Вопрос о модернизационном проекте, мне кажется, это вопрос «быть или не быть» для современной России, и, тем не менее, вот уже не менее 10 лет, после того, как стало очевидно, что либеральная модернизация захлебнулась продуктами собственной жизнедеятельности, страна живет в ожидании, что такой проект вновь появится, а его нет.
Причем необходимость модернизации как таковой ощущают и консерваторы, желающие после грабительской приватизации сохранить сложившееся положение, и отдающие себе отчет в том, что неконкурентоспособная страна и неконкурентоспособная экономика не может им ничего гарантировать.
Тем более ощущают ее и левые, как умеренные, «системные», так и "профессиональные революционеры" вроде меня, поскольку установление справедливого общественного порядка неизбежно ставит вопрос о материальном наполнении социальной справедливости – нам никто не простит повторения карточек и разрухи, которая неизбежно следует за резким социальным поворотом, не подкрепленным быстрым экономическим успехом.
Поверьте, ни один революционер не хочет, чтобы «осчастливленные» им граждане повесили его на фонаре, потому что им нечем накормить своих детей. Скажу крамолу, но отказ КПРФ от борьбы за власть в стране по «майданному» сценарию после президентских выборов 1996 года, мне кажется, был вызван со стороны левой оппозиции именно отсутствием четкого понимания, что делать на следующий день после получения власти. Т.е. отсутствием собственного модернизационного проекта – с одной стороны, и достаточно глубоким пониманием ответственности за свои действия – с другой. 10 лет назад я сердился, сейчас я понимаю, что иначе поступить было безответственно, и Зюганов, видимо, был прав, что не кинулся в авантюру.
Хотелось бы напомнить, что зато президент Путин пришел к власти вообще без программы, и за 7 лет президентства так и не почувствовал, что ему что-то в этом роде требуется – он прекрасно обходится пиар-технологиями и прямым администрированием, и ждать от нынешней власти решений в области модернизации по меньшей мере наивно.
Собственно, первый осознанный призыв к созданию модернизационного проекта – это известные «письма издалека» Михаила Ходорковского. Понимая весьма драматические обстоятельства создания этого документа, не следует, конечно, ожидать от него глубокой и детальной проработки – скорее это пунктир, которым отмечены некоторые главные направления. Хотя, следует отметить, что интервалы между пунктирными линиями получились такие большие, что туда «провалились» целые отрасли.
Однако, к достоинствам работы Ходорковского следует отнести понимание российской специфики, в которой модернизация может происходить исключительно - и только слева. И дело даже не в том, что конгруэнтный либеральный модернизационный проект (условно) Гайдара был как раз типовым, не учитывающим специфики реформируемого объекта, отчего его единственным достоинством оказалась его сопоставимость с западными экономическими субъектами и системами.
Проект Гайдара не мог быть успешным, поскольку изначально строился как периферийный, использующий подходы и методы, от которых сама метрополия (США, Европа) с успехом отказалась. Он мог бы быть успешным в стране, не претендующей на ту роль и ту размерность, которой де-факто обладает Россия просто в силу условий своего существования.
Довольно парадоксально, но через 10 лет после провала гайдаровского проекта, система, построенная Владимиром Путиным сотоварищи, продолжает выполнять те положения либеральной программы, которые невыполнимы просто арифметически. Отсюда – концепция «энергетической империи», в которой 90 процентов трудоспособного населения страны оказываются лишними. Отсюда невозможность инвестировать внутри страны доходы от удачной внешнеэкономической ситуации. Отсюда парадоксальная ситуация, в которой у подавляющего большинства населения не хватает денег на самое необходимое, а избыток денег правительство «стерилизует» всеми возможными способами.
Это хорошо, что такие люди, как Ходорковский, понимают – будущее страны лежит на пути ре-индустриализации, на пути создания новых отраслей промышленности, которые могут и должны стать локомотивом ее экономики, должны обладать высокой степенью конкурентоспособности на мировом рынке. Однако Ходорковский отводит этим отраслям, «экономике знаний» в его терминологии, примерно 40 процентов от объема национальной экономики.
Много это или мало? Почему 40, а не 10 или 90? Ответа у Ходорковского нет, как нет и расшифровки этого понятия «экономики знаний», без которой ответить мало-мальски приемлемо на конкретные вопросы «чего?» и «сколько?» невозможно.
Прежде всего, хотелось бы взглянуть на проблему с позиций революционного подхода – не в балтийских матросах дело и не в штурме Зимнего или "летнего" – а с той точки зрения, что модернизация в России возможна только при перемене социального строя, и - только на социалистический.
Как раз у Ходорковского имеет место попытка трансформации сложившихся после приватизационной эпохи отношений собственности в некие легитимные, но все же частнособственнические отношения. Это, мне кажется, самое слабое место его проекта, если он называет его левым. Это непоследовательно.
Понятно, что Ходорковский не хочет напугать только-только сложившуюся национальную буржуазию перспективой нового передела собственности, но он же не единственный умный человек среди буржуазии, у нас все еще советские институты заканчивали. И современный российский буржуа понимает, что в среднесрочной, не говоря уже об отдаленной перспективе собственность все равно отберут – либо внешние, более сильные конкуренты (как ТНК или «Северсталь»), либо внутренние (как ЮКОС). Так лучше уж отдать в руки действительно адекватного государства и занять там роль государственного управляющего в рамках национального модернизационного проекта (что, кстати, как-то говорил и сам Ходорковский почти этими же словами несколько лет назад).
Но если революция, то кто у нас революционный класс?
