Почему рабочий класс не удержал власть?
Рабочий класс, ослабленный войной и лишенный своего боевого ядра – коммунистов (которые погибли во время войны), попал под влияние крестьянской малосознательной массы, начал размываться идеологически, утрачивать своё чёткое классовое самосознание.
Сила рабочего класса – в его революционной пролетарской сознательности. Если он теряет свою революционную пролетарскую сознательность – он теряет всю свою силу. Рабочий класс потерял свою сознательность – и тем самым потерял свою силу. Он ослабел.
А это сразу усилило все классово враждебные, антисоветские элементы.
***
Итак – в Советском Союзе произошло изменение в расстановке классовых сил. Подготовлено оно было войной и дало о себе знать сразу после войны.
Именно в это время западный империализм начинает свою кампанию по подрыву советской идеологии. Эта кампания, по сути, была новой войной против советского государства, не менее страшной, чем война гитлеровского фашизма. У многих на слуху так называемый «план Даллеса» – план широкомасштабной кампании по подрыву советской идеологии и уничтожении социализма. Теперь некоторые буржуазные авторы бросились «развенчивать миф» и доказывать, что так называемый «план Даллеса» – фальшивка, Даллес никогда такого не говорил, а, мол, весь пресловутый «план» создан художественным вымыслом писателя Анатолия Иванова в романе «Вечный зов» и вложен в уста одного из персонажей.
Буржуазные идеологи цепляются за мелочь, чтобы скрыть суть. Ведь совершенно неважно, что конкретный Даллес не говорил именно эти конкретные слова. Важно то, что тысячи таких даллесов говорили, пусть не именно этими словами – но именно в этом духе. Они говорили, по сути, то самое, что изложено в «плане», – вынашивали планы по идеологической диверсии и уничтожению СССР. И не только говорили – но и делали.
В эту кампанию вкладывались сотни миллиардов долларов. За неё отвечали влиятельнейшие государственные структуры. Создавались целые институты, которые день и ночь, из года в год неустанно занимались только одним – выискивали самые действенные методы антисоветской пропаганды, изобретали самые успешные способы развращения советских граждан, фабриковали самую правдоподобную, самую хитрую клевету на советский строй. В этой сфере были заняты тысячи специалистов разных профилей. Работа эта планировалась в долгосрочной перспективе – на десятилетия вперед.
Мировой капитал был готов на всё ради уничтожения советского социализма, ради разрушения первого в мире рабочего государства.
Усилившиеся после войны обывательские и антисоветские элементы стали той базой внутри Советского Союза, на которую опирался западный империализм в своей кампании по подрыву советской идеологии.
Итак – сразу после войны западный империализм начинает остервенелую кампанию по подрыву советской идеологии, преследуя конечную цель – разрушение СССР и всего социалистического лагеря, уничтожение социализма на всей планете. Опирается он на классово близкие себе силы внутри советского общества – обывательскую массу, подсознательно враждебную социалистическому строю, и на убеждённых врагов социализма, выполняющих роль его сознательной агентуры.
Все эти элементы активизировались сразу после войны вследствие ослабления рабочего класса. Метод действия западного капитала был таков – идейно укреплять эти классово близкие себе элементы внутри советского общества, всячески усиливать в них все те настроения, которые идут в разрез с мироощущением советских людей. Подсознательную, смутную неприязнь к советскому образу жизни превращать в сознательную, законченную антисоветскую идеологию, в ненависть к власти рабочего класса. И через эти антисоветские элементы разлагать изнутри советское общество.
Была начата война – война беспощадная, и ставкой в ней была жизнь или смерть социализма. И эта война была именно идеологическая. Значит – рабочий класс должен был дать именно идеологический отпор. Мог бы рабочий класс дать такой отпор? Да, мог бы. Если бы рабочий класс выдвинул миллионы сознательных коммунистов, вооружённых марксистко-ленинской теорией, если бы эти коммунисты были кровно связаны с трудовым народом – тогда бы не страшна была никакая идеологическая диверсия. Советский народ остался бы неуязвим для всех вражеских происков.
Однако в это время обнаружился тревожный сигнал – среди рабочих снизился интерес к марксизму. Сталин неоднократно говорил и писал, что изучение марксизма не поставлено на должный уровень, что интерес к марксистской теории упал.
