Для меня лагерь - не то чтоб детище, но судьба его будит отцовские чувства: ведь видел, как шестилетка эта нынешняя народилась, вставала на ножки, падала, как в первые драки попадала... Поэтому все, что далее выскажу - говорю с отеческой заботой и отеческим же атата.
Итак, в лагере в этот раз снова был весь спектр левых - от автономных троцкистов до твердокаменных членов КПРФ (местами с православным уклоном, отметим). Прибыв на второй день, после открытия лагеря, я сразу за завтраком ввязался в дискуссию - конечно, на тему религии. Кто ж хлеб насущный дал нам, ась? Бывший армейский политработник строчил таким монологом, что слова вставить было нельзя - чувствовал, что аргументы против его православности найдутся, а значит надо не давать потенциальному противнику вообще раскрыть рта. Такая скорострельность сказывалась на качестве монолога весьма диагностично: выяснилось, что выдвинувшийся кандидатом от КПРФ по родной деревне раб божий заручился поддержкой батюшки среди знакомой ему паствы и высоко это оценивал, не забывая поблагодарить и высших вождей за верно указанный курс.
Разубеждать скорострела, проСССРавшего с оружием в руках социалистическую родину в 1991-м, было уже поздно. Если религия стала убежищем для умов армейских политработников, стоит ли корить в той же слабости гражданский люд? Тенденция-с. Обязанные открывать глаза другим, «коммунисты» норовят и свои закрыть в молитвенном порыве... «За Русь святую, с русским буржуем, марш-марш вперед, рабочий народ».
Забавно, что в нескончаемой мантре экс-политрука все же промелькнул намек на рефлексию: мол, на Рублевке одна церковь и свой батюшка да приход, там тачки крутые, а у нас победнее, сами строили, кинотеатр перестраивали (вроде как не к одной РПЦ эти приходы и относятся - правда-то глаз не радует «коммунисту»). Вот так, вопреки заветам Ленина, объявившего кино важнейшим из искусств, а религию важнейшим врагом революции. Теперь другое кино - попы да кадилы. Время кинозалы разрушать, а не церкви, как делали предшественники в начале ХХ-го - сами рушили, сами и восстанавливаем, прям конструктор. Кстати, у меня вот на даче кинотеатр вообще под автомойку перестроили, а участок при нем - стал палисадником дворца приватизатора. Большой куш отхватил кто-то, прежде общественная территория заросла садом по-частнособственнически. Тоже богоугодное дело. Кина не будет...
От религии резко перешли к волейболу, натянули сетку, лихо коллективом пинали мягкий мяч - тут мы неплохо посостязались, жаль, что команды не делились на атеистов и верующих, так как последних вряд ли набралось бы более трех-четырех, поэтому и строчил своим монологом экс-политрук как один-в-поле-воин.
Значит, дискуссия была нужна, но и она была замята. Да простит меня за упоминание его имени всуе Юрий Падалко, но именно его метод открытого конфликта тут мне вспомнился: левым загонять противоречия вглубь и прятаться от прямого разговора - уж совсем не след, а прямо-таки стыд. В этом не грех поучиться у (православного, кстати, «ритуальное убийство» Николашки большевикам припоминающего при любом случае) русского правозаступника. Есть аргументы за религию в союзе с нашим левым делом (как у Ерушалми, например) - выкладывайте. Мы же всё инфантильненько толерантим-тим, соскальзывая в интим - то есть объявляя делом частным религиозность, отбояриваясь штампом «люди у нас разные собрались».
Ну да, разные. Но ведь собрались. Зачем - именно тут и под красными знаменами? Разные - сидят по сусекам и лелеют свою разность. Коммунисты и коммуна же - противоположность такому прозябанию, как мне лично казалось... Этот вопрос вставал все чаще не только у меня. На семинары и доклады по насущным проблемам левого движения собиралось меньшинство.
