То, что беспокоило уже Кириенко в бытность его премьером при Ельцине – беспокоило власть всегда. Помню его конфуцианско улыбающуюся мордашку при произнесении «преемственность власти». Кому передать нажитое – вот вопрос вопросов, решать который редко кому из вождей, царей или узурпаторов (надеюсь, насчет Ельцина тут разночтений не будет) удавалось решать планомерно и эффективно. У царей было все вроде просто – наследство, - но потому и глупо, ведь природа решала, кому быть следующим, а не его, следующего, способности. Великий Октябрь изменил это в России – но в условиях Гражданской и НЭПа, при той нечеловеческой интенсивности работы, которой требовала от мозга Ленина революция, он не успел сделать нужных действий, да просто имелись проблемы тогда поважнее. После Ленина победил сильнейший – и в том был заложен будущий потенциал его управления страной, не единоличного вовсе, как считают антисоветчики разных мастей, но все же при существенном влиянии личности на историю.
Мало кто задумывался, что коммунистическая партия – как невиданно многочисленная, беспрецедентно для российской и мировой истории «горизонтальная» структура, - сама по себе есть фактор стабильности власти. Причем, фактор решающий – при умелом руководстве партией, при направлении ее на созидание и подавление (репрессирование) классово враждебных тенденций. Пресечь самоуничтожение партии (а именно этим она и занималась в 1930-х), выстроить ее в авангарде беспартийных масс и повести всю эту армию путем социалистического прогресса, чем задавать пример капстранам – вот задача, которую по-разному решали все генсеки, начиная со Сталина. Увы, лишь он, поимая, что дестабилизация не входит в задачи преемников, не нажимал на «клавиши» критики предшественников – разве что Энгельса разок покритиковал. Критика Ленина – и была бы дестабилизацией партии.
Хрущев решал эту проблему вульгарнее, в ситуации, когда процесс реабилитации по «резонансным» делам уже был запущен Берией в марте 1953-го (Юрий Жуков утверждает, что еще раньше - уже в 1952-м, самим Сталиным, причем плавно, без шума реализовывался его призыв «покаяться» 1946-го года) – он просто перехватил инициативу и придал ей куда более глубокий, политический, критический, личностный смысл. Берия такого не планировал – и уже в том был мудрее Хрущева, хотя, если искать тут мотивы личной обиды, то доставалось ему от Кобы не меньше. Хрущев действовал как хитрейший пиарщик – он к «столбику» восторгов от прощения-реабилитации прикрепил только свою личность (в чем есть забавный смысл – ведь критиковать пытался он именно культ личности), и ее популярность таким образом прямо зависела от процесса реабилитации, который стал бесконтрольным и уже не юридическим, а политическим, популистским после 1956-го.
И вот как раз после всех идиотских, огульных, системно-разрушительных действий Хрущева – и стало ясно, как мудр был Сталин, преемника, как и Ленин не называвший и не готовивший настолько, чтоб это было очевидно. Сталин оставил после себя не только сверхдержаву и КПСС как механизм управления ею сверху донизу – он оставил и коллективное руководство, которое продержалось три года (если сравнивать с годами установления Советской власти – это очень большой срок). Сталин оставил после себя такую демократию и такое социалистическое государство, которое вне зависимости от личности прекрасно развивалось, пока не было снова подсажено на допинг… «культа личности». Этот культик продержался недолго – ведь не надо забывать о всесилии правившей тогда в общественном сознании диалектики, а любой вождь и его образ именно тогда постоянно сверялся с его делами. Хрущев объективно оказался неспособным править той страной, которую оставил в наследство коллективу Сталин. Все его внутрипартийные действия во главе страны были деструктивными, необдуманными, скороспелыми – вот потому-то именно партия в высшем ее эешлоне и дала ему под зад коленом в конце концов, а настал этот конец вскоре после выноса тела Сталина их мавзолея, всего два года спустя.
Я это все рассказываю и подытоживаю не только в книгу о Хрущеве, заказанную «Алгоритмом» - я веду к состоянию партии нынешнему, а опыт ее прежних руководителей хочу сравнить с опытом наших дней.
