Периодически вскипающие дискуссии о демофобии и фашизме «новых либералов», о принципах социальной солидарности и угрозах демократии вновь заставляют меня пробежаться по верхам обозначенных вопросов, неизбежно повторяя свои собственные рассуждения чуть ли не восьмилетней давности.
1. Ругаясь на оппонентов «либерал-фашизмом», важно не путать обозначаемый этим словом оксюморон «фашистский либерализм» с «либеральным фашизмом», например, с поздним франкизмом или ранним муссольенизмом.
Тут важно напомнить, что те взгляды, которые ассоциируются сегодня с «либерал-фашистскими» до первой трети прошлого века считались классическим либерализмом.
Или, если угодно, его можно называть либерализмом «эпохи монополистического капитализма и империализма», хотя формировался он таковым примерно с 70-х годов века позапрошлого, и 117 лет назад британцы радовались захвату Трансвааля так же шумно и неприлично, как россияне – Крыма. Только на Островах вместо «колорадо» говорили «джингоисты»…
Но затем в сознании людей прошла «правозащитная революция», и мировоззрение, совершенно естественное для джентльмена в 10-20-х годах, стало смотреться чудовищным в 60-70-е.
2. Говоря о фашизме как мировоззрении, надо понимать, что оно должно носить комплексный характер. Так, наряду с установками на расизм (назовём так любую дискриминацию по внеперсональным критериям) должно быть и отрицание парламентаризма и многопартийности как основ политической жизни.
Никто, признающий честное и свободное соревнование политических и идеологических проектов в качестве основного метода формирования институтов власти и гражданского общества, не может быть охарактеризовав как фашист (или тоталитарный коммунист).
Но и даже склонность к расизму, в т.ч. социальному (поражение бедняков в политических правах) и к авторитаризму, а также апология применения государством и гражданским обществом вынужденного нелегитимного насилия, не делают фашистом. Ещё необходимо быть сторонником криминализации критики обязательной государственной идеологии и эстетики.
3. Разбираясь в причинах социального расизма, важно понять, какой именно социальной слой (кластер) является его носителем. Это, прежде всего, «новый средний класс», выражаясь в стиле Достоевского – «русские европейцы». Прежде всего, они – «сделали себя сами» и существуют как самозанятые или как эксперты и квалифицированный средний персонал малого бизнеса… Они не любят государство, воспринимая его как паразита, тянущего деньги на чиновничье воровство и разного рода мегаломанские проекты.
Бюджетников и строительно-промышленных работников они как клиентов не воспринимают, пользы от их существования не видят.
Выходцы из благополучных семей, они не понимают распространённости феномена одинокой женской старости (для них нахождение обоих родителей-сверстников вместе – норма, а не удача, и 70-летней возраст – это не период нищеты и заброшенности, но наоборот – «спокойная гавань», гарантированная наличием 45-летних, на пике карьеры находящихся детей, способных поддержать стариков, и ещё – крепких 20-летних внуков).
К этому надо добавить отсутствие национального чувства, обычно побуждающего к социальной солидарности (я периодически пишу, что не люблю патриотизм из-за биологизации им гражданских добродетелей). Вместо него – привычки сословно-имперские. Но одновременно острое чувство социального превосходства «европейца» над «туземцем».
И это не просто цивилизационная грань, это и стадиальное разделение людей модерна и людей средневековья, мифологическое сознание которых с позиции рационалистов воспринимается как шизофреническое.
В итоге, весь этот комплекс переживаний и создаёт «социально-расистскую ментальность». Другое дело, что в иных обществах социокультурная дистанция между вестернизированными субэлитами и традиционными массами преодолевается восприятием простых людей как вечных детей, нуждающихся в защите и воспитании.
4. Но всё вышеуказанное только обострилось русским джингоизмом – «крымнашизмом». За два года до него сотни демократических активистов бросали столицы, чтобы помчаться на места затоплений и пожаров в глухой провинции. Потом Путин столкнул новый средний класс с мобилизованными на имперский реванш массами.
Однако, необходимо обратить внимание на то, что такие конфронтационные периоды быстро заканчиваются. 28 лет назад перестроечные публицисты уповали лишь на защиту их Горбачёвым от «народного сталинизма», и сообщение о том, что уже через год-другой они увидят 300-тысячные митинги в поддержку Сахарова, Попова и Афанасьева, было бы для них когнитивным шоком.