Здесь позволим-ка себе отвлечься. Я хорошо помню первый лагерь, 2004-го, был он малочисленнее, но дружнее и организованнее. Может, энергия начала, романтика начинания... Но уже тогда наметившиеся противоречия с годами усиливались - это закономерно. Тогда троцкист и нудист Дроздов ругался на нас за сталинизм и обывательщину-купательщину, в ущерб дискуссиям занимавшую наше время - как и все троцкисты преувеличивал, но был прав. Сплочения в дискуссиях и вообще за круглым столом докладов мы не достигли за эти годы. Не ставлю крест, надеюсь, что прорвемся, осознав отсталость на местах.
Объединяющая Куба
Вот что всех встряхнуло - это визит секретаря посольства Кубы, о котором мы писали «с колес», из лагеря. Правда, перед приездом его пришлось взяться за голову - лучше поздно, чем никогда. А все-то из-за того, что товарищ Тихоцкий, бессменный генерал лагерей Че, начиная со второго - уехал встречать товарища Веласкеса не дав четких распоряжений. Выполнить элементарные хозяйственные работы по лагерю коллектив не догадался. Коллективт (вы уже слышите иронию) предпочел во время дождя сбиться под натянутым уже тентом, нежели натянуть новый над столом, где сам обычно ел и в скором будущем ожидал посла. Сцена эта - жмущиеся друг к другу как барашки в стаде загорелые спины, плечи, груди - была увенчана явлением из палатки непросыхающего солнцеликого (густобордового лицом) Андрея Буркова, который именно при этой максимальной аудитории и решил не удаляясь из лагеря справить минимальную нужду под шумок дождя. Поступок, достойный ветерана оппозиции и (как ты его там величаешь-то, товарищ Карелин, наблюдателем, представителем?) посыльного КПРФ по регионам. No comments. Я бы за такое гнал из лагеря немедленно, но я не коллектив, а коллектив предпочитал не замечать и веселиться.
По окончании дождя появилась Франческа и пришла в ужас: сидения мокрые, тенты не натянуты, народу наплевать. Конечно, пришлось взывать к мужскому самолюбию - мол, какие же вы мужики, если не натянули тентов в мое отсутствие? Увы, когда вместо коллектива - стадо веселых барашков, то и приходится сугубо по-женски этот коллектив совестить. Мужики были в дореволюционной России - безграмотные, темные, от сохи. Вот в таких и мы превращаемся, когда не складываемся в коллектив. И достучаться до нас можно только как до мужиков, дернув за аварийный рычаг ниже пояса. Не забьешь мамонта - не будет обеда. Не натянешь полиэтилен - не мужик.
Да, приходится собственным женским примером показывать этим безынициативным мужикам, как полиэтиленом обтягиваются лавки и как натягивается тент. Но не гендерный это вопрос, а коллективный. Более подходящая, на мой взгляд, формулировка: «Какие же вы товарищи?». Ибо пассивность не знала полов в том барашковом стаде. Сборище отдыхающих не было в курсе, где тент и что его надо натянуть. Я, себя не обособляющий, среди прочих неосведомленных, в том же стаде - только в плавках сушил на коже капли дождя у костра, в сторонке. Разные люди просто отдыхали как умели, а коллектив-то ожидал приезда кубинского товарища. Шизофрения выходит, верно? Так кто мы - разные люди или коллектив?
Вот, кстати, как рождается диктатура - когда всем наплевать, кто-то один вынужден аккумулировать целеполагание и ответственность. Реакцию, монархию, диктатуру порождает пассивное большинство, революцию же - большинство активное (во главе с целеобразующим меньшинством-авангардом). Как только массы рассыпаются на разных людей, роль личности просыпается, рождается диктатор - с закономерной необходимостью. И разные становятся его паствой, он уже их объединяет по своей программе. Его либо обожествляют, либо клянут культ личности, но до этого еще надо дорасти. Вернемся на более раннюю стадию созревания вопроса о том, кто же мы и зачем тут вместе.
Команда «синих»
К сожалению, я прибыл в лагерь когда уже сложился алкоколлектив - очень дружный и сплоченный, осознающий интересы свои вопреки большому недоколлективу, и являвшийся посмешищем и главным анархизатором лагеря. Во главе его был, конечно же, солнцеликий Бур (ага, который любит публично справлять свои нужды), атаманшей-заместительницей была Натали Макаровская, которой придется посвятить отдельные строки. Алкогольный интернационал складывался из уроженцев разных городов - увы, там было немало и москвичей, захаживающих на акции Левого Фронта и ночующих в его штабе как дома. Презрев один из неизменных законов лагеря - сухой закон - отщепенцы не просыхали вовсе не от морской воды, не скрывая своих намерений. Попрание одного закона повлекло и отмену другого - команда «синих» громко материлась, словно бахвалясь своей доблестью перед «товарищем Шварцманом», на которого единственно и косился Бур своим бычьим оком.
