Статья главы СКР Бастрыкина А.И. в еженедельном журнале «Коммерсантъ Власть» за 18 апреля с. г. «Пора поставить действенный заслон информационной войне»/Председатель Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин - о методах борьбы с экстремизмом в России» носит необычайно важный характер, до такой степени, что с учётом времени и места публикации её поднимается в своём значении до манифеста тоталитарной реакции.
Прежде всего, обращает внимание место публикации: «Коммерсантъ Власть» - это умеренно-либеральный респектабельный еженедельник, ориентированный на средний класс и наиболее интеллигентную часть бизнес-сообщества, статья в котором воспринимается именно как сигнал конкретно этим социальным группам. В ином случае, если сигнал был бы обращён к более широким кругам, в первую очередь, чиновникам, работникам силовых структур и провинциальным бизнесменам, целесообразным было бы публиковаться в «Российской газете» или «Известиях». Дело в том, что публикация Бастрыкина по стилю и интонации значительно больше соответствует именно последним изданиям, в ИД «Коммерсантъ» такое публикуют только в виде интервью.
С точки зрения выбора времени, это - отсечение «информационного хвоста» прямой линии Путина, непосредственно усилившее информационное воздействие от синхронизированных следственных действий 14 апреля с.г. в отношении группы ОНЭКСИМ Михаила Прохорова, РОСНАНО и ИКЕА. Одновременно публикация воспринимается и в качестве ответа на приглашение председателю «Комитета гражданских действий» Алексею Кудрину работать над президентской экономической программой. Это приглашение свидетельствовало о том, что у Путина есть стремление к возвращению политической «нормальности» в стране, потому что, очевидно, что Кудрина пригласили для смягчения санкций и привлечения инвестиций для масштабной приватизации активов. Если бы в планы Кремля входила эскалация военных действий в Сирии с переносом на Турцию или на востоке Украины, то вместо Кудрина позвали бы каких-нибудь «изборцев».
Полиграфический цикл и техническая необходимость подготовки, сверки и согласования столь обширного и принципиального текста, как «манифест Бастрыкина», указывают, что он готовился до «прямой линии» президента и озвученного приглашения Кудрину, но, возможно, после публикаций «Панамских бумаг».
Что касается содержания статьи Бастрыкины, то с правовой точки зрения это нелепый и безграмотный, с политологической и исторической – ошибочный или просто лживый, а с политической – крайне реакционный документ, откровенно призывающий к введению в стране существенных элементов тоталитаризма.
Реализация законодательных предложений Бастрыкина требует либо пересмотра положений Основного закона, законодательства, позиции Верховного суда РФ, либо такой степени их циничного игнорирования в правоохранительной и правоприменительной практике, что фактически будет означать приостановку действия Конституции.
Особое внимание необходимо уделить тому, что Федеральный закон от 28.12.2010 N 403-ФЗ (ред. от 30.12.2015) «О Следственном комитете Российской Федерации» (ст. 10) устанавливает, что:
«1. Следственный комитет разрабатывает и представляет в установленном порядке Президенту Российской Федерации и в Правительство Российской Федерации проекты федеральных конституционных законов, федеральных законов, нормативных правовых актов Президента Российской Федерации и Правительства Российской Федерации, а также других документов по вопросам, относящимся к установленной сфере деятельности.
2. Руководитель следственного органа Следственного комитета вправе разрабатывать предложения о совершенствовании законодательных и иных нормативных правовых актов по вопросам, относящимся к установленной сфере деятельности…».
Поэтому предельно идеологизированный текст Бастрыкина, став публичным, оказывается своеобразной «политико-бюрократической офертой» - предложением Путину пакета чрезвычайных законодательных мер, по сути, ревизующих конституционный строй в стране.
Несмотря на то, что «манифест Бастрыкина» буквально пронизан требованием уголовных преследований за «фальсификацию истории», начинается он с прямо несоответствующих действительности либо крайне сомнительных утверждений, требующих от государственного деятеля хотя бы минимальных обоснований.
С середины 80-х годов политика США и их союзников (обобщенного Запада) не была направлена на разрушение СССР путём поощрения этнического и этнорелигиозного сепаратизма. Заглушаемые в течение десятилетий передачи национальных редакций «Голоса Америки» и «Радио Свобода/Свободная Европа» такого эффекта дать не могли. Политика администрации президента Рейгана (второго срока) и Буша-старшего – госсекретаря Бейкера заключалось именно в сохранении «перестроившегося» СССР как геополитического союзника Запада.
