Когда мы разучимся убивать?

Почти 80 лет считал, что снимать скальпы придумали коренные жители американского континента, но Жак Фреско сообщил мне – это не обычай, а чисто коммерческое занятие. За каждого убитого индейца администрация платила 10 баксов и белым труженикам приходилось подтверждать свое усердие таким простым способом, такой формой учета. Бездельником и дармоедом считался тот, кто меньше всех приносил скальпов. Все это было в порядке вещей в те времена, в той культурной среде. А то, что в Южной Америке было племя, отрезавшее и сушившее головы своих соседей, я знал и без Фреско. Знал и о том, что римские обыватели семьями посещали Колизей, где иноверцев скармливали голодным львам, что детишек в наказание за плохое поведение могли лишить этого зрелища. Знал, что такое поведение человека разумного было нормальным для уровня культуры тогдашнего обывателя.

Еще узнал от Фреско, что когда-то иудей мог на законном основании безнаказанно изнасиловать или убить приверженца любой другой религиозной сказки. И делать это понуждала его родная конфессия.

Сегодня отрезание голов тоже считается обыденным делом у представителей некоторых экстремистских религиозных групп, а охота за экстремистами с помощью беспилотников, стала чем-то вроде совершенно безопасного вида спорта, которым можно заниматься, сидя в кресле где-нибудь на Бродвее. Такова современная культура, позволяющая человеку условно разумному вести себя так же, как вели себя кровожадные предки несколько сотен и тысяч лет назад.

Что же заставляет сегодняшнего покорителя космоса, создателя роботов и интернета, победителя чумы и оспы поступать точно так же, как поступали неграмотные охотники за скальпами и головами? На этот вопрос есть только один ответ – конкуренция. Конкуренция это борьба за место под солнцем, свойственная всем живым существам. В диком животном мире это война, в которой побежденного обычно съедают или лишают шанса на продолжение рода. В мире двуногих это тоже войны, в коротких промежутках между которыми горячие баталии сменяются торговыми войнами или «мирным» ограблением побежденных. Такое ограбление принято называть миром. Его мы и наблюдаем сегодня, когда победитель США потребляет в два раза больше, чем производит.

Конкуренция официально считается высшим благом современной цивилизации. Фундаментом научно - технического прогресса, основой общества потребления, а горячая война служит спусковым крючком инноваций, на которые в мирное время не находят финансов. Все, без исключения, главы государств призывают своих граждан побеждать в конкурентной борьбе соседние страны, а когда это не получается, идут на эти страны войной. И все сторонники такой конкуренции в каждой стране называются патриотами, а пацифисты предателями и изменниками.

На заре цивилизации конкурировали – воевали небольшие группы людей, живших недалеко друг от друга, по мере появления государств конкурировать-воевать стали более значительные массы народа, а в первой и второй мировых войнах конкурировали – воевали уже союзы из нескольких стран. Все идет к тому, что следующая война будет идти между континентами. А ради чего? Ведь научились же люди внутри государств и даже союзов жить, не убивая друг друга. И даже не сражаясь за кусок хлеба. Не стоит ли человечеству, как будто разумному, объединиться в одно государство под названием планета Земля? И убивать тогда попросту будет некого.

Что нужно для этого? Всего-навсего сменить культуру. Так, как раньше меняли религию. Вычеркнуть слово конкуренция из лексикона гражданина планеты. Нельзя – заорут сторонники рыночной демократии. Прогресс остановится, обыватели перестанут покупать престижные вещи, все станут ходить в одинаковых телогрейках. Возражения сторонников конкуренции и войны напоминают мне забытую радиопостановку. Во времена, когда делами на земле заправляли боги, каждый из которых был узким специалистом, у одного из них, ведавшего отправкой людей на тот свет, украли золотое перо и нечем стало подписывать путевки на небеса. К похитителю отправились многочисленные ходоки, просить его вернуть перо, чтобы восстановить прежний порядок . Главным аргументом просителей был плач голодных детей, родители которых - палачи и вояки лишились работы. Тем же самым грозит человечеству и упразднение конкуренции – палачи и вояки останутся без работы, а конкуренцию заменит социалистическое соревнование. Так же, как бои гладиаторов заменил бокс.

