Аудитория «ФОРУМа.мск», в принципе очень враждебная к либералам-западникам, смею надеятся, всё же разделяет с ними общее нежелание дальнейшей фашизации российского общества. Однако нельзя эффективно сопротивляться фашизации, не понимаю сути процесса. Именно с таким недопониманием я столкнулся, изучая очередное послесловие главного редактора уважаемого коллеги Анатолия Баранова к моей публикации «Фашизм, советизм и путинский агитпроп» (в оригинале, с иллюстрациями она выглядит так http://e-v-ikhlov.livejournal.com/117638.html).
Прежде всего, нельзя называть ельцинский «послеоктябрьский» режим фашистским — ибо по определению не может быть фашистским режим, не имеющий не только большинства в парламента, но и собственной партии власти (гайдаровская и черномырдинская партии были в оппозиции администрации президента).
Но главное — это сама интерпретация моей концепции фашизации. Я считаю, что последние 70 лет эволюции российское общества это процесс плавного перехода от коммунизма (советизма) к левому фашизму (т. н. застой и андроповщина), а от левого фашизма к правому. Переход, дважды прерывавшейся демократическими всплесками.
Суть перехода — нарастание «естественного» в противовес «утопическому». Поскольку человеку свойственно быть собственником, агрессивным ксенофобом и шовинистом, ему естественно стремится к наживе и похоти, то он стремится избавится от идеологий, которые его заставляют быть аскетичным коллективистом, интернационалистом, гуманистом и прочее. При Гитлере ценился бюргерский уют, секс и возможность иметь рабов (остарбайтеров). Дополнительное удовольствие приносили расправы с евреями и еретиками (коммунистами, антифашистами...). Фашизм ведь это — игра в средневековье для жителя индустриального общества. Развитие науки и техники позволило заменить индивидуальные костры газовыми камерами.
Сдерживает такое возвращение («обезьяна приходит за свои черепом») в системе европейской цивилизации* воздействие традиций гуманизма, демократии и космополитизма. Убираем их — и любая левая тоталитарная модель органично начинает перетекать в правую.
Именно об этом я и сказал. Извиняюсь, если не достаточно внятно.
* в исламской и восточноазиатской цивилизациях несколько иные закономерности
От редакции: На самом деле любая левая модель в своей основе (basis) отличается от правой отношением к собственности на средства производства. А вовсе не космополитизмом и демократией, которые вовсе не являются определяющими в паре "правый-левый". Сугубо правые, даже фашизоидные режимы в Латинской Америке вполне космополитичны, а Муссолини и Гитлер пришли к власти сугубо демократическим путем.
Тем более не является определяющей чисенность партий в парламенте - для фашистских и фашизоидных режимов часто бывает характерна декоративная демократичность, когда формальные институты демократии сохраняются, но превращаются в чистую декорацию, вплоть до полного издевательства - как в нынешней России, например.
Странно, что Е.Ихлов так органично использовал диалектический метод, чтобы продемонстрировать инволюцию левого в правое от Ленина до Путина, и при этом отказывает в каком-либо диалектическом развитии для "ельцинской демократии" 1993 года. При этом справедливо пишет - "нельзя называть ельцинский «послеоктябрьский» режим фашистским".
Так ведь я его таким и не называю - у меня написано: "Буржуазная диктатура в России, разновидностью которой является и фашизм, берет начало не от Путина, а от октября 1993 года, когда было конституировано аккурат всё, чем мы так недовольны сегодня: президентское всевластие, залоговые аукционы как начало олигархии, Первая чеченская война как начало всех последующих, режим Лужкова в Москве как репетиция Путина в российском масштабе".
Как видим, я не называю фашистским даже путинский режим, а говорю о буржуазной диктатуре, для которой фашизм является лишь разновидностью, крайней формой. Надеюсь, никто не станет спорить ни о буржуазной сущности режима в России, ни о его диктаторской составляющей? Конечно, итогом ельцинского переворота 1993 года не был еще фашизм, он лишь создал предпосылки для его формирования - смену буржуазной демократии на буржуазную диктатуру. Исчезли характерные для демократии сдержки и противовесы, установилась силовая составляющая во власти, создались все условия для несменяемости власти демократическим путем - вспомним хотя бы выборы 1996 года. Перед выборами в верхах шла открытая дискуссия о возможном применении прямой диктатуры - отмене выборов с переносом на неопределенный срок, строго по "лужковской модели", опробованной в Москве: отказ Лужкова идти на выборы после отставки Попова в 1992 году аж до 1995 года, потом нагло сфальсифицированные выборы без реальной конкуренции и с результатом, характерным разве что для Узбекистана. И то, что выборы 1996 года состоялись, было вовсе не торжеством демократии, а именно демонстрацией силы буржуазной диктатуры - голосуйте как хотите, а президентом будет Ельцин с рейтингом в 1 процент.
