Это только кажется, что время — однородная и одномерная субстанция.
Время — как вода: может быть пресным и соленым, спокойным и стремительным, мирным и бешеным, как белый шквал. А может заснуть глубоким и крепким сном, как океан в часы штиля.
И у каждого времени есть свое знание.
Наше поколение знает нечто такое, что не по душе идущим нам на смену. Ну, например, что всякая революция заканчивается контрреволюцией, и наоборот. Многие это понимают, но мало кому удавалось остановить безостановочную работу Колеса сансары в истории, а если и удавалось, то лишь на мгновение.
Я одновременно завидую и сочувствую нынешним двадцатилетним.
Завидую, потому, что доступное сегодня каждому (ну, или почти каждому), в наши 20 лет проходило по разряду научной фантастики.
И сочувствую. Но вовсе не потому, что они рискуют наступить на наши грабли наивных надежд, разбившихся о привычный цинизм.
Нет, мне жаль их именно потому, что на их долю уже не осталось мало-мальски приличной порции этих самых наивных надежд.
Нынешним двадцатилетним (в большинстве) уже не суждено поверить ни в священное братство коммунизма, ни в божественную руку свободного рынка, ни в суровую чистоту национального возрождения, ни в спасительную роль мультикультурализма. Все эти идеологии, как и многие ранее, были уже опробованы, и если не съедены, то понадкусаны.
И опошлены, до тошнотворности. А нынче опошляются последние, вроде т.н. новой этики.
Они попали в ловушку безвременья.
Бывают такие эпохи, когда утомленное лихорадочным гоном перемен время словно засыпает и сегодняшний день кажется клоном даже не вчерашнего, а давно минувшего, полузабытого, всплывшего в памяти как эффект дежавю.
Вы, молодые, может быть. этого еще не чувствуете, но лишь потому, что нет образца для сравнения.
А наше поколение ощущает это всей кожей: батюшки, как же это все напоминает конец 70-ых годов прошлого века.
Именно конец 70-ых, поскольку в начале их еще чувствовалось послевкусие оттепели, а в 80 — неумолимое приближение перемен.
Но тогда в нас жила надежда на рывок в будущее, а сейчас только тоскливая усталость от бесконечного прошлого.
Вот он какой, оказывается, настоящий застой, без примеси каких бы то ни было «измов» — все будет так, как оно есть. И не потому, что эта данность представляется нам правильной, справедливой или перспективной.
Наоборот: общество полнится ощущением неправды, несправедливости и тупиковости своего пути.
Но мы не знаем, как сделать лучше и боимся разрушить даже то неказистое жилище, в котором нынче обитаем.
Хоть крыша и течет, но все же не землянка, хоть дверь и скрипит, но все же не нора.
Увы, но мы не видим образа будущего, лишь неуверенные тени прошлого витают над нашей страной.
Впрочем, кажется, что не мы одни попали в эту ловушку, но забугорные проблемы есть и в забугорье кому обсуждать.
Уверен, для кого-то… да, что там лукавить — для многих этот застывший студень времени кажется новым золотым веком. Правила жизни просты, понятны и давно сформулированы: с сильным не дерись, с богатым не судись, всяк сверчок знай свой шесток, до Бога высоко, до царя далеко, закон что дышло, куда повернешь, туда и вышло…
Ну и, конечно, бриллиант отечественных поговорок: трудом праведным не наживешь палат каменных.
Наука не сложная, освоишь - доберешься в свой черед до кормушки.
Глядишь — и жизнь удалась!.
Я искренне рад за тех, кто способен органично вписаться в эту древнюю как мир, восходящую еще к обезьяньей стае, социальную иерархию. Живите и радуйтесь, ведь и при таком раскладе в жизни остается место для красоты и смысла: в семье, природе, любви, дружбе, искусстве… Наконец, просто чистая радость созерцания бытия.
И все же, довольные обитатели спокойных равнин безвременья, вы обделены судьбой.
Я даже не о тех экстремальных восторгах, которые дает человеку сама по себе дерзновенная попытка сотворить новый социальный мир. Пусть, как правило, и обреченная на провал, но прекрасная даже самим усилием.
За этот восторг обычно приходится расплачиваться похмельем разочарования.
Но есть нечто поважнее юношеской задиристой революционности — ощущение связи эпох.
Сознание того, что ты доделываешь за предками и размечаешь для потомков.
Вовлеченность в поток времени.
Причастность к вечности.
Личный вклад в непознаваемое, но вовсе не бессмысленное, движение Вселенной.
То, без чего твоя жизнь остается лишь прочерком между рождением и смертью.
Я говорю вовсе не об идеологии — нет.
Я говорю лишь о причастности к общему.
О том, что всякая жизнь должна быть востребована обществом.
Иначе — плохо скрываемый за каруселью развлечений — ужас небытия.
Все проходит, пройдет и эпоха небытия.
Но сколько живых людей она омертвит, и осмысленных — обессмыслит?
|
|
