Река Пахра в ледяном глянце, отражая уже повернувшееся лицом к весне Солнце, предвещала только покой, как и её белоснежные берега. Но «шёл отряд по берегу, шёл издалека»…
Не помню, кто и по какому поводу сказал, что всё хорошее должно повторяться. Однако в данном случае, особенно если учесть, что именно и для кого повторялось – это выражение было бы самым точным подзаголовком, если бы я писал для бумажного издания.
Итак, предыстория. В конце осени 1997-го мы, группа «Отход» в лице его ядра, то есть двух соавторов, ничтоже сумняшеся, приняли участие в «Фестивале реального андеграунда», о котором если и писали, то только анархические издания – «Трава и воля», например. Мы знали только, что петь предстоит в неких пещерах, ну, а по книгам и уже имеющемуся экспедиционному (у Минлоса это были экспедиции лингвистические – запись речи бабушек, диалектов, у меня – метеоритные: Тува, Алтай, Свободный) опыту представляли пещеры – чем-то верхним или же даже возвышающимся над уровнем почвы. И даже слово «каменоломни» тогда не смутило нас: представляли, что зайдём в пещеры с высокими сводами, с фонариками пройдём до условного места, споём там. Представить себе, что мы с гитарами будем ползти, с трудом пропихивая их средь почти под потолок доходящего дроблёного известняка – мы, конечно, не могли…
Сейчас было время с улыбкой об этом подумать, вспомнить и электричку, полную бурного общения анархо-интеллигенции – ту, конца 90-х. Сейчас это был уже автобус, большей частью загруженный тоже своими. Путь как бы с другой стороны – символично замыкающий связь времён. Товарищи глядят на меня как на опытного наземного проводника в каменоломни, хотя с этой стороны, от «Домодедовской» автобусным путём я ни разу не только туда, но и вообще в эту сторону не ездил. А вот белокаменный ДК «Авангард», в виду которого у метро мы назначили встречу – и тоже, как специально, - знаю хорошо. Тут в 1999-м году я впервые увидел «Гражданскую Оборону» на концерте, организованном АКМ – был ещё «Сталинский блок За СССР» Трудовой России, его календарики раздавали на концерте. И «28 Гвардейцев Панфиловцев» – ещё только со Славой Горбулиным на вокале, – увидел критическим оком… Вот так совпали вехи: всего два года разницы, а многое поменялось, «левый свет» становился ярче.
Да, автобус, полный студенческо-субкультурного говора – это точно незапланированный римейк анархо-электрички, идущей к «Ленинской», чтобы там выгрузиться и пешим порядком дойти до места входа в каменоломни. Ребята и девчата утром были на демонстрации – сейчас едут на концерт. Те, кто будут им петь, то есть мы, рядом, рядовые, все вместе – как во времена ЗАиБИ (движение За Анонимное и Бесплатное искусство), о котором они ничего не знают и если узнают, то только из наших воспоминаний. Но не этого ради мы едем туда же, куда в 1997-м – концерт «Подземка», объединившийся с «Дезертир-фестом», вот что нас влечёт.
Шофёр автобуса остановился на повороте, мы выгрузились из всех дверей и… И мне теперь надо идти на разведку – как самому сведущему в топографии. «И топая по гравию, он знает топографию» - полагают анархо-коммунистические лица в камуфляже. Да, они похожи на тех, кто вёл нас на «Фестиваль реального андеграунда», вот только стиль «милитари» с тех пор оброс и «цифрой» и много ещё чем. Оторвавшись от группы примерно в тридцать человек, я выбираю путь вниз – интуитивно разыскивая реку, поскольку плотину мы тогда, совсем с другой стороны, но проходили.
Шагаю по шоссе в окружающей белизне и тишине, ощущая позади надежды отряда. Разведка должна быть быстрой и безошибочной – времени на ошибки нет, загрузка в подземелье у нас назначена через полчаса. А пока я ничего не узнаю из пейзажа: шоссе переходит в мост и за мостом такая тишь да гладь, что и вовсе обуревают сомнения, - может, на месте высадки надо было пойти правее? Прошагав мост, вижу, что других пешеходов тут за день не было: спуск лестницы упирается в нетающий и нетронутый снег. Самолёты плавно взлетают из «Домодедово», по раскраске фюзеляжей при ясном небе сейчас легко определять авиакомпании…
Нет, мост я перешёл напрасно. И только тут пригляделся к группе на белоснежном холмике – больше они похожи на съёмочную группу, но я решил до них дошагать, всё равно больше не у кого тут спросить – не у сигналящих же сзади водителей автомобилей, которым явно не нравится шествие моё по проезжей части.