И вот вопрос – почему до революции большевики, которые не обладали политической властью, – сумели убедить рабочих, что нужно изучать марксизм, привлечь их в марксистские кружки и подготовить из них тысячи сознательных коммунистов, а спустя полвека советские коммунисты, которые обладали политической властью, – не смогли подвигнуть рабочий класс на серьёзное изучение марксизма, на то, чтобы вооружиться идеологически?
Почему в дореволюционное время, когда за участие в марксистском кружке грозила тюрьма и каторга, – рабочие шли в кружки, ничего не боясь? А после войны, когда изучение марксизма, наоборот, поощрялось, – рабочие не хотели изучать марксизм? Почему дореволюционные рабочие, малокультурные и часто неграмотные, – стремились изучать марксизм, а их потомки, советские рабочие, гораздо более культурные и поголовно грамотные, – не поняли этой необходимости?
Ответ на это нужно искать в следующем.
До революции рабочий класс подвергался неслыханному гнёту со стороны царского самодержавия, помещиков и капиталистов, он был бесправен, ограблен и унижен. И он при помощи большевиков понял, что ему остаётся только одно – борьба против своих угнетателей, борьба не на жизнь, а на смерть. Тяжесть положения, острота борьбы, ненависть к классовым врагам мобилизовали рабочий класс. Рабочие поняли – раз идёт война, значит, необходимо оружие, и первым делом надо вооружить голову, получить политическое знание. Поэтому они жадно впитывали политическое знание, усваивали марксизм – это было оружие, а на войне оружие нужно как воздух.
Спустя полвека положение было другое. Рабочий класс помнил, что его деды одержали славную победу над царями, помещиками и капиталистами, совершили революцию. А он сам только вчера одержал победу над другим страшным врагом – гитлеровским фашизмом. Рабочий класс уже не был угнетён и ограблен – наоборот, он себя чувствовал хозяином в стране. Он больше не видел перед собой классовых врагов – наоборот, он думал, что все враги разгромлены и больше не поднимутся.
С советским рабочим классом произошло то, что называется «эйфория победителей». Он потерял ощущение опасности, ослабил бдительность, забыл о коварстве и мощи врага, о его неутолимой злобе против социализма. Он забыл о том, о чём постоянно повторял товарищ Сталин, – что после победы социализма классовая борьба становится ещё ожесточённей, что классовый враг сопротивляется ещё отчаянней. Как раненный хищник становится особенно опасен – так и классовый враг, которому нанесли удар, становится гораздо свирепей, коварней и опасней. Поэтому нельзя складывать оружия до полной победы, нельзя расслабляться ни на минуту.
Советский рабочий класс забыл об этом. Потерял чувство опасности, чувствовал себя победителем и считал, что враги разгромлены навсегда. А если так – зачем оружие? Зачем вооружаться идеологически, зачем изучать марксизм?
Среди советского народа после войны стали распространяться такие настроения: хватит борьбы, устали! победили в такой войне, принесли такие жертвы, столько страдали – а теперь можно отдохнуть, расслабиться, порадоваться жизни.
Однако антисоветские элементы не были разгромлены. Они остались и продолжали свою работу по разложению советского общества мещанской и буржуазной идеологией. Для них встал вопрос – сперва подорвать, а затем и уничтожить ненавистную для них диктатуру пролетариата.
Воплощением диктатуры пролетариата был Сталин.
Сталин возглавлял Советское государство и коммунистическую партию уже три десятилетия. За это время и друзья рабочего класса, и его враги поняли: нет такой силы на свете, которая заставит Сталина хоть на волос отступить от принципиальной марксисткой позиции, нет такого соблазна на земле, ради которого Сталин пожертвует интересами рабочего класса. Сталина нельзя испугать угрозами, Сталина нельзя подавить силой, Сталина нельзя обмануть хитростью. Всегда, при любых обстоятельствах Сталин отстаивал, отстаивает и будет отстаивать диктатуру пролетариата. Пока он жив, он будет решительно и беспощадно пресекать любые посягательства на нее. Всем, кто посягает на неё – нечего ждать снисхождения от Сталина.
Поэтому и для друзей рабочего класса, и для его врагов личность Сталина была воплощением диктатуры пролетариата.
