ПРЕДИСЛОВИЕ
1. Несколько лет назад на волне относительно частых репостов моих комментариев и статей массовыми левыми группами в социальной сети, одна «марксистская» группа, пафосно заявившая себя новыми большевиками, решила укрепить себя еще одним членом. При встрече с их товарищем, и по совместительству комсомольским деятелем, я сразу перешел к вопросам идеологии строящегося движения. Беседа не задалась, под конец этот деятель воскликнул «Ну хорошо, я понимаю сразу национализируем весь крупный бизнес, но мелкий чем тебе не угодил?! От них прибыли (!) как от козла молока, а воплей на весь мир будет. Они же все трудяги, сами пашут как лошади, а ты с ними бороться предлагаешь?! Не помогать, но и не мешать ни в коем случае, а борьба вообще не обсуждается». Дослушав его монолог, я встал и молча вышел. И больше не отвечал ни ему, ни на сообщения других «марксистов» из той группы, которые предлагали ради общего дела не обращать внимания на мои с ними «несущественные разногласия» в идеологии (хотя тут речь о самом прямом отказе от марксизма идет; обратите внимание еще и на восклицательный знак).
***
2. Статья написана как развитие моего тезиса о том «что каждый либерал есть потенциальный охранитель», который кстати очень тогда понравился той группе. Но из нее точно так же можно узнать, как «безобидный» мелкий бизнес превращается в крупный.
ЛИБЕРАЛИЗМ
То, что в любом буржуазном обществе постоянно происходит подмена понятий, известно давно. В путинской России термином «либерал» стал обозначаться всякий оппозиционер действующей власти. Термин выбран неслучайно: сейчас наиболее активны поколения, помнящие победу буржуазной контрреволюции (конец 80-х – начало 90-х), а вожди буржуазии в те годы именовали себя либералами (могли и «марсианами» назваться – в данном случае речь только о самоназвании). Понятно, что массы крайне негативно воспринимают период, когда их ограбили в открытую (был у тебя вчера вечером вклад в банке, а утром просыпаешься и узнаешь, что его больше нет). Именно в этом корень массовой нелюбви россиян к либералам (так и хотел написать «народной нелюбви», но в обществе, разделенном на классы, нет никакого «единого» народа). В этом же кроется объяснение навешивания клейма «либерал» на всякого несогласного с текущей государственной надстройкой, руководимая инстинктом самосохранения буржуазная власть, применяет старый прием: принижает своего противника, чтобы возвысится на его «опущенном» фоне. И пусть этот противник потом доказывает, что он не из числа «либералов» - оправдываться всегда сложнее. Это была одна сторона медали – «либерал» в отражении массового сознания. Теперь взглянем на вторую сторону – реальный либерализм, как идеология буржуазии. Определение я возьму из «Википедии» (рупора либерализма, в данном случае сгодиться, но это не есть источник знаний):
«Либерализм — философское и общественно-политическое течение, провозглашающее незыблемость прав и индивидуальных свобод человека».
Даже его вполне хватит, из него отчетливо видно, что это мелкособственническая идеология мелкой и средней буржуазии. Все дело в противопоставлении человека обществу, подчеркивание индивидуализма (эгоизма), что подрывает саму суть общества – как объединения людей. Человек здесь вырывается из общества, ставится над ним. И такой «высокопоставленный» человек наделяется незыблемым правом владеть частной собственностью, которая становится источником неравенства и разделяет людей на два класса: собственников и наемных рабов, эксплуатирующих чужую собственность, постоянно воспроизводящих ее в больших объемах за счет присвоения собственником прибавочного труда работника (категория буржуазной экономики «прибыль», на самом деле являющаяся неоплаченным, то есть украденным капиталистом, объемом работы наемника). Это азбука марксизма. Вынужден ее повторить здесь, чтобы потом ни у кого не было вопросов. Как видим, ничего нового, революционного, в либерализме нет. Это типичная идеология для капиталиста. Но я указал, что эта идеология только мелкой и средней буржуазии. Дело в том, что еще Карл Маркс (а в последствии уточнил Владимир Ленин) установил законы развития капиталистического общества. Капитализм развивается из зародыша – из малых форм, от мелкой торговой лавки и гаражного цеха. Но мы уже выяснили, что капиталист ПОСТОЯННО присваивает труд наемного работника, собственность капиталиста таким образом все время возрастает, капитал увеличивается. Но процесс роста капитала происходит неравномерно. Кто-то открыл «свое дело» 5 лет назад, а кто-то только что; имеет значение величина первоначального капитала, а также множество других факторов. И тот, кто имеет больший размер капитала, всегда находится в более выгодном положении нежели владелец меньшего капитала. Поэтому либеральная идеология проповедует свободу, равенство прав для капиталистов. Владельцев меньшего капитала всегда численно больше, чем владельцев крупного капитала (о буржуазной конкуренции и монополии я напишу далее) – и вот на правах «демократического большинства» мелкие капиталисты требуют от крупных равноправия и «честной» конкуренции. Вот и весь либерализм в реале.