Спустился к Пахре, залюбовался здешним снегом – всего-то двадцать минут езды от Москвы, а уже нигде он не тает, при том что солнце пригревает ощутимо. Группа мужичков в спецодежде на холмике в пяти минутах пути по протоптанной (тоже подсказка) тропинке от моста налево, весело встретила, подтвердила верность направления и подивилась – куда ж ты в Кошачий лаз с такой габаритной гитарой? Ожидаемая шутка: а барабанов не прихватили?
Что-то своё затевающие при наличии палатки, мужички не ожидали, что следом за разведчиком появился отряд в тридцать человек – а он появился, мы созвонились с Кириллом Медведевым, и вот мы уже цепочкой идём вдоль тишайшей Пахры, высматривая выше признаки искомого портала.
Идём по такой ещё зимней, но уже и немного по свету и оптимизму весенней красоте, которая не предвещает никакого мрака, никакой подземности – что сперва и сбивало меня с толку и направления. Но всё верно, ориентиры все совпали. И вскоре мы…
Нет, это конечно же то самое место, но прогресс и тут не стоял на месте. Вместо спуска зигзагами меж камней – напоминающего провал в небольшой лунке между холмами, теперь бетонные кольца колодца. Здравствуй, товарищ Кубалов – как натурально выглядишь ты в красной спецовке и с «циклопом» на лбу! А вот мы не прихватили фонарей, понадеявшись на товарищей…
Вам, наверное, интересно – почему именно в День Красной Армии и флота решили проводить мы свой мини-фестиваль? Ехать куда-то, идти по берегу, словно банд-формирование, со своим рок-оружием за плечами…
Ольга, "Утро в тебе"
Так это можно было понять только в надземном и подземном пути. Это работа и забота только для бойцов – не говорю пошлого «настоящих мужчин», потому что среди нас было достаточно девушек, которые вели себя куда мужественнее некоторых лихих балагуров-на-словах, в автобусе смело матерившихся. Погрузившись в закономерности пространства и движения внутри каменоломен, доверившись свету товарищей, мы ощущали себя на задании, на выполнении определённой боевой задачи: сплотиться и спуститься. Ибо не сплотившись, это сделать невозможно. Это, кстати, выявляло слабину в некоторых, которые в полном мраке, завися от людей со светом, заговорили о какой-то своей клаустрофобии, несогласии то с ведущим, то с замыкающим. В общем, не только молчаливая сплочённость утром шагавших колонной бойцов присутствовала – была и полифония, так сказать, выдающая сразу тех, кто в ситуации реального ухода в подполье или иного боестолкновения превратится в пластилин, а не в сталь.
- Места-то густонаселённые! – шутил я, когда мы во главе с Минёром (тут у всех клички) встречали группы, двигающиеся на выход, пропускали их.
Да: очень красиво звучала перекличка, когда мы решили пересчитаться перед дальнейшим движением, которое по моим расчётам по памяти только до Аристарха (скелета красноармейца – по легенде) занимает сорок минут, а «зал», где мы в 1997-м здорово выступали, вдвое дальше.
Почему «Дезертир-фест», и уместно ли такое название, мы не просто поняли – мы это прожили в самом движении, в уходе от пошлого и бессмысленного официоза, выхолостившего смысл краснознамённого праздника, превратившего его в полную противоположность под триколором… «Шли и шли, и пели» - наверное, неуместная цитата, но слыша что-то мелодически напевающего Кирилла, я понимал, что Пастернак, конечно же, с нами! А там действительно, следуя в цепочке, пригнувшись, каждую шутку взвешиваешь и высказываешь только тогда, когда она уместна и попадёт в цель.
В этот раз я даже отчасти запомнил общий маршрут – видимо, потому что прошли мы не так далеко, как в 1997-м. Зато пришлось преодолевать толщу времени… А многое ли в наших делах изменилось? Было-то многое, но в целом всё примерно на том же субкультурном уровне.
Предназначенная для выступления пещера – показалась чуть ли не домом родным. Потому что товарищ Кубалов уже поставил там свою палатку, и другие, с нами не связанные «системщики» там обжились настолько, что блины жарили и картошку чистили. И ничто не казалось экзотикой. Поскольку пещера проходная, а места, как сказано выше, весьма густонаселённые и проходимые, - мы не только пели с удовольствием, не смущаясь того, что пар идёт изо рта (тепло, но влажно там), мы и любовались самими «системщиками». А они давно туда загружаются с детьми – да-да, если кое-кто из левых струхнул и припомнил клаустрофобию едва спустившись, то «дети подземелья» тут выглядели вполне спокойно и органично.