Надо отдать должное Буру - это единственный последовательный панк в КПРФ, да простит меня другой достойный претендент на это звание Тарадин. Человек эрудированный, юморной, Бур когда-то решил досмотреть до конца спектакль с заглавием из вышеприведенных четырех букв, находясь вблизи ЦК КПРФ и ЦК СКМ, но не занимая там должностей. И чтобы не скучно было ждать финала - стал пить, причем пить неумеренно и эпатажно, как Есенин, пить в укор равнодушной публике. Однако он это делает не на Эльбрусе пред высочайшим взором ЦК, а в более демократичных местах, среди именуемых им бомжами комсомольцев. Панковское презрение Бура к членам всех левых организаций - нормальный для алкаша нигилизм, распространяющийся и на высших секретарей. А вот Бура есть за что уважать тем, кто ненавидит карьеристов, но уважение это часто становится оправданием и стиля Бура, а тут ему равных нет. «Ты с моё-то попей». Выходка с минимальной нуждой под дождем - лишь слабая разминка, в арсенале его и максимальное загаживание палаток. КПРФному панку есть, чем гордиться.
Вот и он среди "синих" - за столом. Выделяется, верно? Как вам колер? Вспоминается мужик из юморесок Евдокимова?
Кстати, он бы прекрасно смотрелся и в провокационном видеоролике - если б «поехал в ригу» прямо в кадре и заблевал бы застолье. Но обо всем по порядку.
Мы-то приехали уже когда провокация свершилась, а менты не стали с ней тянуть - поэтому открытие лагеря как раз ознаменовалось этим «сюрпризом». А ведь сами же мы перед открытием лагеря трубили в СМИ: ожидаем провокаций. Ждали, но готовы дать отпор - не были.
Стоит ли говорить, что за исключением насильем и обманом туда «приглашенных» Франчески и Тихоцкого, статистами - то есть бухающими дорогие напитки и закусывающими оные икрой - стали именно «синие»? На удочку провокации попались уже пристрастившиеся к нарушению сухого закона: их пьяные улыбки сияют так, как того и ожидали провокаторы. Эх, ФСМ, ФСМ - «кончай её, Сэмэн»...
Надо сказать, что попадание в ментовские видеокамеры кроме Франчески никого не напугало, особенно «синих». Они, видимо, сочли, что менты (но придумали-то это вряд ли тешебские менты, ФСБ, скорее всего) повысят их рейтинг среди левых. И ближайшую ночь, снова в нарушение распорядка, лихие молодцы и девицы голосили у костра, чем не давали спать большинству палаточного населения. И снова: презрение к товарищам как априорная норма поведения. Мол, днем выспятся - а у нас душа поет...
Бедняжку Франческу, хронически не высыпающуюся, дышавшие хмельно в костер привлекли в качестве легитимизатора своего поведения... Даже заступались за нее друг перед другом - мол, не трогайте, пусть человек дремлет, но с нами! На просьбы тех, кто пытался спать, реакции от костра не следовало. Плевать на товарищей и плясать статистами в ментовских провокациях - вот что хорошо получалось у «синих».
Я не пОняла!
На утро эта фраза часто слышалась от брянской СКМщицы, ночью отстаивавшей суверенитет сонной Франчески. Хотя, в непонятках пребывали все невыспавшиеся, за завтраком собравшиеся чтобы как-то решить вопрос с дисциплиной.