ОХРАНИТЕЛЬСТВО
Как и в случае с либерализмом, мы имеем диктуемый буржуазной пропагандой образ «охранителя», который существует в сознании масс; и реальную идеологию буржуазии. Если говорить об образе «охранителя», то его в противовес образу «либерала» лепят из того к чему массы относятся положительно, или из того, к чему бы правящая буржуазия хотела бы получить широкое одобрение масс. Поэтому в сознании непросвещенных масс «охранитель» — это такой воин света, сражающейся с силами тьмы. Абсолютно идеалистический, поповский, образ. Поэтому он и патриот (буржуазного государства, но классовая составляющая современного общества активно затушевывается пропагандой), и наследник всех побед, и спортсмен, и верный семьянин, и удачливый «честный» бизнесмен, ну и конечно же глубоко верующий «раб божий». Четкого образа «охранителя» не существует, как любое производное идеализма, он условен и легко принимает нужную форму, как пластилин, в руках своего творца – буржуазии. Вспомните хотя бы охранительские картинки-агитки образца 2015 года: сначала русский медведь и турок грозно заносят меч над трясущимся от страха американцем – конкурентом российской и турецкой буржуазии; но потом Турция сбивает российский самолет, и агитка меняется, теперь грозный российский мужик-браток «мочит в сортире» тщедушного турка; начинаются политические торги, в результате которых буржуазные правители России и Турции приходят к соглашению, и мы снова наблюдаем умилительное пропагандистское единение образов двух стран. Ветреность и непостоянство – вот отличительные черты «охранителя». Но непостоянство в одном, всегда порождает свою противоположность в другом. Наш «охранитель» горой встанет за частную собственность, его «тысячелетнюю Россию», нового царя и бога. Это земным богам (царям) дозволено вертеться во все стороны, а удел «охранителей» слепо и бездумно этим богам служить. Рассмотрев идеалистическое отражение охранительства, изучим его реальную основу. В одной из предыдущих статей я дал такое определение охранительству:
Охранительство – это позиция буржуазии в капиталистическом государстве, выражаемая в желании сохранения существующего порядка в обществе, сохранении частной собственности; возникает как ответная реакция на стихийное и организованное социалистическое движение пролетариата; в отдельных случаях такая позиция может разделяться высокооплачиваемыми наемными работниками (люмпенами) и одураченным пролетариатом (в отсутствии или при слабой коммунистической пропаганде).