Перед выступлением к нам подошёл напоминающий доброго тролля дяденька, представился (вот кличку-то я позабыл), предложил блинов, но тут как раз не самые трезвые из Левого блока товарищи заскандировали то, что принесли с демонстрации, и это смутило тролля. «Да вы что? Я вас выставлю сейчас отсюда, тут политику нельзя!» - голос нормального здорового обывателя, вот чего нам так не хватало после ощущения сплочения в пути. То есть сказать, что мы попали в свою аудиторию – нельзя. Можно было так же наобум выйти и выступить в вагоне электрички (о чём мы ещё с Минлосом, помнится, мечтали – не чураться, а нести «Отход» в массы), где конечно нашёлся бы искренний тролль, который на левацкие кричалки ответил бы антидотом «Слава Путину!»
Вот и карта укреплений условного противника – говорю же, не экзотики ради, а вполне реальные противостояния как бы сосредотачивая, мы оказались в правильное время в нужном месте. Ушли с площадей, от праздничных столов – в самый настоящий андеграунд, без метафор.
Ведь петь, ощущая сопротивление «власти мещанства, обывательщины и буржуазии» - гораздо интереснее, честнее. И надо было уже начинать, а то небывалое голосовое оживление в кажущейся бесконечной пещере предвещало только хаос…
В 1997-м было почти так же, но тише и малочисленнее – однако обуревающая всех после пути страсть общения была точно такая же, и я о ней говорил в пре-фестовом интервью.
Мне доверили открытие этого сдвоенного концерта-феста, с чем, кажется, я справился, только вот в дружеской, но сыроватой атмосфере голос легко уходил в драйв, то есть постепенно срывался.
Так ли нам пелось с коллегой Минлосом? Пара изо рта – почему-то не помню, хотя фотографии говорят об обратном. То, что искусственно устраивают на сценах рок-фестов – эту пыль, изображающую дым, тут не надо было выдумывать. Народ из наших тридцати и из присоединившихся, сошедшихся из окрестных пещер десятков «системщиков» - и курил, и просто выдыхал, кто-то рядом жарил блины или варил кофе – в общем, в катакомбном этом столпотворении было нечто именно изначально рОковое, вудстоковое такое, непередаваемо живое. Когда ты прекрасно ощущаешь, как каждое твоё слово из песен попадает или не попадает в умы и сердца слушателей. Когда они близко, без дистанции - в той цепочке словно, которая если останавливается, то вся разом, и первые ждут последних.
По настоянию аудитории, пришлось спеть «И вновь продолжается бой» - подыгрывать акустикой дружно поющей ватаге, это, конечно, особый, непривычный, костровой этакий жанр, и выступление, которое не ради какого-либо видео или аудио, а только для организации вот этих сиюминутных людей в единый голос, ради направления их мыслей определённым образом, ради ответа тому троллю и его Путину, - оно конечно же и есть подлинный рок, хоть звучит он без усиления, всё только своё…
Не обращая внимания на мелкие гитарно-вокальные сбои, посвящённые Красной Армии песни (их было две: «На Дальнем Востоке» и «Физкультурная боевая песня», обе 1938-го года) – мне кажется, прозвучали. А вот исполненная как мостик в прошлый век, в 1997-й и в тот самый Отход "Прямая речь" прозвучала гораздо тише - иной язык, метафоры... Песенка «Двигателя революции», которую подпевал едва ли не весь «Левый блок» вышла хуже – видимо, по этой же причине, когда многие поют, то всё как-то замедляется, а она очень быстрая и весёлая песня – «Ура!» называется. Но строки из неё должны бы вынестись на поля «Дезертир-феста»:
Смелей, вперёд, труба зовёт тебя в военкомат,
За родину, за Путина – скорее в строй, солдат!
За нашу демократию, за правящую партию,
За власть буржуев, мать её, скорее в строй, солдат!
За *лядь на картинке, за тряпки на палках,
За наших любимых родных олигархов,
За счастье буржуев, за рабство в стройбатах,
За красные рожи в военкоматах…
Что ж, и «Матросский ветер» (новая эшелонская песня), конечно же, на уходящем в овердрайв вокале – пришёлся ко Дню, как говорится. Вот этих матросов Балтфлота, в Москве теснивших юнкеров – и праздник.
