(Очерк)
Прямо сейчас — запах жареных грибов через открытый балкон. Такой правильный (с лучком, со сметанкой!) и сильный, что голова закружилась. И сразу вспомнилась одна давняя история: запахи на меня всегда так действуют.
Лет пятнадцать назад ездили мы в компании на Селигер. В конце июля — была жарища и вода теплая, но грибы уже пошли. Кто-то разрешил нам провести две ночи в своем недостроенном бревенчатом доме на берегу. Поехали вшестером: мы с мужем, его бывший одноклассник с очередной женой (каждая следующая у него была моложе предыдущей, разница в возрасте между мной и тогдашней Светой составляла почти 20 лет!) и еще один их одноклассник, только что овдовевший, с сыном-подростком Димой. Очень мне жалко было этого паренька — худого, молчаливого, в жутких расчесах от нейродермии. Он не купался, все время стоял с удочкой в стороне. Вообще мне там не очень уютно было: как-то чувствовалось, что все против воли сравнивают двадцатилетнюю женщину с сорокалетней, и не в пользу последней, понятное дело. Это при ровесниках-мужьях, м-да. Только Диме было все равно.
Вдруг среди бела дня мы случайно нашли какое-то удивительно грибное место и насобирали три больших пакета подосиновиков и белых. Забыла сказать, что готовили мы по очереди: то юная Света, то я. Что-то самое простое, там какая-то убогая электроплитка была, особо не разбежишься. И вот как раз моя очередь. Я готовить не очень люблю и не ахти как умею — а тут такая ответственность! Грибы-то благородные, настоящие, немагазинные!
В общем, сварила я отдельно картошку в шелухе, потом в огромной черной сковороде (нашла и отмыла!) пожарила грибы с луком, добавила в них очищенную картошку, сметаны туда бухнула прилично. Перемешала. Запах — точно такой же, как ко мне сейчас через открытый балкон вплывает.
Вынесла на улицу здоровенную эту сковороду, разложила всем. Ест народ, помалкивает. И вдруг Дима говорит (я до этого и голоса его не слышала): «Тетя Оля, как вкусно! А еще можно?» Чувствую, как слезы закипают, сиплю «ну конечно же!» и вываливаю ему в тарелку все, что осталось.
P.S. Через несколько лет у Димы погиб отец, и он остался круглым сиротой. Парень уже учился в МГУ на военного переводчика, на платном отделении. Бабушке с дедом плату за учебу было не потянуть. Знаете, что я сделала? Через тогдашнего председателя Мосгордумы Владимира Платонова, входившего в совет ректоров Москвы, добилась одного-единственного бюджетного места — для Димы. Добился, конечно, Платонов, которому я, сотрудница думской пресс-службы, рассказала про мальчика.
Вот такой конец истории. С мужем я давно развелась, про компанию эту ничего не знаю. Но молчаливого паренька, искренне похвалившего мою стряпню, буду помнить всегда. Думаю, он меня тоже помнит.
|
|