Сформулировано несколько грубо, но готового определения не нашел. Как видим из определения, это идеология верхушки правящей буржуазии. Так как государство есть машина, через которую господствующий класс осуществляет свою диктатуру по отношению к другим классам; а весь общественный класс не может управлять государством напрямую, этим всегда занимается наиболее передовой отряд своего класса. А раз речь идет о буржуазии, то кто ее передовой отряд? Правильно, наиболее успешные капиталисты. То есть такие капиталисты, которые сосредоточили в своих руках больший капитал. Методы тут могут быть разные – от прямого разбоя и грабежа (бандитский рэкет, захват социалистической собственности пролетариата в период торжества контрреволюции) до накопления. Ранее я уже затрагивал тему конкуренции в буржуазном обществе. Итак, либеральная (= мелкая) буржуазия требует конкуренции в противовес крупным монополиям. Но какова цель этой буржуазной конкуренции? Очевидно, что в победе над конкурентами, их поглощении (не обязательно прямое поглощение, разорение конкурента и захват его доли рынка — это тоже форма поглощения). Поэтому, когда малый капитал вступает в конкурентную борьбу и один за другим поглощает своих конкурентов, он сам становится монополией. Мелкий буржуа превращается в крупного буржуа. Эта метаморфоза не может не задеть его сознания. Хочется ли теперь новоиспеченному монополисту бороться за «честную» конкуренцию, угрожающую разрушением его монополии? Так на место либерализму приходит консерватизм. То есть реальное охранительство есть ни что иное как пик либерализма. Когда небольшая группа богатейших представителей буржуазии в конкретной стране владеет ключевыми монополиями и концентрирует в своих руках всю полноту власти. Эти люди достигли всего в рамках какой-то отдельной страны и теперь их волнуют только две вещи: 1. охрана своей «заработанной» частной собственности; 2. захват собственности более слабой иностранной буржуазии, так как в рамках «своей» страны эти успешные капиталисты уже все прибрали к рукам, но тенденция роста капитала никуда не исчезла. А тут и до фашизма всегда рукой подать: пропаганда буржуазии-агрессора внушает что в такой-то стране живут «плохие» люди, которых обязательно нужно наказать; толпы одурманенных пропагандой молодчиков, рабочие люди, идут походом на «плохую» страну, на точно таких же рабочих людей, находящихся под гнетом «их» буржуазии; в то время как буржуазия-агрессор уже начинает прибирать к своим рукам иностранную собственность побежденных стран. Единственным сдерживающим фактором является примерно одинаковая военная мощь всех передовых буржуазных государств, а «развивающиеся» буржуазные режимы не могут себе позволить такого развития событий в силу военной отсталости, а потому уже находятся в зонах «влияния» той или иной передовой страны капитализма. Тем не менее, повторяющиеся кризисы капитализма неизбежно вовлекут большинство стран в новую мировую войну; утратив «свои» ресурсы одна передовая страна капитализма (или сразу группа стран) окажется перед выбором: утратить свое мировое доминирование или развязать мировую войну для изъятия «чужих» ресурсов. «Партией войны» такой буржуазной страны будет партия консерваторов-охранителей.
ОРЕЛ И РЕШКА
Из вышеизложенного мы видим, что современное нам капиталистическое общество имеет разные стадии своего развития. Нарождающийся конкурентный капитализм постепенно переходит в зрелый монополистический капитализм. Этим двум стадиям капитализма соответствуют две буржуазные идеологии: идеология наращивания капитала (либерализм) и идеология удержания большого капитала (консерватизм или российский вариант – «охранительство»). Но сам класс буржуазии достаточно велик, а крупных монополий раз, два и обчелся, на всех не хватит. Поэтому идеология верхушки класса буржуазии приходит в конфликт с идеологией ее же низов. Две одинаково буржуазные идеологии сталкиваются друг с другом. За аверсом охранителя всегда стоит реверс либерала, и наоборот, за либеральным аверсом скрывается консервативный реверс. Обороты буржуазных идеологий закольцованы: поссорился какой-нибудь крупный олигарх с другими олигархами или оказался слабее их, они решили его сожрать – оказывается такой олигарх за границей или за решеткой и обязательно превращается в оппозиционера-либерала. И дело здесь не столько в его обиде, как преподносят буржуазные эксперты, основные причины его «оппозиционности» лежат в экономике – капитал