Дальше было лихо – восторг своей тридцатки не перескажешь, речь товарища Кузьмина о «Дезертир-фесте» так и не состоялась, но, как я понял, дополнительных выступающих фест не привёл. «Это и был Дезертир-фест» - то есть мы сами… Что ж, почему бы и нет. Тем более, недавно победившая в Ленинграде на другом конкурсе-фестивале песня, которую и здесь исполнили «Строки и звуки» была, как говорится, в тему:
Мы задыхаемся в вашем плену,
Мы объявляем вашей войне войну!
Выступавшие далее «Строки и звуки», товарищ Кубалов и его неотступный гитарист в униформе израильской армии (что мало кто разглядел, а ведь концептуально) – выглядели как на большущей рок-сцене, хотя мы стояли в двух шагах и подпевали что осталось голосов. В этом и был тот самый, столь низко нами разыскиваемый, но таки найденный дух рок-коммуны, зародившейся в начале нулевых – когда ты подпеваешь едва ли и не громче автора его припев. Акустик-соло, через малюсенький, игрушечный «маршал» - я бы сделал громче, но звучало всё неплохо, особенно «Белла, чао!», которую подпевали, само собой, все.
«Утро в тебе» в походной версии акустического дуэта раскачивало засидевшуюся и застоявшуюся аудиторию своими танцующими ритмами и припевами, зато как пели все дружно «Революция – это любовь»!
Посмотри,
Над Москвой догорает закат.
Мое сердце сжимает тоска
От бесцельно прожитых лет,
От пустых, бесполезных побед.
Я не знаю, что там, впереди,
Но нам нет иного пути:
Мы должны пройти сквозь огонь.
Революция – это любовь.
Посмотри,
Как реальность становится сном,
И все меньше твердых основ.
Между нами сгорают мосты,
Все становится очень простым:
На два класса делится мир,
Только два – мы и они.
Дай мне руку, мы свергнем богов.
Революция – это любовь.
Каждый лучик света фонарей-«циклопов» падавший на Пашу и Олю из темноты – по-новому открывал нам название «Утро в тебе», в такой-то тьме, где внимание человеческое – и есть лучи света, направленные на твоё лицо… Говорю же: Сьяновские каменоломни близ Горок Ленинских это зона, где метафоры не нужны, где иносказание теряется перед реализмом. И когда припев только что написанной песни подхватывают с первого же раза, словно знают и слушают уже годами:
Это Карл Маркс в каждом из нас,
В каждом из нас - Карл Маркс!..
А вот когда «Аркадий Коц» тоже в составе гитарно-околельного дуэта пел «Стены рухнут», тут непонимающий метафор один «системщик» заопасался – мол, не в этих бы местах такое петь… Но ему ответили: стен тут нет, стены выше. Стены между классами, странами, народами. Кстати, коварный влажный воздух, кажется, и голос Кирилла притушил на «Стенах» - но на то и рок-коммуна, чтобы там встроить свои голоса, где товарищ немного устал.
В целом каждое выступление и не было какой-то «работой на зрителя», деления на слушателя и исполнителя не было изначально, люди стягивались к условной сцене, пели, общались при этом, и наш мини-фест «Подземка» таким образом состоялся, на мой взгляд, не хуже, а может даже и получше «Реального андеграунда» 1997-го года, и не только потому что теперь была техника, которой не было тогда (фуз «Электроника» был не хуже «маршала», например) – речь, конечно, тут об атмосфере. А товарищество и единение под красным и кубинским флагами здесь были очевиднее, и народу куда больше за эти более чем двадцать лет «народилось» - словно тут, словно в подземелье...
И если говорить всё же возвращаясь к метафорам, рок-культура, альтернативная пошлому официозу, из которой за эти двадцать лет выделился и сдох «корпоративный», мумий-троллящий рок, - она на том же подземном уровне, что и в девяносто седьмом. На уровне хорошей слышимости между своими, и при том – этот звук из-под земли не доносится до масс. Проблема, да-с, но мы её раскачиваем, работаем, и кажется, в это 23-е февраля что-то поддалось, когда мы пели хором «и если мы надавим вдвоём, то стены рухнут, рухнут-рухнут! И свободно мы вздохнём».
Кирилл Медведев, "Аркадий Коц"
Материалы по теме:
Дмитрий Чёрный: Назад, к истокам рок-андеграунда - в каменоломни...
Рок-коммуна в каменоломнях, делающая настоящий рок за чертой Города
Дмитрий Чёрный: "Вы играете совершенно иную музыку" - вот дословно что Егор сказал
|
|