Стали писать скрижали, долго рожали. Записали туда то, что и так было всегда в основе лагеря: не материться, не пить, не курить в местах общественного питания. Однако православный политрук настаивал на добавлении пункта о контроле специалистов за приготовлением пищи - его мучила изжога, но не после опиума для народа, а после макаронов с тушенкой. Так мучила, что политрук стал быковать и, повысив голос, мне, скромному писарю, избирательно конспектировавшему наказы ущемленных масс, заявил: «Делаю тебе замечание!». Ну, за несогласие с его генеральной линией (она была явно второстепенна). Экий несмиренный христианин попался! Вояка, наверное, решил, что он снова в армии и вовсе не проСССРал свою родину, разменяв на поповский елей, что у него есть авторитет командующего в моих глазах.
Конфликтная обстановка, запущенная ночью неуважением к режиму и спящим, нарастала. Однако пары надо было сбросить, и его возмущенный голос был вплетен в отделку скрижалей, которые мы повесили рядом с флагом, но которые продолжали игнорировать «синие», в лагере показывавшиеся лишь в промежутках между пробегами до поселка, где закупали спиртное.
Пропив всю наличность, они отказались скидываться в общественный фонд за проживание - возглавил это «движение неприсоединения», конечно же, Бур, человек вовсе не безработный. Но почему бы не пожить в лагере за счет лохов, которые спокойно прощают все пьяные выходки? Да сам бог велел! Те самые питерские моськи, что жрут икру в ментовском ролике с «фронтвумэншей» панкушной вокалисткой Аней (на фото слева от Бура) - и не платили. Там халява - так и тут чего тормозить? «Эй, гуляй мужик!»...
В конце, когда большинство из лагеря разъехалось, Тихоцкий с Франческой начали подсчет налогов и, не окажись в тот момент у зануд (из настаивавших на соблюдении распорядка) в наличности тех самых капустного цвета бумажек, что недоплатили «синие», Тихоцкий так бы и остался в заложниках у хозяина кемпинга, до поступления средств-с. Вот тут-то и надо было громко сказать: «Я не пОняла!». Но все спускалось на тормозах, казалось личными амбициями и придирками особо угрюмых... Зато как хорошо, как пьяно было «разным людям»!
На Селигере такого быть, конечно, не могло - там жесткий тоталитарный порядок под лозунгами с пропагандой «демократии» и «Медвед-стайла». Пьющий получил бы резвого пинка под зад и до дома долетел бы вмиг. Это у врагов, заметим. Мы же собираемся сами, демократический централизм у нас, сами регламентируем свою жизнь - так зачем распускаться до необходимости взятия власти в чьи-то строгие руки? В чем отличие тогда, где левизна, где коллективизм vrs тоталитаризм?
Я казался вам слишком строгим, товарищи? Казался излишне требовательным и ненакомандовавшимся? Может, вам нужны просто селигерские братки-надсмотрщики тогда, а не своя инициатива, выраженная в минимально дисциплинирующем режиме дня? Вам нужен снова алкокомиссар и меры пресечения?
Я вовсе тут не встаю в позу святоши и не дистанцируюсь, я часть ВСЕГО коллектива, каким бы фрагментированным и подвыпившим он не был. Критика это внутренняя. Кто мешал за пределами лагеря пропустить стакан-другой слабоалкогольных напитков? Но делать это образом жизни и главным занятием в лагере зачем? Зачем демонстрировать это, зачем эпатировать матом и пьяными своими галсами тех, кто сюда вовсе не пить приехал? Не стыдно перед собой - так окружающих постыдились бы, мы же отдыхом их вроде агитируем как бы...
Зачем напиваться до состояния нестояния?
(шутка, это мне в море просто шатко)
Игры и провокации
Пришедшие в лагерь ролевики, или «волонтеры», как почему-то сперва они были нам представлены в телефонном анонсе, выступили организующим началом и сподвигли-таки активное большинство принять участие во «Великой Французской революции». Игра как раз совпала с ухудшением погоды, так что не соблазняемый купанием единый коллектив, начиная со взятии Тюильри, теперь питался за ливры и жил нуждами Республики, принимая в Национальном конвенте декреты и борясь с контрреволюцией, которая под конец чуть не победила.
Характерно, что «синие» в большинстве заявили: «Мы в ваши игры не играем». Точно так же они отнеслись и к лекциям по астрономии - мол, нафига нам эти звездочки, нам бы три или пять звездочек на бутылке в руке, а что на небе и как оно там устроено - плевать...