Ну а режим "преемничества" стал лишь логичным диалектическим продолжение инволюции режима "от сложного к простому". Ведь сам же Е.Ихлов пишет: "...нарастание «естественного» в противовес «утопическому». Поскольку человеку свойственно быть собственником, агрессивным ксенофобом и шовинистом, ему естественно стремится к наживе и похоти, то он стремится избавится от идеологий, которые его заставляют быть аскетичным коллективистом, интернационалистом, гуманистом и прочее".
Так вот именно это и происходит! Поскольку путинский режим еще не закончил своей инволюции. Но начало этого процесса - вот что важно и что есть предмет спора.
Е.Ихлов отсчитывает начало инволюционног процесса от перехода власти от "старых большевиков-ленинцев" к сталинской генерации. Ряд историков отсчитывают начало процесса упрощения с "ленинского призыва" - массового приема в партию после смерти Ленина людей "из низов", то есть людей с более простой мотивацией, более приземленных, прагматиков, как сказали бы сейчас - "крепких хозяйственников", по сути людей с неизжитой мелкобуржуазной психологией.
Правда и сам Сталин, и его ближайшее окружение относилось к "старым большевикам", и поэтому сам "фазовый переход" произошел позже, после его смерти.
Все так, но в чем заключался "фазовый переход"? По Ихлову - в стремлении "избавится от идеологий, которые его заставляют быть аскетичным коллективистом, интернационалистом, гуманистом и прочее". Но это не суть процесса, а лишь его оболочка, внешние проявления. А суть - это отношения собственности. Человек стремится быть собственником и жить за счет других, присваивать себе результаты чужого труда. А марксизм полагал, что устранив отношения собственности можно изменить суть человеческих отношений, сделать их гуманнее. И, кстати, правильно считал - пока частная собственность на средства производства была под запретом, а эксплуатация чужого труда - преступлением, возврата к буржуазной диктатуре, и тем более фашизму как ее крайнему проявлению, представить себе было просто невозможно.
Отсюда "левый фашизм", о котором пишет Ихлов, это вообще не фашизм и, строго говоря, не левый - это тот самый "правый уклон", за который пострадал еще Бухарин. То есть возврат в социалистическое общество более примитивных мотиваций. По сути реформы Хрущева и особенно реформа Косыгина - это и была реабилитация "правого уклона", которому, конечно, соотвествовали и другие стихийные проявления "правого" - ксенофобия, дегуманизация, мелкобуржуазные тенденции в быту и так далее.
Ну а второй "фазовый переход", по сути раскрывший двери наступающему фашизму - это горбачевские реформы, где вслед за гуманизацией и демократизацией протащили и частную собственность. Конечно, человеку свойственно хотеть - собственность в том числе. Но человеку вообще много чего хочется - например, трахать маленьких девочек или зарезать кого. Вполне естественное желание - зарезать и съесть ближнего. Но общество как раз и существует, чтобы устанавливать для естественных желаний разные ограничения. И общество, в котором число ограничений нарастает - развивается, а в котором все больше довлеет естественное - деградирует до состояния стада, и на этом пути буржуазная диктатура и ее крайнее проявление - фашизм, это лишь "этапы большого пути".
В этом и расхождение наше с Ихловым, который считает, что "любая левая тоталитарная модель органично начинает перетекать в правую". А я считаю, что левая модель перетекает в правую, когда теряет основной квалифицирующий признак - примат общественной собственности на средства производства. Социализм может быть тоталитарным и очень жестоким - не обязательно, кстати, но может. Но даже тот наш социализм, с очень жестокой историей, который мы еще застали с Ихловым, был уже вполне гуманным - его естественная эволюция от простого к сложному неизбежно приводила его к традициям гуманизма. И теория конвергенции Сахарова, кажущаяся сегодня смешной, вела социалистическое общество к гуманизму, а западные буржуазные демократии - к обобществлению собственности на средства производства - через систему ESOP, через участие рабочих в акционерном капитале, через национализацию и т.п.
Но случилась катастрофа - в СССР вернулась частная собственность. И это была симметричная катастрофа для Запада, поскольку вместо конвергенции пошел процесс очевидной дегуманизации западных демократий, все большее профанирование демократических процедур, концепция "наших негодяев" во внешней политике... Ну и имеем что имеем. Общемировой процесс социо-культурной деградации, в которой нам приходится жить и, видимо, умереть задолго до наступления "светлого завтра".
Единственное, что мы можем - доказывать, что иной путь развития возможен. Что "органично", "естественно" - не всегда хорошо. И не всякое насилие общества над личностью - неприемлемо. Возможно, мы сможем осознать и то, что диктатура пролетариата и есть путь освобождения, а вечное потакание свободе личности ведет к рабству.
Анатолий Баранов
|
|