Все представители рабочего класса, все, кто приветствовал диктатуру пролетариата, – относились к Сталину с восхищением и любовью. С личностью Сталина трудящиеся всего мира связывали свои надежды на победу мировой революции, на своё полное освобождение от ига капитала.
Ну, а враги рабочего класса, те, для кого пролетарская диктатура была как удавка на шее? Для них не было на свете более ненавистного человека, чем Сталин. Всю свою лютую злобу к власти рабочего класса они сосредоточили на Сталине, как её воплощении.
Поэтому нет ничего удивительного, что все и всякие враги рабочего класса всей душой жаждали смерти Сталина. Со смертью Сталина они связывали свои надежды на ослабление диктатуры пролетариата.
В ожидании этого момента они стремились устроиться поближе к власти, проникнуть в советский государственный и партийный аппарат. Проникнуть, затаиться и ждать своего часа – смерти Сталина. И, дождавшись, – немедленно ею воспользоваться – совершить контрреволюционный переворот, захватить власть с целью подрыва диктатуры рабочих и реставрации капитализма.
Видел ли Сталин, что власти трудящихся грозит опасность? Видел ли он, что происходит изменение в расстановке классовых сил? Что рабочий класс вследствие гибели своих лучших сыновей и усталости от войны стал ослаблять свою пролетарскую боеготовность и что этим немедленно воспользовались все враждебные ему элементы? Понимал ли Сталин, что антисоветские силы не остановятся на этом, что, если их не раздавить сразу, – они пойдут в атаку на пролетарскую диктатуру, постараются захватить государственную власть?
Сталин всё это прекрасно видел и понимал. Более того, он твёрдо намеревался задушить все поднявшие голову враждебные элементы.
И он уже начал двигаться в этом направлении. Речь вождя на встрече с писателями фактически была началом нового похода пролетарской власти против врагов, вылезших из подполья и возмечтавших о реванше. В своей речи Сталин дал понять, что против советского народа начата новая война, что антисоветские силы внутри страны, услуживая империалистическому Западу, уже начали работать на подрыв советского общества. Это фактически был сигнал советским людям, призыв к новой мобилизации.
Следующий шаг – постановления о журнале «Звезда», об опере Мурадели и о театральных постановках. Этим шагом Советская власть разоблачила и пресекла попытки антисоветских элементов подрывать советскую идеологию через искусство. Позже были разоблачены и обезврежены учёные, которые пытались протаскивать в советскую науку реакционные буржуазные учения.
Были раскрыты и ликвидированы шпионские группы, связанные прежде с немцами, а после войны со спецслужбами бывших «союзников». Были ликвидированы антисоветские заговоры в среде некоторых партийных руководителей («Ленинградское дело»). Было разоблачено вредительство врачей, связанных с западными спецслужбами («Дело врачей»).
Как видим, Сталин начал наступление на поднявшую голову антисоветчину. А если Сталин что-нибудь начинал, он обязательно доводил дело до конца.
Он планировал окончательно подорвать враждебные рабочему классу силы – раздавить их, во-первых, политически, во-вторых, экономически.
Есть все основания думать, что Сталин собирался провести масштабные чистки партийного и государственного аппарата, разоблачить и обезвредить проникших во власть врагов. Это должно было совершаться с участием широких масс трудящихся. Сталин намеревался обратиться к советскому народу, указать ему на новую серьёзную опасность для власти трудящихся – и призвать советских людей к новой мобилизации. Призвать их снова собрать все силы, как в начале Великой Отечественной, – и начать выявлять и обезвреживать врагов рабочего класса, угнездившихся на партийных и государственных должностях.
Кроме того, Сталин планировал окончательно подорвать экономическую основу существования антисоветских элементов – уничтожить товарно-денежные отношения. То есть – начать переход к коммунизму, экономическая база для которого уже была создана.
Но Сталин не успел довести до конца начатое. Ему помешала смерть.
Хрущёвский переворот
Теперь уже считается признанным фактом в коммунистическом движении, что захват власти хрущевской кликой стал началом подрыва власти трудящихся, началом контрреволюции – роковым событием в нашей истории.
Хрущёвский переворот стал причиной контрреволюции, её началом. Но он в то же время сам является следствием других событий. Он стал возможен благодаря изменению в расстановке классовых сил – благодаря тому, что рабочий класс ослабел, утратил свою роль руководителя трудящихся, что сразу усилило враждебные, антисоветские элементы. И переворот всего лишь отразил это изменение в расстановке классовых сил, стал его результатом. Хрущёвцы не материализовались из воздуха, они – представители этих усилившихся антисоветских элементов.