Утро атаманши Макаровской начиналось с громких дружественных разговоров у хмельной палатки: «Пойду я покакаю, я всегда с утра...».
Вот она, школа Бура! Панкс нот дэд, как грица.
Но караван шел - игра продолжалась, всем было интересно и многие знакомились в ходе сражений, к кому-то приставали игровые имена. Я вот выступил и в роли Донасьена де Сада и в роли Сен-Жюста... Хорошая была игра. В ходе ее, параллельно проходили и занятия по риторике - кстати, натаскивавший нас Николя до этого побывал и на Селигере, мир тесен, и почему бы нам не овладевать теми же навыками, что и кремлят «кормят»?
Но не только контрреволюция угрожала Республике - в разгар игры в лагерь приперся уже знакомый по провокационной вечеринке жирный тешебский мент, прозванный нами Баклажаном. Подвыпивший, он сперва попробовал побыковать на меня, но, прочитав мой бэдж - узнав, что я Донасьен де Сад, маленько опешил: «Ты француз?». Пьяно шатаясь, взял себя в руки:
- Ты тут вроде главный, как бы мне внедриться к вам...
Ну, я как де Сад ему не обещал ничего - мол, сам понимаешь, братэлло, мы ж играем... Мент ушел, а когда пришел вновь, мы его удачно подсняли на видео (захватив и фразу, в которой он угрожал расстрелом нашему товарищу), что найдет отражение в ответном клипе - но не под музыку «Сектора Газа», а под нашу лагерную «Проверку на дорогах». А поводом для этого кавера стало вот что...
Вот они, все трое тешебских ментов, так настойчиво пытавшихся испортить нам отдых, а в итоге на этой (обратите внимание на номер) "девяносто девятке" навернувшиеся с серпантина. С распальцовкой - Баклажан.
Баклажан после удачного дебюта с «Хеннеси» совсем почувствовал себя запанибрата с «чегеварцами». Опять же: в арсенале ментов, полностью перенявших братковские манеры речи и жестов, не так уж много. Ну, интересовался Баклажан, «а можно с девочками познакомиться?». Ну, быковал в сторону мужского населения. Не велись, говоря его и его подследственных языком. Браткование продолжалось, в лагерь заезжал баклажановский «козлик», а за ним и павшая потом в борьбе с серпантином 99-я. Однако на этом пути грудью, а точнее печенью встал комиссар Тихоцкий. И вот, последний заезд-наезд вышел особенно знатным.
Мы смотрели очередной фильм с помощью проектора. Эта часть, техническая, прогрессирует год от года и здесь - одни похвалы. Благодаря проектору, Гошей из Пулковской обсерватории были проведены интереснейшие занятия по астрономии, каждый вечер мы смотрели фильмы - про Французскую революцию, про Че... Так вот, во время просмотра подкатил Баклажан со своими богатырями. Тихоцкий предложил им пикник на пляже - ночной, но без девочек. Увы, приходилось выбирать из их ассортимента. Менты согласились, укатили в свой Тешебс и вскоре привезли оттуда кур, которых собирались жарить на пляже.
Однако за то время, как они катались за курами, лагерь показал идеальную организованность - такой сплоченной жизни в нем не было ни разу за прошедшие ночи. Увы, лишь внешняя угроза смогла сплотить всех (как говорили после Великой Отечественной в очередях, если себя вел кто-нибудь плохо: "Зажрались, давно войны не было!"). Не скрою, тут уже в качестве режиссеров пришлось поработать узкой группе лиц, быстро и метко. Поняв, что пьяные менты могут приставать к девчатам, мы условились по часам залечь по палаткам (в каждой для отпора имелся представитель мужского пола) и соблюдать строжайшую тишину. Установили в ближайшей к месту парковки ментовоза палатке видеокамеру липецкого Билли Бонса (кличка по игре), все рассчитали предельно точно. Однако Тихоцким, а точнее его печенью, пришлось бы все равно жертвовать. Но тут недавно прибывшая с Алтая Оля Панова скреативила: она изобразит разъяренную жену Тихоцкого, которой якобы надоели его ночные пьянки, никуда он не пойдет в итоге.
