаки"). Мир состоит из народов, а классовые и идеологические конфликты, которые для каждого здравомыслящего человека лежат у истоков Второй мировой войны, просто не существуют. Наихудшая форма реакции, фашизм - то же самое, что коммунизм, а приход русаков - это лишь замена одного оккупанта на другого.
То, что нацисты хотели ликвидировать поляков вместе с остальными славянами, а Советы - изменить социальный строй, ускользает от внимания Вайды. Если бы этот "советский оккупант" не пришел, то нас бы тут уже не было. Вайда не видит морального различия в том, что третий рейх шел убивать "недочеловеков", а солдаты Красной Армии (независимо от того, как поступал сам Сталин) шли с верой в то, что никого нельзя считать недочеловеком, и за эту веру, за то, чтобы уже ни к кому и никогда не относились как к недочеловекам, они принесли самую большую в годы Второй мировой войны жертву - собственными жизнями.
Вайда, по сути, разделяет элитарное презрение к "низшим", которое позволило нацистам создать идеологический конструкт Untermenschen. С нескрываемым отвращением он показывает послевоенное продвижение по социальной лестнице служанки, которая вследствие "ереси коммуняк" забыла, где ее Богом предназначенное место: подавать к столу генеральше. Солдат Красной Армии он показывает недотепами, глядя на мир глазами интеллигентской 'элиты', воротящей нос от русского варварства. Польские коммунисты - как один коллаборационисты, лишенные морального хребта - ведь поляки не отличались друг от друга по взглядам, отличались они только от других народов.
Согласно Вайде, польских коммунистов, на самом деле, никогда и не было. Ни один из них не верит ни в устанавливаемую политическую систему, ни в теорию Маркса. Они прибиваются к захватчику потому, что не имеют духовной силы, которая характеризует здоровые католические национальные элиты, воплощенные в Стэнке, Челецкой, Осташевской, Жмиевском и архипрекрасном Малашиньском. Кроме того, красавцев среди коммунистов, естественно, нет. Чем, кроме объекта, такой образ мышления отличается от антисемитизма?
"Катынь" встраивается в большой пропагандистский проект польских правых: создания комплексного, идеологически насыщенного видения Второй Речи Посполитой как лишенного внутренних антагонизмов края национального счастья, позже - жертвы красных, которые ее разграбили, похоронив национал-католическую систему ценностей благородных довоенных элит.
В сентябре у нас была возможность посмотреть на канале TVP спектакль телетеатра "Первое сентября" (режиссер Кшиштоф Ланг (Krzysztof Lang), а также низкопробное кинопроизведение Михала Квечиньского (Michal Kwiecinski) - кстати, продюсера "Катыни" - под названием "Завтра мы пойдем в кино". Согласно этому видению, довоенная Польша состояла, собственно говоря, из элит, живших в красивых домах и огромных квартирах, полных антиквариата. Только откуда же прислуга, которая смахивает пыль с этого антиквариата? То, что это был один из наихудших периодов в жизни страны, что тогдашние элиты составляли лишь крошечную долю общества и могли позволить себе красивые дома, благодаря крайне несправедливым отношениям собственности, и что - как когда-то сказал Куля - вся страна из-за этих элит пала жертвой жуткой эксплуатации, главным образом, иностранным капиталом, в рамках этого видения полностью вытесняется и покрывается молчанием. Внутренних этнических и религиозных конфликтов нет - так же, как и классовых.
В Катыни все "наши" - католики, перебирают четки и шепчут молитвы. Нет ни одного еврея или православного - и это в такой многокультурной стране, как тогдашняя Польша! В фильме вообще нет драматургии, связной сюжетной конструкции, подлинных драматических конфликтов. Единственный герой - Дело, а ходульные персонажи - лишь приложения к этому Делу. Нет ни одного живого, психологически или социологически достоверного человека.
Жены офицеров - воплощение национальных добродетелей. Обладая классовым, религиозным и этническим превосходством, они не замараны сексуальностью. Потеряв мужа, ни одна из них больше ни разу не влюбилась. Героиня Осташевской, даже увидев мужа и попросив его вернуться в семью, попрекает его лишь тем, что ей он давал клятву перед Богом. Ни у одной из женщин, лишенных мужей, тоска не имеет сексуального измерения - это чисто патриотическое чувство.
В лагере офицеры молятся и рассуждают лишь об Отчизне. Они не бегут, даже если нет стражи. Жмиевский только ходит, калякает в своей тетрадке и кашляет от холода. А ведь прижмись он от этого холода к другому заключенному - может, от одиночества и отчаяния они бы разговорились и эта тоска, по крайней мере, была бы разбавлена интересной сценой! Один из офицеров пускает себе пулю в лоб - терзаясь муками совести от того, что он выжил, а, особенно, от того, что коммунисты лгут о Катыни. Помилосердствуйте!
К сожалению, "Катынь" в Польше обречена на кассовый успех. Вечером, когда люди ходят в кино по собственной воле, в залах пустые места, но утром и днем на рекордные 190 копий в кинотеатры загонят школы и армию.
Однако это самый глупый из фильмов Вайды, и поэтому у него нет ни малейшего шанса дать о себе знать в мире. Решение о его выдвижении на "Оскара" от Польши несерьезно. Одно режиссеру удалось блестяще: это безошибочное, хотя, к сожалению, не ироничное и, скорее всего, бессознательное воспроизведение психологии польских интеллигентских элит с их конъюнктурностью и презрением к другим социальным классам и народам.
