Ключ к центральному пункту моих рассуждений я заполучил, ещё не зная об этом, в конце апреля 2014 года, когда установивший мне точный диагноз российско-израильский врач оказался вынужден на время переехать в Москву из-за аллергии на цветение финиковых пальм.
Мои рассуждения опираются только на общеизвестные или легко доступные сведения. Оскорбить или унизить национальные и конфессиональные чувства не намерен, поэтому буду стараться быть по мере сил деликатным.
Опубликовать эти размышления меня побуждают, как конфуцианское почтение к общим предкам, так и настоятельные просьбы известного культуролога профессора Игоря Григорьевича Яковенко, который стоически выдерживал мои фрагментарные озарения на данную тему, кои я периодически на него обрушивал, за что я ему безмерно благодарен.
Часть рассуждений на данную тему я уже высказывал ранее, поэтому прошу прощения за повторы.
Прежде всего, я хочу обратить внимание, что художник, реставрируя исторические события, идёт за логикой развития сюжета и характером героев, в отличие от мемуаристов и хронистов, которые имеют дело с мозаикой фактов, пересказами и сплетнями, обрывками документов. Поэтому в моих попытках реставрации событий весны 33 года нашей эры, случившихся в Иерусалиме и его окрестностях, покажутся совпадениями с писателями скорее, чем с евангелистами.
Прежде всего о датировке. Я исхожу из психологического анализа поведения префекта Иудеи (подобная должность стала именоваться «прокуратор» лишь век спустя) всадника [барон, «дворянство мантии»] Пилата Понтия. Он был ставленник префекта претория и одно время почти соправителя императора Тиберия - Сеяна, возглавлявшего тогдашнюю консервативную юдофобскую партию, связнанную с сенатским большинством. Сеян пал в 31 году. При нём Понтий Пилат, имеющий репутацию жестокого самодура, палача и юдофоба, поставил бы по делу Иисуса Назаретянина лес крестов, а не потакал бы Синедриону в притушении его масштабов. Но в условиях, когда по всей римской державе чистили людей Сеяна, был весьма уступив перед напором туземной еврейской знати. Хотя в 37 году сместили и его. Поэтому смещение даты тех событий ранее 33 или 32 года сомнительно.
Необходимо понять контекст событий. Со времён Цезаря и вплоть до начала Первой Иудейской войны - Великого восстания 66-73 года годов - евреи были привилегированной общиной. Причиной этого была помощь, которую еврейское население оказывало императорам в их борьбе с соперниками. Египетские Птолемеи просто сидели на «еврейских штыках» - на отрядах гвардии, базирующейся на нильском острове Элефантин, где даже - в нарушении строго запрета - стояла небольшая копия Иерусалимского храма, в которой приносились жертвы.
Евреев люто ненавидели греки, занимавшие, часто евнухами, высшие посты в бюрократии. Но как болтунов, трусов, льстецов, лжецов и интриганов римляне их страшно презирали, считали выродившимися потомками великого народа и называли «гречишками», хотя считали, что в качестве ведомственной бюрократии и творческой интеллигенции они незаменимы.
В пику коварным эллинам, римляне предпочли выводить себя от отважных, но простодушных троянцев.
Вся тогдашняя греческая мысль, особенно в Александрии, была фабрикой юдофобии. Поэтому слова «нет ни эллина, ни иудея» [варвара, скифа, раба, свободного, мужского и женского] можно перевести так: нет ни «русского марша», ни профсоюза мигрантов; или, если вернуться на лет 30 лет- ни общества «Апрель», ни общества «Память»...
Но вернёмся к евреям. Дело в том, что среди римской знати стал необычайно моден «иудаизм-лайт», игравший ту же роль, что и «дзен-лайт» в Америке 60-70-х. Его поклонниками стали сенаторские жёны и дочери, от которых не требовалось обрезания, и Публий Тацит шипел от злобы, что во всех римских домах справляют нынче субботу, которую он считал порождением «изначальной еврейской лености». Мода на еврейство как на знаменитый «свет с Востока» шёл уже и от жены Нерона Поппеи Сабины.
И ещё - очень важное. Иерусалимский храм был банкиром западного плеча Великого Шёлкового пути, по которому в Левант и в Рим шла вся роскошь востока. Это приблизительно как Лондонский Сити рубежа веков, контролировавший всю торговлю Европы с Индией и Китаем.