Менты затарахтели на горном серпантине в ожидаемое время, продуманный нами сценарий начал действовать. Однако они не подъехали близко, к камере. Позвали комиссара Тихоцкого, в полнейшей тишине лагеря был слышен тихий разговор, в который вскоре на спросонном глазу громко вторглась Оля (привожу относительно цензурную версию, уж тут для ментов нужен был натуральный эмоциональный поток, включающий и матюшок):
- Ну что такое, Денис? Опять синячить?! Весь лагерь спит, а ты где-то шараебишься!
- Да тут вот кур собирались пожарить с ребятами...
- Какие куры?! Марш в палатку!!!
Все было так натурально разыграно, что ментам пришлось спешно отступить - и на этом пути, глотнув того спиртного, что предназначалось явно для провокаций и новых видеосъемок, они и рухнули. Вот так, без выстрелов, а сугубо слаженными действиями, в результате чего алкогольная передозировка сработала, мы одержали небольшую мирную победу над сторожевыми.
Убираем мусор
Причем, в итоге вытаскивать этот хлам пришлось все тому же товарищу Тихоцкому. Здесь была одержана полная моральная победа, а менты меж собой так рассорились, что вытаскивал свою машину один лишь ее хозяин.
Очень хорошая характеристика состояния духа этих «патриотов» из Тешебса, поклонников Буданова и скинов с орлами-татуировками. Нет правды за ними - одно бабло, выделенное на провокации.
Очень хорошая характеристика состояния духа этих «патриотов» из Тешебса, поклонников Буданова и скинов с орлами-татуировками. Этими разговорами они тоже, кстати, провоцировали участников лагеря, ну очень им хотелось к отчету подверстать не только провокационное видео, но и хронику какой-нибудь заварушки. Грязно работают и трусливо. Нет правды за ними - одно бабло, выделенное на провокации.
Между тем, жизнь лагеря продолжалась. Мусор убирать не только в переносном смысле мы вышли организованно на пляж. Поначалу отдыхающие просто наблюдали, но вскоре стали подключаться, собирать вокруг себя осколки бутылок и прочий хлам, и хвалили инициативу. К сожалению, уже пакетов не хватало, чтобы дойти до ближайшего водопада (нашей душевой). Однако помощь хозяевам кемпинга мы оказали значительную, в очередной раз доказав, что здесь мы не только ради обывательских удовольствий, показав пример и поддержав "красный" имидж.
Наш челябинский товарищ в красной майке справа явно самокритически косится на превосходящий его "улов" и готовится побить рекорды
Прибывший уже под конец лагеря Володар Коганицкий рассказал о положении в Химках, ему удалось собрать весь лагерь своим выступлением. На некоторое время окружающий нас лес - стал частью Химкинского леса, который Медведев вовсе не защитил, а сузил полосу вырубки. Но важна была свежая информация, сообщенная Володаром. Многие были мало осведомлены, обмен опытом являлся необходимым. То есть - правильный быт лагеря-то налаживался потихоньку. Жаль, лишь к концу, когда нас покинули «синие».
Важно здесь понять, что "синие" проблемы - были всегда. Еще в первом лагере сотрудник юрслужбы ЦК КПРФ Миша Какетелашвили прятал в ручейке бутылку водки, к которой прикладывался для смелости в ухаживаниях за Анюткой Бибизянкой (безуспешных, она нынче мать 9-месячной дочурки). Алкогольная оппозиция была всегда - но она пряталась. И судьба ей одна - исчезнуть из лагеря вовсе.
Иначе исчезнет лагерь. А ведь у него своя уже история. Свои герои и даже, увы, мемориалы. В прошлом году здесь второй и последний раз побывал Стас Маркелов...
И жаль, очень жаль, что по-прежнему организация и проведение лагеря держится практически на одних только Франческе с Тихоцким. Энтузиазм хорош, когда заражает массы. А так, как было с тентами и дисциплиной - грустно... Значит, не просто нужно, а необходимо помочь товарищам, чтобы дело не погибло!
Понимая, что критикуя следует предлагать - уже без сомнений заявляюсь комиссаром-дисциплинаром на следующий лагерь. Тем более что со стороны организаторов слышны пессимистические настроения. Флагу лагеря Че выпасть из рук не дадим, подхватим!