Никаких доказательств того, что Запад ведёт против РФ «информационную», «гибридную» или какую угодно скоординированную кампанию, тем более «войну», Бастрыкиным не приводится. Напротив, известно, что НАТО только пытается создать центры противодействия комбинированному пропагандистскому натиску РФ. Причём, всё больше обнаруживается фактов, свидетельствующих, что РФ предоставляет помощь крайне националистическим и ксенофобским группам и движениям во Франции и ФРГ, именно в РФ проводят свои конгрессы уже совершенно полуфашистские движения Западной Европы. Объединение в один западный антироссийский заговор таких обстоятельств, как снижение цен на нефть, падение курса рубля, отчет лондонского коронерского суда по обстоятельствам смерти Александра Литвиненко, угроза пересмотра решения о легитимности выбора РФ и Катара (А Катар здесь причём, или есть связь?) в качестве столиц мундиалей, незавершённых расследований в Нидерландах по катастрофе с рейсом MH-17, решения международных судов по делу ЮКОСа (Гаагского международного третейского суда по иску акционеров ЮКОСа о 50 млрд долларов компенсации и решение Европейского суда по правам человека о 2 млрд долларов компенсации акционерам ЮКОСа), а также уголовные дела международного торговца оружием Бута и совершившего покушение на перевозку кокаина лётчика Ярошенко, - указывает на параноидально-конспирологическую веру автора статьи в «единое тоталитарное правительство Запада». Хорошо, что к этому списку не пристегнуты ещё санкции в связи с «Актами Магнитского».
Итак, мы видим, что Бастрыкин исходит из картины уже почти вековой борьбы Запада с СССР/Россией, осуществляемой путём поощрения международного терроризма и того, что российское законодательство сейчас причисляет к экстремизму. Бастрыкин однозначно обвиняет Запад в каскаде межнациональных конфликтов в СССР, начиная с 1988 года, и в подъёме антиимперского и антикоммунистического движения в то время. С точки зрения исторической справедливости, необходимо отметить, что подобная, только, разумеется, зеркальная картина мира была 65 лет назад у главы сенатского комитета по расследованию антиамериканской деятельности Джозефа Маккарти, а 55 лет назад – у главы ФБР Герберта Гувера, считавшего советским агентом влияния даже Мартина Лютера Кинга. Таким образом, поскольку у Бастрыкина не меньше юридических и политических возможностей, чем у перечисленных знаменитых американских гонителей гражданских свобод, то мы имеем высокую вероятность широкого развёртывания политических репрессий, в том случае, если главе СКР дадут те полномочия, которые он сегодня публично запросил.
Обратим внимание на предлагаемые Бастрыкиным рецепты. Прежде всего, это создание «концепции идеологической политики государства. Базовым ее элементом могла бы стать национальная идея, которая по-настоящему сплотила бы единый многонациональный российский народ». Однако действующий Основной закон категорически запрещает государству проводить идеологическую политику, делать государство источником идеологии (ст. 13 ч.2 Конституции РФ). Даже если таковую государственную идеологией назвать «национальной идеей». Здесь намечается знаковое размежевание с позицией Путина, назвавшего российской национальной идеей «патриотизм» и не высказавшегося о необходимости индоктринировать его обществу.
Следующее сильное предложение г-на Бастрыкина: «Представляется целесообразным силами надзирающих и контролирующих органов организовать широкомасштабную и детальную проверку соответствия федеральному законодательству деятельности всех религиозных, национально-культурных и молодежных организаций, в отношении которых есть основания полагать, что они занимаются запрещенной экстремистской деятельностью.
Используя опыт работы на Северном Кавказе, организовать конкретную и предельно адресную профилактическую работу с представителями неформальных молодежных объединений в целях принятия мер, направленных на получение информации о негативных процессах, происходящих в молодежной среде, а также выявление идеологов и руководителей радикальных организаций, вовлекающих молодежь в экстремистскую деятельность».
Реально это означает легализацию практики десятилетней давности зачисления в «склонные к экстремизму» молодёжные группы и организации, установления за ними постоянной слежки и попытку создания широкой агентурной сети в молодёжной среде. Указание на Северный Кавказ как на образец такой «работы» звучит весьма зловеще, ибо о северокавказских методах борьбы с неформалами и правозащитниками слишком хорошо известно. Парадоксально, но в начале своего «манифеста», Бастрыкин фактически расписывается в провале государственной политики на северокавказском направлении: быстрый рост «экстремизма», тысячный поток добровольцев для Халифата. Но требуя перенесения «кавказской чрезвычайшины» на всю страну, глава СКР, видимо, не отдаёт себе отчёт, что следствием этого может стать такой же взрыв политического радикализма и даже вооруженных акций, какой он отметил в южных регионах. А, может быть, как раз и нужна вечная борьба с повсеместно тлеющей гражданской войной?