Понятно, почему антиримское восстание 66 года было воспринято как неслыханное предательство со стороны облагодетельствованного меньшинства, и почему с тех пор политика империи надолго стала радикально антисемитской.
Причинами же, казалось бы иррационального, восстания я вижу две.
Первая - богатства элит почти не перепадали крестьянско-ремесленному простонародью, которое платило двойные подати - римские и местные (своему заиорданскому царю или в Храм) - так река из миллионов золотых фунтов никак не облегчала жизнь в лондонских трущобах Уайтчепеля.
Вторая - считалось, что оккупация язычниками Святой земли препятствует приходу Мессии и наступлению божьего царства добра и справедливости.
В этих условиях даже не изъятие части храмовых ценностей префектом Иудеи Гессием Флором и казнь тысяч протестующих спровоцировали восстание, но паническое бегство префекта из Иерусалима.
Возможно, в конце нероновой эпохи, когда всё большее бремя управления империей выпадало быстро растущему эллинизированному бюрократическому аппарату, на высшем уровне и было принято концептуальное решение «переступить с еврейской ноги на греческую» [как в послевоенном СССР переступили с еврейской ноги на восточноукраинскую].
Вот теперь главное - я убеждён, что адепты коммуно-социалистической западной традиции были совершенно правы, и Иисус был настоящим революционером. Изображение же его совестливым интеллигентом, попавшего в непонятки, на которого подлые чекисты шьют политическое дело (типа, при обыске у доцента нашли копии «Агни-Йоги», а написали в протоколе, что Солженицына, и ещё наркоту подбросили), как это сделали Булгаков, а особенно - Любимов и Бортко, просто - оскорбление настоящего героя.
О названиях - назаретянин или назорей. Путаница могла возникнуть только в переложениях на койне (тогдашний левантийский греческий): Га-Ноцри - выходец из Назарета (Нацрата), а назир - еврейский дервиш, член своеобразного ордена вроде суфиев.
Но у Иисуса была какая-то степень посвящения, потому что если бы ни знание о данном им обете безбрачия, окружающие были бы скандализированы тем, что 30-летний еврей - холост и уже точно не признали бы его раввином. Тем более, что в окружающем греко-сирийском и аравийском мире содомия была просто ритуализирована. Но есть глухие упоминания о причинах разрыва с этой эзотерической средой - знаменитые упоминания лампы, которые надо ставить на окна (широко известный древний способ освещения городов), а не прятать под горшок. Никакого Иоанного призыва идти в пустыню. В любом случае - безбрачие его уважалось, а вот прикосновение к мёртвому телу было уже допустимо.
О социальном статусе Иисуса. По отцу [в любом случае усыновление давало те же права] - сын почтенного ремесленника, обедневший потомок династии Давида (каковые встречаются, но после резни, устроенной Иродом Первым, они - редки и очень почитаемы), а по матери - потомок одного из знатнейших (одно из 24) священнических родов - коэнов. Раввин - религиозный наставник, имеющий право проповедовать в синагоге, но явно самоучка - никаких данных о его гуру нет (в отличие от Савла/Павла, чьим гуру был сам президент [так я перевёл титул наси - князь] Синедриона Гамалиэль, позднее канонизированный христианами), нет данных о посещении одной из духовных школ. Хотя возможно, учёных наставник был, но готовил Иисуса в назореи, и отказ от вступления в духовный орден привёл к их разрыву.
И вот теперь мы подошли к пальмам. Меня всегда поражало откуда в апреле у чествующих Иисуса на белом осле взялись пальмы. В апреле финиковые пальмы цветут, и попытки обломать в этот момент ветки вызвали бы резкие нарекания со стороны добрых селян, для которых пальма - мать-кормилица, как лоза на Кавказе или яблонька у сталинского колхозника. Зато в октябре - после сбора урожая, из пальмовых ветвей делают шатры-кущи (праздник Суккот), а при молитве полагается держать в руках икебану из ветки пальмы (лулав), ветки ивы, ветки мирта и этрога (лайм). Вот тут толпа могла быть вся покрыта ветками пальмы, не хуже Бирнамского леса. Но Кущи - это пьяные еврейские сатурналии и ничего драматически-возвышенного на этом празднике не сотворишь. Но откуда на Песах лес пальмовых листьев в толпе?