Кстати, каким-то чудом «синие» не запугали окружающих отдыхающих: смотреть фильмы про Че и мультики приходили пацанята из «газпромовского» лагеря. Потом их родители угощали нас своими кашами. Налаживалось сотрудничество, а флаги не пугали прохожих, но заинтересовывали - когда моральный дух лагеря очистился от «синьки».
Прибывший в последнюю ночь нашего пребывания помощник Ильи Пономарева и известный левый затевала Даня Полторацкий сильно украсил песенный вечер.
Он сюда автостопом от Москвы доехал. Правда, стоптал ботинки в хлам, но путь неблизкий же. Зато как расцвела Оля Панова! И уж попели песни Муцураева, а Даня (кстати, сын известного барда, проживающего в Москве) на заказ исполнил свой хит про неотроцкиста. Уезжать не хотелось, но Краснодар уже звал... Погуляв по нему мы увидели, как местное население борется с екатеринизацией.
Не зря во вступительном капустнике именно эта тема получилась самой выпуклой. Наболело.
И не только наше это дело. Классовые противоречия в стране нарастают и выплескиваются на стены многих городов - такой вот топонимической пока войной.
В заключение хочу сказать, что самокритику (поскольку, повторюсь, я считаю всех бывших в лагере все же коллективом, а, значит, частных проблем там не было, это НАШИ были проблемы) так открыто я публикую специально. Я критиковал недавно кремлят, расселившихся на Селигере аккурат на кладбище. Ну, это перекроет все наши проблемы, на самом деле.
Но уж - по-честному. Критикуешь других, так и о себе не забывай. Теперь никто не обвинит в конъюнктурности. А те, кто надеялся остаться незамеченными, включая ментов, поймут, что пребывание в лагере с плохими намерениями - железный шанс быть преданными гласности и всеобщей обозримости. Впредь подумают, лезть ли с провокациями.
Лагерь Че за шесть лет обрел:
1) Политическую независимость, смело проходит под красными флагами, привлекая все новые организации и сторонников - поэтому ментам пришлось от прямого наступления перейти к подленьким маневрам-провокациям.
2) Солидную техническую базу (котлы, палатки, пенки, сами можем себя снабжать электричеством).
3) Международный статус и известность. Именно в нынешнем, шестом лагере это было доказано окончательно - визитом Педро Посу Веласкеса.
4) Моральный статус в России: Лагерь Че как лагерь леворадикальной альтернативы официозу, Селигеру - архинеобходим в период кризиса как агитмероприятие, как левый центр информационного притяжения.
Хотим ли мы все это потерять из-за бухих, разлагающих лагерь элементов? Увы, настроение Франчески после лагеря очень похоже на обиду. Когда много вкладываешь усилий, а на выходе - обывательщина как у всех, мелкие претензии и склоки, то очень обидно становится...
Напомню, что зарождался Лагерь Че как лагерь МЛФ - Молодежного Левого Фронта. С тех пор и он, и лагерь подросли.
Как культкомиссар Моссовета ЛФ я предлагаю ЛФ окончательно и бесповоротно взять его в будущем под свою опеку и бороться с разлагающими его изнутри тнеденциями. Со внешними куда проще разобраться - на эту тему девяносто девятая глядела колесами в небо. Взять под опеку лагерь надо прежде всего организационно - и помочь кадрами не в лице одного товарища Тихоцкого, а в числе нескольких комиссаров.
Venceremos!
Вместе победим!
Приложение
Моя реплика из Бастилии (выступление гражданина Донасьена Сада в клубе якобинцев)
Французы! Еще один шаг к свободе!
Вы восстали против глупого и расточительного монарха, восстали против тирании Бурбонов, веками позоривших Францию, на вашем пути рушатся тюрьмы и дворцы, а утопавшее в роскоши дворянство теряет привилегии. Один из вчерашних аристократов, самой жизнью и судом властителей этой жизни лишенный единственной привилегии свободного человека, я я хочу добавить свой голос в вашу ораторию очистительной ненависти к власти алчной, трусливой и лицемерной аристократии!