Инициатива Бастрыкина запретить интернет-доступ к иностранным СМИ и другие его предложения по ограничению в международной сети и социальных медиа (по образцу Китая и «других стран, противостоящих Западу», видимо, Ирана, КНДР и т.п.) требуют от РФ не только отказа от конституционных прав на свободный доступ к информации и культуре (статьи 29 и 44), но и разрыва Хельсинкского акта 1975 года и ЕКПЧ, эти права защищающие.
Дальше идёт требование права на досудебное блокирование сайтов и социальных медиа, а также инициатива уголовного наказания за скачивание (!) «вербовочных материалов». Здесь необходимо уточнить, что один и тот же сюжет, например, плотно вошедшего в эту тему канала «Лайфньюс», можно рассматривать и как репортаж о злодеяниях игиловцев, и как картинку их «подвигов», поскольку в нынешней России даже фотоснимки поверженных нацистских штандартов трактуются прокуратурой как пропаганда фашистской атрибутики.
Еще дальше начинается область совершенно фантасмагорических инициатив. Вот этот потрясающий абзац:«Определенные особенности экстремистской деятельности сложились в Крымском федеральном округе, где предпринимаются попытки сформировать антироссийские настроения, путем фальсификации сведений об исторических фактах и искажения трактовки современных событий поставить под сомнение результаты референдума о присоединении Крыма к Российской Федерации. Этот акт правового выражения всенародного волеизъявления населения Крыма стал неотъемлемой частью российского конституционализма. С учетом места этого акта в системе иерархии ценностных ориентаций российского государства и общества, безусловно, необходима его особая правовая защита, в том числе средствами уголовно-правового воздействия».
Это означает криминализацию указаний на нарушения права и демократических норм при проведении «крымского референдума». Такие меры будут означать не только преследование юристов, общественных деятелей, правозащитников, объединений и демократических оппозиционных партий, на такие нарушения указывающих, но и вычеркивание их из общественной и политической жизни. Более того, ответственность же может быть введена и за простую ссылку на международные документы, отрицающие легитимность «крымского референдума» - резолюции ПАСЕ, Европарламента, Генассамблеи ООН.
Форменным правовым идиотизмом является предложение Бастрыкина карать за «фальсификацию сведений об исторических фактах и искажение трактовки современных событий». Дело в том, что юридического понятия «исторический факт» не существует. Все новые исследования и находки постоянно корректируют наши представления о прошлом. В сухом остатке это означает, что, например, историк, полагающий, что крещение киевского кагана Владимира в князя Василия произошло не в Корсуни Херсонесской, два года назад уподобленной Путиным иерусалимской Храмовой горе, а в Киеве, будет привлечён к ответственности как экстремист. То же самое ждёт того, кто, например, заявит, что поскольку реабилитированный крымскотатарский народ является по международному праву коренным (автохтонным) населением Крыма, то именно его самоопределение должно быть существенно важным фактором при решении судьбы этого полуострова. В принципе, реальная угроза обвинения в экстремизме ждёт любого интерпретатора документально установленных событий. Например, того, кто скажет, что рассказ Путина об эффектном занятии по его приказу российским спецназом здания Верховной Рады Крымской автономии, а затем и других стратегических объектов полуострова является доказательством факта вооружённой интервенции, а вовсе не «братской помощью братскому народу».
Как мы видим, в предложениях А.И. Бастрыкина имеется целый ряд инициатив, характерных для тоталитарных систем: наличие государственной идеологии и уголовное преследование за публичное несогласие с ней; наличие в качестве компонента такой идеологии официальной мифологии, в т.ч. построенной на интерпретации истории, и преследование за публичное оспаривание такой мифологии; практика произвольной политической слежки и политической цензуры без строго формализованных критериев.
Поэтому «манифест» главы СКР является предложением радикальной ревизии демократических основ конституционного строя. Как гражданин он имеет на это право, но нахождение его на нынешнем посту с имеющимися правоохранительными полномочиями – прямая угроза правам и свободам человека и гражданина.
|
|