сократился, утратил свое монополистическое положение, и требует роста. Таким образом, две, как нам представляют, несовместимые противоположности порождают одна другую. Именно в этом конфликте разных по величине капиталов нужно искать ответ на вопросы: «почему «либералы» 90-х валяют в грязи новых «либералов»?», «почему те, кто совершал октябрьский расстрел Белого дома в 93-м, теперь финансируют антимайдан?», «почему те, кто «поднялись» в 90-х, теперь пугают нас ими и почему новые «либералы» называют 90-е «святыми»?», «почему те, которые без колебаний крушили первое в мире социалистическое государство, свою Родину, теперь в один голос визжат нам про их родину?», «почему после побед майданов под лозунгами «долой олигархов!» страной управляют новые олигархи под защитой антимайданов?». Эти вопросы постоянно обсуждаются в «левом секторе интернета», однако, чем «левее» группа, тем дальше от правильного ответа ее участники. Крепко увязнув в идеализме, ответ они ищут в головах людей, упуская объективную экономическую сторону процесса. Доходя до полного абсурда, леваки обнаруживают у капиталистов: совесть, осознание, справедливость, патриотизм или выдумывают им оправдания в духе «они уже наворовались и теперь думают о стране». [Прим.: в данным контексте я писал исключительно об оппортунистах, о тех путаниках, которые запутались сами и путают других]
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
На наших глазах идет спор между теми, кто хапнул от общественного пирога и теми, кто не успел или недостаточно себе заграбастал. И те, и другие, в своих призывах, обращаются к наемным работникам. Крупная буржуазия реакционна, она не хочет перемен, она «устала от революций», она пугает пролетариат переменами. И тут же союз мелкой и средней буржуазии, он имеет налет некой ограниченной революционности. Эти представители буржуазии требуют перемен, которые удовлетворяли бы только их личным интересам. Давая определение либеральной идеологии, я писал, что она ставит себя над обществом. Так и есть – либералам плевать на пролетариат, более того им как доза наркоману, нужна частная собственность, виновница всех противоречий. Ведь если частной формы собственности больше не будет, то как же эти господа бизнесмены станут новыми олигархами и топ-менеджерами (владельцами монополий)?! Вот первый и основной их отказ от революции. Тем не менее, жажда наживы душит наших приятелей-капиталистов, одолеваемые желанием нахапать они мать родную продадут, лишь бы им с этой продажи прибыль регулярная капала. А потому готовы пообещать пролетариату хрустальные горы и золотые унитазы, «за страну без олигархов!» кричат они, но слышать нужно так: «за страну с новыми олигархами!». Придя к власти, вчерашний либерал превращается в охранителя. Вождь площадей, неподкупный разоблачитель былого «мафиозного государства», удалой борец за обезличенные права и свободы, теперь сам махровый патриот-державник, владелец элитной зарубежной недвижимости, самолетов, яхт и островов, но крепко держащий свечку в церкви с ТВ экрана на пасху – как символ единства со «своим» народом, служения народу. Ему повезло, он победил. А миллионы трудящихся как были ни с чем, так и остались ни с чем. Как вынуждены были платить непосильную ренту старым владельцам частной собственности, так и платят ее новым владельцам. Владельцы сменились, система, где во главе угла стоит частная собственность на средства производства, осталась и процветает дальше. Угроза новой мировой войны тоже никуда не испарилась.
Перед рабочим классом возникает старый, но от того не мене острый, вопрос: «Что делать?». Ответ на него тоже не нов: «Не искать помощи у своих хозяев, буржуазии, калибр и положение у кормушки, отдельных ее представителей, не имеет никакого значения – все они заинтересованы в дальнейшем использовании наемных работников во благо своих собственных интересов; необходимо брать на вооружение идеологию рабочего класса – марксизм, и с его помощью самостоятельно организовывать свою политическую организацию (партию) для качественного изменения своего бесправного положения. Блестящий пример партии большевиков тому подтверждение».
P.S.: всем многочисленным «марксистским» партиям и движениям, которые твердят о «загнанных лошадях мелкого бизнеса», я настоятельно рекомендую вспомнить с чего начинали нынешние олигархи; а так же при репостах в своих группах «модных» авторов делать это не механически, а пытаться понять основную мысль написанного.
|
|