Дело в том, что есть еврейское правило использовать священное для священного. И в том числе, старинный красивый обычай сохранять с Суккот ветки для испекания мацы в неких аналогах тандыра. Поэтому ничего подозрительного в том, что несколько тысяч сторонников Иисуса несут в Иерусалим старые ветки нет, для окружающих, а главное - для стражников и шпиков - они просто чудаковатые приверженцы древнего обычая.
Но зато эти ветки в руках - идеальный способ выделиться в огромной толпе пилигримов, набившихся в Иерусалим, как сейчас переполняют Мекку во время хаджа. И это - отличный способ показать, что ты - безоружен: ни мечей, ни копий, ни страшных ножей террористов-сикариев... Только ветки. Как гвоздики демонстрантов, вставляемые в стволы полицейских карабинов.
И не надо думать, что идея ненасилия была тогда неизвестна. По прибытию на новое место службы Пилат решил спровоцировать ненавистных ему «еврейчиков» - ночью легионеры внесли штандарты с изображением Тиберия и полковых эмблем и поставили у главных зданий, в т.ч. у Храма. Это было неслыханное нарушение одной из двух еврейских привилегий - быть избавленными от принуждения к языческим церемониям, включая даже присутствие бюстов и штандартов. Второй неслыханной привилегией было освобождение от коленопреклонения перед принцепсом.
И на улицы вышли тысячи протестующих. Они стояли спокойно и только говорили о нарушении обещания императора. Солдаты загнали их на стадион - протестующие легли на землю и лежали 6 дней. Пилат послал солдат шугануть. Лежащие открыли шеи под мечи. Пилат сдался, но затаил в душе хамство.
Итак, 9 нисана 3693 года от сотворения мира, или за 6 дней до начала Песаха 33 года н.э. Иерусалим начинают наполнять сотни тысяч пилигримов со всех концов Святой земли и из основных центров диаспоры - Египта, Дамаска, Афин, Антиохии, Крита, Кипра, Киренаики (Ливии), Рима...
Харизматический раввин Иегошуа Назарейский, успевший перессорится со всеми элитами, контрэлитами и субэлитами, во главе колонны сторонников входит в город через Золотые ворота. Сторонники поднимают ветви пальм и начинают скандировать: Славься, Мессия бен Давид!
Крик подхватывает огромная толпа. Иисус врывается в притвор Храма и устраивать погром в рядах менял и торговцев горлицами для жертвоприношений. Храмовая стража боится и приблизится. Потом, при аресте в Гефсимании Иисус будет над ней издеваться: вы же меня каждый день видели в Храме - чего не взяли?...
Вот кульминация - на плечах тысяч ошалевших от счастья присутствовать при наступлении Царствия Небесного, войти в Храм, зайти в Святая Святых, громко помолиться, потом выйти, вылить в огонь благовония, а на жертвенник воду - и сказать: Я - пришёл!!!
Здесь я должен обратить внимание на следующее обстоятельство. Старый - уже на том момент - чин позволял совмещать должности царя и первосвященника. Именно так поступили представители революционной династии Хасмонеев-Макковеев. Ещё более древний обычай позволял избирать и царя (но обязательно - давидида) и первосвященника, но обязательно происходящего от священников-коэнов, «майданом». Лишь бы было широкое представительство от сословий и областей. И тогда огромный митинг становился Кнессетом (буквально - собрание Израиля, но аутентичней перевести - Земским собором). Достаточно было и одного коэна для помазания (а в Большом Синедрионе у него было три сторонника - будущий святой Гамалиил, Иосиф Аримафейский и Никодим) и рав Иегошуа га-Ноцри превращается в Иегошуа га-Алеф - га-мелех га-Исраэль вэ-га-коэн-га-гадоль. Это так - чтобы музыку слов почувствовали...
Этого не происходит. Потом будет ещё несколько митингов в толпе, таких же как десятки и сотни других «гайд-парков». Довольно скоро по меньшей мере миллионная толпа, забившая кривые улицы такого неэлинизированного мегаполиса, забывает и ликующие вопли у ворот и скандал в притворе...
Вы представляете липкий ужас Синедриона - ведь Первосвященник становится распорядителем сокровищ Храма и заново формирует Синедрион (или для музыки - Сангедрин)!
И потом, объявление смутьяна-бродяги царём - это бунт, восстание, революция! С каким удовольствием получивший совершенно законный повод Пилат устроит кровавую баню «мятежной жидовне», не разбирая правых и виноватых, но злопамятно отыгрываясь на владыках Храма, измучивших его склоками и кляузами...
