Лозунг «Ни Путина, ни Навального» вполне пригоден на стратегических просторах борьбы за ликвидацию президентского самодержавия. Иное дело - тактическая толкотня. В ней исходный лозунг «Ни Путина, ни Навального (в кремле)», дойдя до людских ушей, может преобразиться в «ни Путина, ни Навального (в нынешних ролях)», что вполне подходит для мздоимцев и казнокрадов, поскольку первая часть лозунга сегодня им не сильно мешает.
Патриоты-охранители весьма тщательно, но на свой зеркальный лад, имеют в виду эту подмену масштабов. Самые хитрые из них стоят над схваткой по принципу «Ни Путину свечка, ни Навальному кочерга». Манера отвечать на обвинения пророчествами – их фирменный стиль. Они пугают друг друга и себя, заменяя Навального-реального (ругателя воров) Навальным-гипотетическим (диктатором-президентом), к которому непременно прилагаются ужасы закабаления России «либерастами». Уж нам ли бояться «либерастов», четверть века живя под сенью социально-экономической политики, пребывающей в их распоряжении? «Либераста» не сильно занимает сирийская песочница для игр в геополитику, с него хватает просторов, раскинувшихся на том месте, где когда-то была отечественная промышленность, наука, образование…
От Навального не следует ждать невозможного и требовать всего и сразу: и чтобы он коррупцию разоблачал не как хобби отдельных митьков, а как системное явление, и чтобы он напоминал постоянно, что коррупция – не главная скрепа расейского государства, а лишь яркое проявление его классовой сущности. Это дело левых сил – социально-классовая постановка вопроса о корнях коррупции, которые растут из неизбежного при капитализме интереса в преобразовании государственного достояния в частное к двусторонней выгоде и дающих, и берущих, в условиях расейской «специфики» часто соединенных в одном лице.
Широкая публика задается естественным вопросом: если Навальный – искренний борец против сановных воров, то почему он до сих пор жив? Естественность такого вопроса вскрывает понимание гражданами естества власти, ее природных доблестей, даже если вопрошающий – упертый путриот и не подозревает о таком вскрытии.
Весьма заметно, также, что воровской характер нынешней власти споров не вызывает. Споры начинаются позднее - насчет того, возможна ли в РФ антикорруционная активность иная, нежели под предводительством внешних лютых ворогов. Патриот знает, что всякие отклонения от эталонов лояльности в РФ – от лукавого госдепа (что, однако, не мешает ему считать волнующей новостью наезды демократов на Трампа, как на агента кремля). Патриот, может быть, - и не такой уж прямо-таки сторонник казнокрадства, - однако нутром чует его жизненную необходимость для нынешней государственности, и, наверное, даже догадывается, что обуздать воровство можно только сменой власти, что сулит неописуемые ужасы.
В охранительном порыве против этих ужасов едины и власть, и «системная оппозиция». Для власти, понятное дело, антикоррупционная активность хуже всякой коррупции. Пошлая «главная оппозиционая сила» лозунгом дня считает народное единство по некоей «формуле Гундяева» и готова сделать все, чтобы не понаехала, как в 1917-м, всякая революционная лимита в пломбированных вагонах и не смутила народный дух.
На недавних народных гуляниях с уточками и кроссовками перед властью нарисовалась новая проблема: надо утилизировать еще одно поколение. Жизнь, как оказалось, идет, и закатывание общества в асфальт - не разовое мероприятие. Публика постарше, умудренная «перестройкой», «демократией», «поднятием с колен», знает, что перемен к лучшему не бывает, что вечный Путин с его бескорыстными друзьями – перспектива, конечно, паршивенькая, но все, что может приключиться взамен – намного хуже. Переменчивость надежд, много раз обманутых, обеспечивает приоритет стабильной безнадежности, которая не обманет. Молодое поколение в эту истину еще не уверовало и имеет дерзость желать, чтобы какие-то шансы в этой жизни имели и люди обыкновенные, а не только гениальные дети первого сословия. Молодое поколение менее склонно воспринимать день сегодняшний как мгновение вечности, такой же тупой, серой и беспросветной, как день сегодняшний, и сулящей еще большие пакости при попытках что-то изменить.
Нелегка задача власти - продлить свои дни настолько, чтобы страхами, например, перед касторкой, йодом, шприцем, еще на целое поколение отбить у общества всякую охоту до всякого лечения и пребывать еще долгие годы в состоянии исторической аномалии, что не может соотнести себя не то что с будущим – его нет даже в представлениях путриотов, - но и с прошлым, которое заменено сказками.
Куда ползешь ты, Русь? Не дает ответа обвешанная спецсигналами гужевая повозка государства расейского.
|
|