Удивительно, но любовь Лимонова к конфликтам, к открытым всему обществу битвам во власти – оправдывается при анализе перехода власти внутри компартии за 20 век. Сталин и прежде незаметный пост генсека Политбюро (малюсенькой структурки) в условиях явных попыток Троцкого взять партию в свои руки – стали тем, чем стали. Среднее звено выбрало Сталина и его тип руководства. В тот момент любой внутрипартийный конфликт не то, что уровня 1950-х, а хотя бы уровня 1930-х мог поставить на грань обрыва вообще все завоевания Октября. Поэтому, к чести и Троцкого, и Сталина, и еще ряда товарищей надо сказать, что они вели себя на высочайшем моральном уровне, и конкуренцию типов управления (и идеологических платформ) не сделали деструкцией для страны. Хотя нельзя сказать, что бытие РКП(б) в 1920-х было тихим, как и все процессы в ней – нет, это была самая настоящая, гудящая, дискутирующая демократия, которая потом уступила место рутинной работе, индустриализации и много еще чему. Ибо здесь тоже были наивысшие задачи, под которыми личные мотивы борьбы за власть тонули, их и не было практически, этих личных мотивов – власть в СССР ничего не сулила, кроме адской нагрузки на мозг, которая свела Ленина в могилу за рекордные сроки.
Так, если стык Ленин-Сталин был относительно спокоен, то вот стык Сталин-Маленков-Хрущев уже загрохотал на весь мир, и даже соцлагерь разбил на разные платформы. Выбрав сценарий конфликта с безусловно авторитетным Сталиным, Хрущев действительно «не потянул», но все же кое-что при нем смогло пойти по экспоненте, помимо деструктивных идеологических тенденций в партии. Точно таким же конфликтом, заговором – Хрушев был снят со своего поста, причем вовсе не превосходившими его коварство силами. Это был ответ надломленной им системы – в которой даже Брежнев, опасливый и не желающий ее возглавить, мог быть лучше Хрущева. Он просто обязан был стать лучше, мудрее Хрущева, чтобы страна не развалилась из-за распиравших ее все более отчетливо антисоветских настроений.
В КПРФ за ее уже двадцатилетнюю историю ситуация была изначально иной, поэтому стоит сразу же снизить пафос даже самого сравнения. Задачей партии, если верить ее создателям, Купцову, Подберезкину, Макашову, Зюганову – было просто сохраниться, хотя бы на клеточном уровне. Планов-максимум у КПРФ объективно никогда не было – по простейшей причине того, что на разгул приватизации, антисоветчины, антикоммунизма в стране, только что свернувшей в капитализм, требовалось время. Партия-подполье, существующая в режиме открытости и легальности - вот что могло бы оправдать верхушечное соглашательство, классическое для большевиков совмещение легальной и нелегальной работы...
Не просто выжидательная, а вполне конфуцианская, часто двусмысленная, подозрительная в свете прежних побед и методов КПСС политика КПРФ оправдывалась изначальным мотивом – со-хра-нить-ся. Даниил Константинов рассказывал мне осенью 2007-го, как крестились в ЦК в 1996-м, когда под давлением шантажистов Ельцина от площадной борьбы за власть отказались: «Слава Богу, партия спасена!». Увы, с этой задачей КПРФ справилась в условиях уже новой страны, где существовавшая в позднем СССР элитность и «вертикальность» стали системообразующими тенденциями. Вот потому-то КПРФ и стала настолько парламентской партией, что любая критика ее за парламентский кретинизм бессмысленна – ведь этот парламент ею фактически и создан. И потому исторически грамотен и справедлив путинский комплимент насчет ситемообразующей роли КПРФ (вот токо бы названьице сменить - помягчее, посоциалистичнее, порозовее). Парламент, созванный Ельциным взамен расстрелянного ВС РСФСР, был компромиссом между «недобитками», готовыми договариваться - и той буржуазией, которой пока Ельцин только грезил, но которая создана еще не была (умную об этом статью написал к 20-летию разгрома ВС РСФСР наш постоянный автор Антон Арзамов).
Ельцину нужно было время для формирования опорного, правящего класса – переход социалистической собственности в частные руки не мог свершиться моментально, - и это время от коммунистов он получил. Взамен и они получили время на сплочение собственных сил – вполне справедливая сделка, правда, с учетом того, что у Ельцина и формируемой им олигархии оказалось все, а у КПРФ – практически ничего, кроме актива. И этот актив плюс лозунги все того же Октября – стали на долгие годы козырями в начатой в 1993-м игре, коммунисты шантажировали власть так же, как когда-то она их.