Это я к тому, что детская болезнь правизны среди либералов немедля излечится в бурной атмосфере народных демократических протестов.
И я не брежу, потому что моментом сбычи своих юношеских политических мечт я полагаю зрелище делегации кемеровских шахтёров, аплодирующих в Лужниках академику Сахарову. Поэтому никогда не говори «никогда».
От редакции: Историческиа аналогии всегда страдают некоторой неточностью и даже натянутостью. Так, захват англичанами Трансвааля и Оранжевой республики был актом агрессии против независимых государств. Против британцев сражались буры, этнически отличное от британцев население этих республик. И, кстати, войну начали буры, и главной причиной войны стала отмена рабства англичанами, в то время как сельское хозяйство буров целиком держалось на рабах-неграх. Потери сторон исчислялись тысячами, причем около 26 тысяч гражданского бурского населения погибло в концлагерях.
Сравним с Крымом, где потерь не было, и военных действий тоже. Русские Крыма добровольно вышли из подданства Украины и вошли в состав Российской Федерации. На роль этнически самостоятельных угнетенных буров могли бы претендовать крымские татары, но как ни старались, а заставить их не то что воевать, даже просто протестовать пока не выходит. Им это просто не нужно, Украина никак не была государством крымских татар, а Россия хотя бы предоставила статус государственного языка в Крыму крымскотатарскому, и дала возможность формирования национально-культурной автономии.
Поэтому сравнивать эйфорию англичан от вооруженного захвата бурских республик с эйфорией русских от возврата Крыма, абсолютно бескровного (а воспринимается это именно как возврат, а не захват, несмотря на государственно-правовую казуистику) - как минимум некорректно. Почему бы, например, не сравнить его с воссоединением Германии? Тоже с государственно-правовой точки зрения далеко не бесспорного - государство член ООН исчезло без следа, не оставив после себя даже внутреннего административного наследства - ГДР была просто полностью абсорбирована ФРГ, не было никакого союзного договора, как с Крымом и Севастополем, никакого особого статуса восточногерманских земель, ни даже уважения имущественных прав - западные немцы просто забрали весь бывший народнохозяйственный комплекс ГДР себе. Кстати, промышленное производство маленькой ГДР было пятым по объему в Европе...
В Севастополе же не только крупнейшая строительная компания "Парангон" остается в собственности бывшего министра обороны Украины Лебедева, не только основным акционером Инкерманского винного завода является бывший министр финансов Украины уже послемайданного периода - даже герои Украины сохраняют все свои льготы наравне с героями России.
В этом плане (в плане "крымнашизма") режим вчистую переиграл либеральную оппозицию, у которой не хватило ума понять, что мочиться против ветра как минимум непродуктивно. "Новый средний класс" настолько возомнил себя пупом земли, что начал относиться к остальному населению страны не лучше, чем буры к своим неграм. Русский военный атташе в тот период писал: "Пока чёрный слуга служит ему с покорностью и преданностью, он относится к нему спокойно, справедливо и даже добродушно. Но достаточно, чтобы бур почуял в чернокожем малейший оттенок коварства, малейшую искру возмущения, как спокойный и добродушный хозяин превращается в грозного, неумолимого палача и подвергает непокорного жестокому наказанию, не смущаясь никакими последствиями". Ну так заменим "черного слугу" на "бюджетников и строительно-промышленных работников" и получим полную аналогию. И это, к сожалению, не лечится...
Не нужно забывать о природе фашизма - это прямое производное от власти капитала, когда теряется возможность контролировать массы при помощи демократических процедур и либеральных медиа, буржуазия достаточно легко переходит к прямому насилию. В случае с Путиным - перешла (напомню дискуссию в конце 1995 года, стоит ли проводить выборы теряющего популярность Ельцина или идти на продление срока). Но Путин - ставленник крупного капитала, связанного с государственными структурами. Часть буржуазии чувствует себя обделенной, и ищет путей поменять Путина на свою креатуру - увы, без смены политического и экономического строя. В случае "либерал-фашизма" (беру в кавычки из-за неудачности термина) - даже без установления декораций буржуазной демократии.
А нам это надо?
А.Б.
|
|