Вайда нарисовал мир таким, каким его видит он и люди его круга, которых по невыясненным причинам считают совестью нации. Тем самым он непреднамеренно подтвердил правоту многих антиинтеллигентских пропагандистских лозунгов, которыми Сталин обосновывал уничтожение таких элит.
Журнал Le Monde diplomatique
От редакции: Нельзя не согласиться с марксистским анализом "Катыни", и тем он дороже нам, что занялся им польский товарищ. Читая соврешенно справедливые упреки Ярослава в адрес Вайды, мы то и дело ощущали, насколько, на самом деле, интернационален кинематограф - даже в своих национализмах, даже впадающий в весьма предсказуемые "измы", в тенденции. Нам то и дело казалось, что речь идет не об Анджее Вайде, а о нашем Никите Михалкове - вот она, точнейшим образом определенная Лениным, политическая суть кинематографа, который и по сей день остается важнейшим, главным из искусств, мгновенно и в массовом порядке доносящим актуальные политические идеи правящего класса до тех, кем он правит.
Режиссер вне политики - нонсенс, поэтому, наверное, не столь важно упрекать Вайду или Михалкова в политической ангажированности (по-другому в современном мире не бывает - бюджеты таких фильмов как "Катынь" или "Утомленные солнцем - 2" просто "неподъемны" для частных продюсеров, здесь нужна финансовая лапа государства, а значит имено госсзаказ), сколько нужно разоблачать их художественную ложь и конъюнктурщину. Ведь они-то пытаются в этом обвинять советское прошлое - что нечто замалчивалось, утаивалось от народа. Однако сами-то они честны ли в своих художественных домыслах?
Надо отметить, к сожалению нашему и всех наших левых товарищей в мире (и особенно таком ближайшем, как сестра наша Польша, до недавних пор социалистическая), что не только в польских коинотеатрах эта политическая заказуха будет "обречена на успех". Увы, весь политический бомонд, вся нынешняя правящая верхушка, элита постсоветской России - "вписалась" за Вайду, широко разрекламировала "Катынь" на телеканале "Культура", созвала диспут, создала вокруг фильма шумиху, замотивировала обывателя. Эти слезы - дешево стоят. А вот правду о событиях в Катыни до сих пор никто не знает - если в период перестройки самый ярый антикоммунист и антисоветчик А.Яковлев побоялся обнародовать ту геббельсвскую версию, которую безоговорочно приянли на веру нынешние властители сырьевой империи, как обычно всю вину возложившие на Сталина, своего идейного антагониста.
Однако, нездоровое желание покаяться за преступление, в котором до сих пор не найден достоверно сам преступник - выдает и в Медведеве, и в Путине весьма недалеких политиков. Таких же недалеких, каким режиссером является Анджей Вайда.
В "Пепле и алмазе" он мог еще подыгрывать "оттепельной" советской интеллигенции - изображая как бы трагедию террориста-патриота, не сильно оскорбляя Систему, весьма прочно тогда державшуюся и в СССР и в ПНР. Однако уже в "Бесах" - фильме во всех отношениях слабом, телевизионном, надуманном - Вайда опускается до каких-то вопиющих в своем дилетантизме поделок под русский лубок, не тянущих даже на уровень провинциального театра. К горячечности раскаявшегося в крамольной юности Достоевского Вайда добавляет свою диссидентскую зрелость, вследствие чего мораль фильма выглядит как православное покаяние Омара Шарифа, здесь как раз мракобесной критики марксизма (как тайного двигателя восстания), религиозной дури в ее православной ипостаси - хоть отбавляй.
Желание Вайды покаяться не только за автобиографически описанные Достоевским "крамольные кружки", но и за революционность как таковую - вот главный мотив съемки такого фильма, как "Бесы". Здесь не сиюминутная конъюнктурка - здесь что-то посерьезнее. Тут высказана политическая реакционная позиция, уже вполне сравнимая с изображенной на приведенном справа плакате. Впрочем, в России это, как и в Польше, ныне не в диковинку - беляков объявляют героями, о Колчаке снимают на государственные средства фильм не менее "Катыни" героизирующий весьма правые меньшинства, давно проигравшие свой бой в Истории. Но таков "их" реванш, увы.
Вероятно Вайда, уже ощутивший свою популярность в оттепельном СССР, стал в "Бесах" работать на "своего" зрителя - подливая масла в огонь будущей контрреволюции, ублажая впечатлительность советской либеральной интеллигенции, которая тоже бредила "грехами революции". И вроде выбрал такое классическое произведение - не придерешься...
Как верно пишет Ярослав, Вайда порой недостоин собственных же успехов, успехов своего начала - того же фильма "Пепел", в котором он тоже был озабочен родной историей и приблизился во многом к "Андрею Рублеву" Андрея Тарковского. И творческое кредо Вайды можно было бы определить через название его же фильма - "Всё на продажу". Если государственным спросом пользуется национальная скорбь, то он будет работать для этой "полки" супермаркета. В свою очередь, слившиеся в либеральном экстазе элиты нефтегазовой власти РФ и новой шляхты Польши - если б Вайды не было, то выдумали бы его, а еще проще - позвали бы Никиту Михалкова, этот мастер "Сибирских цирюлен" может быстро сделать любой "сувенир" не историческую тему, ему бы только бюджет и ценные указания...
Дмитрий Чёрный, писатель, редактор ФОРУМа.мск
Материалы по теме:
Должен ли сегодня Медведев каяться «за Катынь»?
Медведев на похоронах врага России снова обгадил Сталина
|
|