Не скажешь, что политика КПРФ была уж совершенно безуспешной – взяв сперва актив у Анпилова, переманив системностью и организованностью кадры, она наращивала ряды. Однако все партийные и социальные процессы, как и природные, имеют свой срок. К 1998-му году, даже после пиар-прокола 1996-го (снова поверим в сверхзадачу), КПРФ набрала такие силы, что шантажировать можно было уже не с целью увеличения веса в парламенте, а на власть прямо посягать. И как раз кризис подоспел – но тут партия снова сыграла по правилам системы, вместо углубления кризиса в целью перехвата власти, помогла власти буржуазии командой Маслякова-Примакова. Что ж, буржуи благодарны. Более того, сформировался новый правящий класс - си-ло-ви-гар-хи-я. Как результат примаковской стабилизации - Путин взял все и даже своего названия не придумал. А вот ряды партии – стали редеть. Нулевые годы давали КПРФ еще много шансов, но системность так и не удалось разменять на нечто большее, сверхидея улетучилась.
И вот, как при любом процессе спада, когда для партийной или вообще любой элиты вопрос своего выживания внутри власти стоит как главный партийный – встал с природной закономерностью и иной вопрос, кому передать. Вышеупомянутого запаса прочности, что имелся в КПСС и при Хрущеве, и при Брежневе – нет, в силу ее малочисленности и внутренней конкуренции. Система все того же отрицательного отбора посадила вокруг председателя ЦК КПРФ кадры, заведомо уступающие ему. «Дело неотроцкистов» было последним эпизодом хоть немного идеологической борьбы команд внутри ЦК, при очевидном преимуществе «системщиков» (ибо понявших системный месседж КПРФ карьеристов всегда хватало – они умудрялись решить свои личные вопросы за счет партии и далее идти уже без нее, повторяя в миниатюре контрреволюцию). Получился каламбур: из ЦК и с сайта КПРФ.ру вычистили неотроцкистов за призывы к быстрой революции как раз те, кто на стороне медленной контрреволюции, реакции, мракобесия в стиле Русскаго Лада... Что же дальше?
Партия держится на Зюганове, а такая условная молодежь как Афонин или Новиков, вкусившая думских привилегий – ну, это и комментировать смешно. Иван "Тишайший" Мельников - ну, какой это лидер? Так, госсоветник той же першей категории, что Евгений Бурченко покойный, сильнейший в Москве пресненский персек... В.Кашин? Но причем тут коммунизм? Все они - не скрепы партии. В лучшем случае они разменяют даже системный, коллаборационистский потенциал партии на нечто, подобное «Справедливой России», только уже без личной допущенности к телу «кровавого режима» полицейщины. Зюганов вот умел настаивать на своем - хоть и совершенно мирном, вроде названия партии - не смог даже Путин его на РСДРП соблазнить. А секретарики ЦК ближайшие? Слабы и еще более сговорчивы. Актив от них убежит, о чем силовигархия давно мечтает. А секретарики все желают бессменному председателю на юбилеях долгая лета и стать президентом годков в семьдесят пять...
Проблема воистину выходит за границы КПРФ – ведь ее сверхидея и была в том, чтобы сохранить легитимность левой оппозиции при постепенной победе буржуазии. Тут без сотрудничества с нею – никуда, вот и проходили сквозь думскую трибуну КПРФ такие деятели, как Игошин, и еще пройдут… Но это все не об активе – ведь кто сильнее «доит», партия буржуев или наоборот? Ответ очевиден – те, кто с правящим классом, кто хоть на нижней, но его ступеньке-облучке. Вот и сам вождь был вынужден, опять же, для поддержания стабильности и приращения рядов, в декларациях признаться, что он миллионер. Ну, так солиднее – мы ж не шавки какие-нибудь…
Ресурс здоровья Зюганова – это и есть системообразующий ресурс КПРФ в ее нынешнем виде. Ну а что актив? Что же сверхидейные-то? Они же имеются в регионах, они – часто вычищенные как неотроцкисты, - продолжают работать, и теоретически чисты, поскольку несостоятельность «русского социализма» и никитинщины уже всем очевидна, и не только активу. Партия, которая ради роста рядов стала системной – пока еще являет собой силу. Но вот как передать эту силу без потерь? Как избежать конкуренции и партдеструкции внутри ЦК? Есть ли лидер за кулисами? Может, подсудимого Удальцова назовут преемником и будущим вождем КПРФ во время суда, чем цекашники смоют все свои мелкие грешки перед народом?
Конечно, ответ тут на все вопросы один – нет. И в этом великая трагедия КПРФ – не над чем тут шутить. ЦК действительно стоит задуматься над тем, как в борьбе с «малыми», с «революционеришками быстрыми» она перестала быть большой. И, может, все же успеть позвать этих варягов накануне наступления уже той точки отсчета, когда вернуть прежнюю организованность партии не удастся...
|
|