Когда первый страх проходит, решают действовать быстро. До Песаха два дня. Если мятежный рав Иегошуа вновь войдёт в Храм и принесёт пасхальную жертву - он - Мессия бен Давид, и перед ним склоняются все. Тут ведь принцип - кто смел, тот два съел.
А дальше нужна ювелирная политическая работа. Мятежника - покарать (это доказательство твёрдости и прочности власти), но так чтобы мятежа как бы не было (это доказательство хорошо поставленной «воспитательной работы с населением»).
Замышляющие всё это ещё не поняли, что революция «пальмовых ветвей» уже началась, одна из самых грандиозных духовных революций в истории человечества - возник центр религиозной жизни, совершенно независимый от Храма и сословия священников-коэнов. Проповедь как основа религиозной службы оттеснила литургию. Раньше всё развивалось параллельно: отдельно коэны и левиты Храма, и отдельно законоучителя (таннаи), мудрецы (хахамы), книжники (сойферы) и наставники (раввины). Теперь возник центр проповедничества Храму альтернативный. При этом сторонников не уводят в отдалённые местности и не создают эзотерических коммун вроде кумранитов.
Никаких тайных доктрин еврейская религия не знает, исторические архивы открыты для учащейся молодежи, и сумма теологических знаний раввина и первосвященника теоретически равны. А духовный авторитет главы богословской школы может превышать священнический.
Для всех трёх будущих авраамических религий - раввинистического иудаизма, христианства и ислама верующий, понимающий проповедь, становится всё более востребован по сравнению с лишь скрупулёзно выполняющим обряды.
Но вернёмся к самому известному в истории узнику совести. Не могу представить, как первосвященнику Ханнану и его зятю - президенту Большого Синедриона Иосифу Каифе удалось убедить отдать взятого в ходе боестолкновения (апостол Шимон-Пётр ведь отрубит мечом ухо боевому рабу) мятежного раввина Храму и отпустить «подельников», включая размахивающего мечом [положено распинать только за владение им, тогда с незаконным оборотом оружия боролись ещё решительней, чем в кадыровской Чечне]. Возможно, убедили, что лучше сперва признать смутьяна еретиком. А убегающие в панике бывшие последователи деморализуют движение куда лучше, чем очередная дюжина распятых бунтарей (эка невидаль).
Теперь о Синедрионе (Сангедрине). Большой Храмовой Синедрион насчитывал 71 священников и раввинов и состоял из двух фракций - саддукеев ("праведных") и фарисеев ("диссидентов" - в точном значении английского dissenters - протестанты 16-17 веков). Он был и верховным судом и парламентом и заседал в Зале тёсанных камней. У него, как положено, был президиум - Малый Синедрион из 23 членов, который не мог приговаривать к смерти, но обычно собирался в доме у президента-князя. В каждой области был свой Синедрион с теми же судебно-парламентскими функциями.
При осуществлении суда Синедрион не мог:
а) заседать ночью,
б) допрашивать подсудимого (приговор только на основании показаний двух и более свидетелей);
в) исходить только из признания подсудимого.
Приговор к смерти не мог выноситься в канун праздника (там был двойной праздник - Песах и суббота/шабат) и приводиться в исполнение ранее второго дня после вынесения.
Синедрион приговаривал только к двум видам наказания:
1) смертная казнь через побивание камнями, в которой обязательно участвовали свидетели обвинения;
2) ритуальная порка - 39 ударов, очищающих виновного от осквернения.
Ни к тюремному заключению, ни к штрафу (кроме компенсации ущерба пострадавшему), ни к пыткам, клеймению или продаже в рабство Синедрион приговорить не мог.
Вопрос с поркой очень странный, возможно из-за наложения воспоминаний о нескольких событиях. Известно, что во время допроса/опроса на Малом Синедрионе Иисуса били, оплёвывали... Даже если уважаемые священники давали этим выход своему страху, пережитому в дни, когда они ждали, что их вышвырнут из Храма, как поступили еврейские революционеры в 69 году, поступать так было не принято.
А вот назначить провинившемся простолюдину очистительную порку священник мог и без суда, в административном порядке. После этого наступало два принципиальных последствия:
1) наказанный уже не мог быть казнён, ибо за один поступок не может быть два наказания;
2) наказанный считался полностью очищенным от прегрешения.
