Год назад во время телефонной "прямой линии" Президент РФ Владимир Путин вспомнил про "подвиги" Петра Аркадьевича Столыпина. Молодой человек задал вопрос о том, когда будут урегулированы трудности с получением "дальневосточного гектара" пашни. Он риторически закончил реплику словами "а вот при Столыпине...". Путин не растерялся и тут же напомнил собеседнику про "столыпинские вагоны", куда насильственно заключали людей" и "столыпинские галстуки", что есть ни что иное, как виселицы. Если "галстуки" уже не актуальны для страны, где решением Конституционного Суда навсегда отменена смертная казнь, то вопрос о целесообразности предоставления наделов для личного использования злободневность не потерял. Он имеет две стороны: экономическую и геоэкологическую.
Если экономическая составляющая состоит в возможности быстрого обогащения пользователя (собственника) земельных ресурсов за счет продажи сельскохозяйственной продукции, то геоэкологическая имеет значение для федеральной безопасности и раскрывается через динамику почвенного плодородия, влияние на грунтовые воды, лесные ресурсы и экологическую ситуацию на уровне региона в целом.
Немного истории. Высочайшим указом Николая II 9(22) ноября 1906 года крестьянам предоставлялось право на укрепление в собственность надельной земли и на выход из сельской общины. Государство обеспечивало землеустроительные и кадастровые работы, бонитировку почв, кредитование земледельцев, перевозку крестьян к новым местам жизни вместе со скотом и домашней утварью. Предвидя неизбежный конфликт с Западом, Российская Империя пыталась высвободить внутренние ресурсы и накопить потенциал для войны. Основу этого потенциала в начале XX века составили продовольственные и людские ресурсы.
Результат реформы оказался противоречивым. С одной стороны, за короткое время сформировалась социальная группа зажиточных крестьян и купцов, получившая финансовую поддержку в результате реформы. Благосостояние этих людей заметно выросло. С другой стороны, в силу объективных причин (архаичность аграрных технологий, малое распространение практик мелиорации почв, низкая механизация полевых работ) урожаи зерновых культур к 1913 году колебались на уровне 5-7 центнеров с гектара. Для сравнения во Франции собирали центнеров пшеницы с гектара, в США - 36, в Германии - 16, в Великобритании - 14. В России валовые сборы зерновых культур увеличивались только за счет расширения посевных площадей: с 1883 по 1914 года 1,5 раза для озимой пшеницы и в 1,9 раза для яровой (данные ЦСК МВД Российской Империи). Возделывание пшеницы перемещалось из Центрального экономического района в Харьковскую губернию, в Нижнее и Среднее Поволжье, в Ставрополье.
Средние валовые сборы пшеницы за 1905-1908 годы составили 2,95 млн. тонн в год, а в 1909-1913 уже 3,60 млн. тонн. Прогресс налицо, но какой ценой?
В начале века в России отсутствовала как таковая промышленность минеральных удобрений. Небольшое количество фосфорных и калийных "туков" импортировали из-за рубежа (Германия, Франция). Из Норвегии импортировали кальциевую селитру (её ещё называли "норвежской"). В основном, поля удобряли органическими удобрениями, которых остро не хватало. Как следствие, невозможно было обеспечить воспроизводство плодородия почв. На вновь введенных в оборот землях урожаи были относительно большими (10-12 центнеров зерна с гектара), но на второй-третий год снижались на треть.
К этому надо добавить отсутствие рационального севооборота и примитивную агротехнику. Крайне нерациональное землеустройство привело к пыльным бурям на юге России, от которых калечились и гибли люди. Они наблюдались в Астраханской губернии в 1906, 1907 и 1909 годы. Отдавая под освоение огромные площади, землеустроители не предусматривали защитные лесополосы. Неразумное отношение к орошению аридных земель приводило к подъёму уровня грунтовых вод и засолению целинных земель, поспешно введённых в оборот. Царское правительство игнорировало передовые разработки в области земледелия и воспроизводило "людоедские" практики, которые остро критиковал первый русский почвовед В.В. Докучаев ("Дороже золота русский чернозём"). Ситуация начала выправляться только в советское время, когда с 1924 года начали разрабатывать комплексные планы землеустройства и был поставлен вопрос обеспечения экологической безопасности.
У плохо продуманной Столыпинской реформы было и социальное измерение. Разрушение общины привело к атомизации сельского общества. Об этом много писали социологи, например, В. Добреньков и Т. Шанин. Большое число бедных и повсеместный голод в неурожайные годы вели к социальным потрясениям. В отдельных районах Поволжья вымирали целые сёла.
Фотографии просящих хлеба людей облетели весь мир. Россия во времена Столыпина обеспечивала зерном Францию, где не было достаточного собственного производства хлеба, но не могла накормить Поволжье. Столыпин начисто игнорировал социальные последствия своей реформы. Против бунтующих крестьян использовали войска, зачинщиков судили военно-полевыми и военно-окружными судами и чаще всего вешали. Расправа над крестьянами в Херсонской и Одесской губерниях привела Л.Н. Толстого к написанию памфлета "Не могу молчать".
А молчать и не надо было. Надо было вовремя корректировать нерациональную политику.
Что происходит с "Дальневосточным гектаром" сегодня? Закон "Об особенностях предоставления гражданам земельных участков в Дальневосточном федеральном округе и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" вступил в силу с 2 мая 2016 года. Значение этого закона большей частью пропагандистское, так как он создает видимость рационального использования земель на Дальнем Востоке. В реальности при реализации этого акта не учитывается требование экологической экспертизы и рационального природопользования, так как отсутствуют планы комплексного использования территорий. Важность защиты природной среды воочию оценили жители Владивостока, когда река в Амуре была на длительное время отравлена производными фенола, что лишило город питьевой воды. В то же время, в 1990-е и 2000-е годы Минприроды и ФСБ России (Служба экономической безопасности) при участии Института системного анализа РАН и профильных институтов органов безопасности накопили опыт оценки экологических последствий крупных народнохозяйственных проектов с точки зрения безопасности и устойчивого развития территорий.
Этот опыт не реализуется при распределении земель, и о комплексном планировании речь практически не идёт. Можно ли сейчас, в 2018 году столь безрассудно повторять ошибки столетней давности?
Видео по теме:
https://www.youtube.com/watch?v=D7n4QGTsPf0
|
|