Вы свергли монарха, но не до конца еще побороли монархию в вас самих! Она отнюдь не ограничивалась распределением земель, поместий и тех благ, приветствую вас из своего заточения, я слышу ваши голоса, заполнившие улицы Парижа восхитительной музыкой революции, мне слышны ваши выстрелы и требования, но которые своим каждодневным трудом производите вы, выпекающие хлеб и с оружием в руках идущие сегодня в бой против заграничных слуг тирана. Монархия укрылась в кухонных чуланах ваших нравов, она затаилась там, где еще вчера вы ее и не заметили бы. Однако именно она, монархия и тирания трусливой и богобоязненной нравственности, заточила меня в Бастилию вместе с порохом, который был необходим для нашей с вами революции!
Вы штурмовали темницу Франции, так не останавливайтесь же на полпути и штурмуйте темницу собственных нравов! Взорвите ее тем порохом, что был добыт вами вместе с порохом для ружей в Бастилии - я не пожалею ни грамма пороха своих слов, своих фаблио, повестей и романов для того, чтобы вы освободились от последних оков, продолжающих сковывать нашу революцию. Освобожденные от солдатни Бурбонов улицы нашей коммуны пусть станут новым пристанищем новых освобожденных нами нравов, не прячьте их снова по домам и семьям!
Еще вчера прекрасных девиц и опытных парижанок судили за то, что они были вынуждены ради пропитания дарить свои прелести первым встречным, сколь бы уродливы те не были. Я бы судил не за продажу красоты, но за покупательную способность уродства! Каждый волен выбирать в удовольствиях тех, кто ему по нраву, а не тех, кому он сам по кошельку! Отныне, если борьба с привилегиями развернется во всю ширь, мы обязаны низвергнуть и привилегию толстых кошельков, их преимущества над молодыми бедняками, также жаждущими красоты наших парижанок, как и вчерашние толстосумы. Грабьте и истязайте без жалости тех, кто покупает красоту, но не тех, кто вынужден ее продавать! Женщины коммуны, забудьте об ужасах продажной любви и предавайтесь повсеместно любви свободной - красота правдивых чувств да станет красотою нашей революции!
Стеснения в удовольствиях, что был вынужден терпеть наш народ, отныне предлагаю я упразднить: каждый волен получать удовольствия там и с тем, кто ему и кому сам он по нраву. Это пусть будет нравственностью революционного народа Франции! Перестанем же осуждать вольное поведение девиц и молодых французов, что до сих пор было осуждаемо и заточаемо, благодаря чему я едва не встретил полувековой свой юбилей в Бастилии.
Теперь ни семейная мораль аристократии, ни ее же тайная развращенность не смеет руководить нашими нравами - идите в объятия свободной, братской любви на основе равенства! Коммуна пусть станет нашей общей семьей! И если насилие было в излишних количествах привилегией потерявших власть уродцев, державших и истязавших нас в тюрьмах, то пусть теперь оно не наказывает за стремление к удовольствиям, но служит нашим удовольствиям, перестанем ограничивать себя и друг друга! Расширим границы удовольствий, прогоним лицемерное духовенство из своего воображения и из своих желаний - пусть не подсматривают!
Ревность богатых и родовитых мужей низвергнута вместе с монархией - а потому отпадает и необходимость в публичных домах, воздвигнутых для услад все тех же аристократов-богачей. Прятать свои пороки теперь они смогут только в темницах, ими же и воздвигнутых для нас, но куда их справедливо бросила революция! Мы вырвали у олицетворенного монархией прошлого власть, так отвоюем же у традиций этого прошлого свою любовь, освободим ее, французы!
Французы, члены якобинского клуба! Если вы выберете меня в национальный Конвент, я клянусь вам, что буду с прежним усердием искоренять пережитки нравственной монархии из жизни нашей Республики, мой порох никогда не отсыреет!
Vive la revolucion!
Республика, коммуна, любовь!
Материалы по теме:
Из жизни отдыхающих. Репортаж из нежданно-горячей точки близ Архипо-Осиповки
Близ жизни отдыхающих (1 серия)
Близ жизни отдыхающих (2 серия)
Левый фронт разогревается на Черном море перед выборами
|
|