Таким образом, если в ходе ночного собеседования в доме Иосифа Каифы Иисус был подвергнут бичеванию или побит тростью - он считался невиновным, а его проступок не мог быть признан святотатством, ибо за него полагалась смерть. Но и как наказанный и прощённый грешник Иисус уже не мог претендовать на роль Мессии...
Вместо аватары Саваофа получите поротого скандалиста.
Это указывает на то, что Пилат не мог, приказав бичевать Иисуса, разжалобить этим ни пришедшую к нему еврейскую делегацию, ни толпу на площади. Хотя вряд ли процедура проходила на месте торговой казни, скорее около казармы. Массы хотелось как раз успокоить. Непонятно, для чего с казнью торопился Пилат? Сунуть смутьяна в зиндан, выдержать хорошенько, а потом порасспросить про созданную им сеть, про состав секты, про явки, пароли... В ненавидящем римлян переполненном городе устраивать показательную казнь двух героев - проповедника и боевика-революционера?
Никакого права праздничного помилования приговорённого у префекта не было - он выносил приговор от имени Рима и отменить мог только запросом в Рим. Был обычай предоставлять право одному из казнённых быть похоронным в семейной могиле (пещере-гробе), а не выброшенным в пропасть... Как мы знаем, эта честь была представлена именно Иисусу, а не Варравану, ему отдал свой склеп член Синедриона фарисей Иосиф Аримафейский...
Но вновь о порке. Недавно нам вновь сложным способом напомнили о римском законе, карающем оскорбление величества римского народа (в лице его лучшего представителя - принцепса). У этого закона, который ввёл в широкое употребление именно Тиберий, был ещё один аспект - римляне очень боялись наведения порчи через симпатическую магию.
Выпороть с особой жестокостью бродягу-варвара, а затем нарядить его в пародийно-императорский наряд (красная тряпка вместо пурпурного плаща и венок из колючих веток вместо золотой диадемы) - это значило очень рискнуть. Сенаторам приказывали резать вены, если раб доносил о не снятом перед походом в нужник с пальца перстне с императорским профилем (а как его снимешь с этой сосиски?), а уж за имитацию порки Тиберия...
Но изощрённый римский закон именно предписывал пороть перед казнью (распятие или удавление) лидеров мятежа и святотатцев. И если была война, то это делали, проведя поверженных врагов Рима в оковах в триумфальной процессии. Шутовское же переодевание полагалось перед казнью для самозванцев. Когда Агриппа Аристобулович, бестрепетно казнивший Иоанна Крестителя, отказался судить Иисуса (как житель Галилеи, он был формально подданным этого заиорданского короля), это был ясный знак - Назаретянин не претендовал на корону иродиан, но на империю.
Исторический шар вернёт зеркальный антипод Иисуса - Иосиф бен Маттафий, коэн из хасмонидов, командующий обороной Галилеи в Первую Иудейскую, когда он признал Веспасиана Предсказанным Царём мира, идущим с Востока, за что был из раба, обречённого на крест, превращён в видного римского литератора и придворного историка Иосифа Флавия, императорского вольноотпущенника.
Впрочем, может быть, опытный администратор Пилат и всё прикинул правильно. Данные о пугливо рассыпающемся движении ему были не нужны. Мнение ненавистных склочников из Храма о том, что они нашли какие-то нарушения их варварских суеверий, он учтёт и в докладе наместнику Сирии упомянет о значительной роли местной общественности в пресечении опасной подрывной деятельности...
Дальше, как он понимал, все рванут к Храму на торжественную службу, а потом к праздничному столу, стараясь освоить каждый городской закуток, и никому не будет дела до казни агитатора-неудачника, террориста и пары гоп-стопников.
Надо понимать, что отказ Иисуса взять штурмом Храм отодвинул Первую Иудейскую войну ровно на 33 года. Хотя он неоднократно упоминал, что видит картины падения Храма, разрушения Иерусалима и других городов, сожжённою и обезлюженную страну (до осады Иерусалима бои шли в его родной Галилее). Впрочем, твёрдая власть хорошего полководца и отменного администратора Тиберия сделала бы Великое восстание короче, чем это было в условиях развала конца нероновщины и новых римских междоусобиц. Как сказался бы на ходе боёв известный филосемитизм Тиберия (Тивериадское озеро - в его честь), сказать не берусь, но в реальности римской осадой Иерусалима и штурмом Храма командовал еврей Тиберий Юлий Александр, племянник Филона Александрийского, военный комендант Египта, а в 46-48 годах префект Иудеи...