За несколько тысячелетий человек одомашнил много животных. Способов одомашнивания тоже много: от кормления дикой кошки, которая по сей день гуляет сама по себе, до выведения новых пород смирных и ласковых домашних зверушек. Но некоторых злобных и опасных животных одомашнить даже и не пытались. Среди них злобное двуногое существо, незаконно присвоившее себе прозвище человек разумный, истребляющее себе подобных в таких масштабах, в каких никогда не истреблялись другие хищные и травоядные обитатели нашей планеты. Причем на законном основании в рамках высочайшей культуры. Конкуренция, понимашь, как сказал бы наш незабвенный Борис Николаевич.

Одомашнить человека условно разумного теми же способами, что и прочих животных, бессмысленно – никто ведь не собирается одомашненного человека есть, никто не собирается на нем ездить. От одомашненного человека требуется только одно – не убивать друг друга. И такое качество человека очень легко достигается правильным воспитанием. С пеленок. Почему же нас с пеленок учат убивать себе подобных в больших количествах? В фильмах, компьютерных играх, в песнях и сказках? А потому, что нас готовят к жизни в условиях конкуренции, в любой момент готовой превратиться в войну. Такова уж наша сегодняшняя культура, которая называется капитализм. И всякий, защищающий капитализм, становится соучастником убийств, которые непрерывно и каждодневно совершаются на нашей голубой планете, без которых жизнь современного «культурного» человека кажется пресной. И все, терпящие такую культуру, тоже невольные соучастники смертоубийств.

Главный аргумент сторонников конкуренции состоит в том, что без нее замедлятся темпы роста валового продукта, уменьшится объем прибавочной стоимости, идущей на создание нового капитала, перестанет повышаться уровень благосостояния. Все это правда, но нет ответа на главный вопрос – а где пределы роста валового продукта, прибавочной стоимости и капитала? Чем этот рост ограничивается? Средой обитания родной планеты, которая уже испоганена безудержным ростом всего и вся? На этот вопрос сторонники капитализма отвечать не хотят. Не хотят отвечать на него и политики коммунисты, вписавшиеся в политическую жизнь рыночной демократии и обещающие обывателям-избирателям удовлетворение бесконечно растущих потребностей. Но бесконечный рост существует лишь в математике, а в реальной жизни такой рост называется по-другому. Европу давно называют старушкой, а у старухи рост обычно называется онкологией. Точно так же и для среды обитания человека жадного и бездумно воинственного. Расти и расти. Превратиться в великана, одолеть всех врагов и построить свой сияющий град на своем холме призывает уродина, которую и человеком-то трудно назвать. И ей рукоплещут и собираются посадить ее в президентское кресло миллионы, как будто разумных, прямоходящих, одурманенных коммерческой культурой самой могучей страны мира.

Пятого сентября на передаче «Право голоса» обсуждалась тема – «Европа: кризис идей». Точки над i поставил культуролог Сергей Тарабаров. В Европе – сказал он - кризис ценностей. Христианских, мусульманских, иудейских и особенно протестантских (капитализм). Капитализм ценностей не создает, он создает прибыль. Нужны другие идеи и возникнут они, скорее всего, в сфере выживания человека, как вида.

С Тарабаровым приходится соглашаться и добавлять, что кризис ценностей поразил не только старушку Европу, но и весь старый и новый мир, что онкопроцесс человеческой цивилизации протекает с такой же скоростью, с какой наращивается потребление. Рыночный обмен главной ценности всех религий человеческой жизни на единственную ценность капитализма прибыль идет полным ходом. Остановить этот процесс может только интеллект человека безусловно разумного. Случиться это, к сожалению, только тогда, когда капитализм перестанет быть комфортным для привилегированного миллиарда и привлекательным для всех остальных миллиардов. Но к тому времени должны быть озвучены новые идеи, сформулированы другие ценности и составлен проект нового жизнеустройства. Сделать эту работу проще всего людям, прожившим жизнь в бывшей России, сделавшей первую попытку одомашнивания человека.