В интересах этих сил хрущёвцы совершили переворот, в интересах этих сил, подчиняясь их желаниям, они осуществляли все свои последующие действия. Хрущёв и его соучастники не делали ни одного своего шага без одобрения этих сил, без оглядки на них, без согласовывания своих действий с их настроениями (и даже больше – без самого настойчивого подталкивания со стороны этих сил).
Хрущёвцы делали шажок и оглядывались. Видели, что антисоветские силы это одобряют и требуют идти ещё дальше, – и делали следующий шаг по пути подрыва власти рабочего класса.
Потом – снова остановка, снова выжидание, прислушивание, сверка с настроениями антисоветчины.
Антисоветчина радуется и торжествует, рукоплещет, восхваляя хрущёвцев за долгожданную «демократизацию» (то есть, за подрыв пролетарской диктатуры). И всеми силами даёт понять – что «демократизацию» нужно закрепить, чтобы, не дай бог, не произошел возврат к «сталинщине» (чтобы, не дай бог, власть рабочего класса снова не окрепла). Надо предпринять новые «демократические начинания» (то есть, усилить подрывные действия против диктатуры пролетариата, против рабочего государства).
Всё это, естественно, антисоветчина передаёт, озвучивает, оглашает через свой рупор – через антисоветскую интеллигенцию.
Хрущёвцы слушают и мотают на ус. Одновременно прислушиваются – не раздастся ли другой голос – протестный голос советских трудящихся, разоблачающих антисоветчину. Вплоть до самого XX съезда прощупывали почву, выявляли расстановку классовых сил, проверяли, кто активнее – трудящиеся или враждебные им силы. Если бы со стороны трудящихся поднялись массовые протесты, если бы трудящиеся чётко назвали вещи своими именами, заявили, что требуемая «демократизация» есть ослабление, подрыв Советской власти, фактическое начало контрреволюции – то XX съезда бы не было. Но этого не произошло. Хрущёвцы увидели, что трудящиеся не сопротивляются воспрянувшей антисоветчине. Её посыл был воспринят. И ответом на этот посыл становится роковой XX съезд. На этом съезде был принят и озвучен манифест контрреволюции – официальный отказ от сталинской политики, то есть - от диктатуры пролетариата. А именно отказ от диктатуры пролетариата дал возможность буржуазным и антисоветским элементам сформироваться в класс новой советской буржуазии, которая в итоге и совершила контрреволюцию.
Советский социализм был уничтожен, рухнул социалистический лагерь. Контрреволюция победила в масштабе планеты.
А это значит, что нам теперь остаётся только одно – начать всё сначала. Да, мы начнем всё сначала. Пролетариат не сложит оружия. Он не остановит свою великую всемирную борьбу за победу нового коммунистического строя на всей планете. Мы будем бороться столько, сколько нужно. Сколько бы поражений нам ни нанесли – мы снова встанем, залечим раны, приведём в порядок своё оружие и пойдем на новый штурм капитализма. И так до тех пор, пока не победим.
Пусть на нашем примере, на примере нашего поражения, учатся все будущие революции. Пусть они поймут – что самое страшное для рабочего класса, взявшего власть в свои руки. Самое страшное – расслабиться. Пусть они знают – если рабочий класс расслабится, утратит свою революционность, свое пролетарское классовое сознание – он утратит и свою власть, и свою свободу.
Любая победившая революция должна будет воспитывать свои новые поколения в сознании того, что они на войне, что воевать придётся до полной победы, до полного истребления капитализма на планете.
Самым опасным преступлением победившая революция должна считать всякую попытку расслабить рабочий класс. Если кто-либо попытается нас убедить, что капитализм почти разгромлен и уже не опасен, то это однозначно говорит враг рабочего класса. Если мы поверим и расслабимся, мы оглянуться не успеем, как увидим – издыхающий капитализм собрал силу и с новой яростью готов наброситься на нас. Поэтому – пусть капитализм ослаблен, пусть разгромлен, пусть находится при последнем издыхании. Если он ещё дышит, шевелится, подает признаки жизни – надо добивать.
|
|