Теперь о казне. Я убеждён, что острие копья, которым центурион (старлей) Гай Кассий (Лонгин) проколол бок Иисуса, не могло оказаться закопанным на месте казни - ткнул, вытер о траву и дальше пошёл. Кто бы разрешил ломать офицеру личное оружие?
Моя гипотеза заключается в том, что наконечник копья в деревянном коробе для пожертвований принёс на место ареста Иуда. Иначе его роль совсем непонятна. А так - вооружённый агитатор-экстремист, хоть есть за что брать (ну, не за драку же в торговых рядах)!
И потом, разумеется, такое осквернённое (и проклятое) оружие солдату выдавать было нельзя, и его прикопали на Голгофе - позорном месте казней, где оно и было найдено экспедицией императрицы Елены, матери императора Константина.
Как бы потом не обновлялось и не размножалось «копьё Лонгина», скорее всего, был первообраз и именно найденный на Голгофе.
Это как с плащаницей, про которую мне было всё непонятно, пока я не изготовил её сам, причём в условиях, близких к евангельским. В сентябре 2014 года я лежал по своим лёгочным делам (лечил болезнь, установленную израильским профессором, страдавшим от пальм). В той же палате лежал парнишка-таксист, которому при разборках за места выгодных стоянок у торгцентра пропороли заточкой лёгкие. Ночью он сорвал повязки и стал истекать кровью. Вызвали сестру, быстро приняли меры. А бурую от крови футболку, пропитанную как губка, я вынес и бросил на дно душа. Потом смыл кровь холодной струёй душа, и бросил майку через батарею стекать и сохнуть. К утреннему приходу супруги раненного тряпка уже и стекла и высохла, и я пошёл отдавать её даме. Когда снимал с батарее, то увидел, что майка вполне приличная, только не белая, а светлосеро-розовая, но - внимание - на ней чётко отпечатались и его шрамы, и как шли по телу бинты и трубки. Хотя я омывал её сильной струёй и потом с неё часами текла вода...
О ране Иисуса. Римляне были очень изощрёнными психологами. Часто они давали казнимым выбирать продолжительность агонии. Для этого на крест набивали ещё одну планку - приступочку-сидение. Распятый мог присесть и медленно умирать от сепсиса и теплового удара. А мог обвиснуть, что причиняло сильную боль, но быстро завершалось потерей сознания и отёком лёгких.
Западные кресты правильно-осьмиконечные, восточные - с планкой наискосок. Это значит, что они сделаны с одного рисунка того самого креста. Когда под тяжестью обвисшего тела планка, прибитая одним гвоздём, повернулась. Рисовал, естественно, апостол Лука, судовой врач, эллинизированный сириец из Антиохии. Страшные детали мог узнать от Павла или от Иоанна.
Обратим внимание, что при «распятии с сидением» ног не пробивали (иначе нельзя сесть), но лишь прихватывали верёвкой. Пробивали руки, но их ещё привязывали, иначе тяжесть тела рвала бы мясо и казнимый падал бы на землю - с изуродованными руками, но живой.
О проколе копьём. Удар милосердия наносят в сердце. Зачем легендарный старлей Гай Кассий бил в правое подреберье, мне непонятно, но итогом этого стало спасение Иисуса от отёка лёгких (истечение крови и "воды" - лимфатической жидкости). Из-за наступления субботы тело не омывали (ведь для этого надо было натаскать воды). Тело быстро завернули в чистое полотнище и обильно залили алое (столетником). А затем положили в тихое, прохладное место, без насекомых...
Конечно, Иосиф Аримафейский никакую кровь в чашу не собирал, поскольку в еврейской традиции к ней очень опасливое отношение (обиталище души). Но, видимо, поскольку сердце не остановилось, то кровь текла и под струйку поставили пустую чашу от благовоний. Чтобы не осквернять гроб пролитой кровью...
Мне просто интересно, с какой скоростью неслись римские солдатики, выставленные по настоянию Синедриона у склепа, и что они мели потом в казарме, после того, как поутру камень на гробе погребённого два дня назад «врага народа» покачнулся от толчка изнутри...
|
|