Из программы Ходорковского как-то так просматривается, что это буржуазия, которую опустили ниже плинтуса при нынешнем режиме. Именно эта методологическая ошибка делает "левый проект" Ходорковского непоследовательно левым и внутренне противоречивым.
На самом деле классом, реально потерявшим почти все в ходе гайдаровских реформ и последовавшей за ними обвальной де-индустриализации, была та самая научно-техническая интеллигенция, те самые ИТР, из которых вышел, кстати, и сам Ходорковский – наверно, потому что вышел, потому и стесняется вернуться обратно. А напрасно.
И творческая, и гуманитарная интеллигенция от нынешнего режима если что и потеряла, то далеко не все. А некоторая часть даже приобрела.
А вот рабочий класс, тот самый высококвалифицированный промышленный рабочий и выросший из него многочисленный класс ИТР потеряли абсолютно все. Они были гегемоном - они потеряли даже самый смысл своего существования. Исчезло само место приложения их знаний и энергии. Но они живы, слава богу, и они хотят вернуть себе утраченные позиции.
Специфика же их труда – это:
- коллективные формы творчества,
- это высокая доля человеческого фактора в технологических решениях,
- эта высокая степень самоорганизации и
- чрезвычайно высокая наукоемкость производственных процессов.
Понятно, что в производственном процессе такого уровня есть место управлению и управленцу, но нет места «хозяину», хозяин здесь является тормозом процесса и будет так или иначе отторгаться самим производством. Фактически контроль за производством в современном мире может принадлежать только тем, кто на нем непосредственно занят.
Кстати, естественно, что гайдаровская модель, основанная на примате частной собственности, первым делом ликвидировала именно крупное промышленное производство, отраслевую науку и распустила устойчивые трудовые коллективы.
Тем не менее, от предыдущей, советской эпохи нам достался национальный способ производства, и не учитывать его специфику в разработке национального модернизационного проекта нельзя.
Учитывает ли этот фактор Ходорковский? Отчасти да, отчасти нет. В частности, опоры на классовые интересы определенного, вполне реального и прогрессивного по своим устремлениям класса, у него не прописано.
Второе, чего нет у Ходорковского, что, так сказать, провалилось между пунктирными линиями, роли таких интеграционных элементов национальной экономики, как транспорт и связь, в особенности высокотехнологичные, современные аспекты их развития и массового использования. Это важно, поскольку, как сказано выше, национальный модернизационный проект может быть реализован только при самом активном, непосредственном и заинтересованном участии больших масс населения.
Почему нужно выделять отдельно именно эти элементы? Да потому что это проистекает из национальной специфики, грубо говоря, из величины и географической протяженности модернизируемого объекта.
Большевики, между прочим, начали свой (в отличие от гайдаровского –успешный) модернизационный проект с восстановления железных дорог, наиболее значимого в то время коммуникационного ресурса.
Средневековые модернизаторы – татаро-монголы, оперировавшие приблизительно на том же пространстве, перво-наперво создали почтовую службу, которая с малыми изменениями просуществовала до 19 века.
У нас же сегодня, если кто-то не понимает, наблюдается транспортная катастрофа. Объемы перевозок, особенно дальних и пассажирских, сократились в десятки раз по сравнению с советским периодом. Люди почти перестали ездить поездом и фактически совсем перестали летать. А это является угрозой для целостности государства в большей степени, чем любой сепаратизм.
2 миллиона человек работало в советском авиастроении. Сегодня же страна выпускает в год 5-6 пассажирских самолетов, и то через коленку. В ряд регионов страны не ведет ни одной асфальтированной дороги, в частности, Дальний Восток не соединяется нормальной в европейском понимании автодорогой с остальной страной. В стране практически нет дорог, по которым разрешено ездить со скоростью выше 90 километров в час. Лишь часть территории страны контролируется авиадиспетчерской службой, а за Уралом – лишь по отдельным направлениям. Ряд аэропортов уже закрыты за ненадобностью. Я уже не говорю о речном и морском транспорте – тут складывается впечатление, что кроме круизных лайнеров и частных яхт уже ничего не производится и не плавает. Я недавно был в городе Гороховец, где баржи речные выпускают с 17 века. Даже в классической русской литературе описано это производство – рассказ Гаршина «Глухарь», если кто помнит. Так вот, оно закрылось 10 лет назад. Не нужны баржи.
Но не может же страна соединяться только трубопроводами.
Транспортное машиностроение, авиастроение, дорожное строительство, система проектных институтов в области транспорта и КБ – все это необходимые составляющие любого модернизационного проекта, это необходимые условия прогресса в стране вообще, это, если хотите, среда, без которой ничего не будет в этой стране. И это десятки миллионов людей, которые должны быть здесь заняты.
И связь. У нас телефоны еще не везде работают. Не только мобильные. А в США около 15 миллионов человек работают на дому, через Интернет. В США каждый школьник уже 10 лет имеет бесплатный доступ в интернет. Уже выросло целое поколение, для которого пользование инструментами в интернете так же естественно, как читать и писать.
Честно говоря, с приходом Путина я ожидал, что в этом очевидном для любого прогрессивном направлении будет проявлен государственный интерес. Ничего подобного! В Государственной думе в основном работают на Win-98, на 486-х машинах, а почта работает со скоростью какой-то архаичной просто. Но это ничего – в аппарате правительства РФ до сих пор используется MS-DOS, Lexicon, соединение по модему и Win-3.11.
В области IT-технологий, направленных непосредственно к потребителю, мы по-прежнему одна из самых отсталых стран в мире. И это при том, что потребность в современных способах связи у России в силу просто ее величины огромная.
Государство устранилось от решения этой проблемы, оно, собственно, вообще здесь никакой проблемы не видит. На программу «Электронная Россия» в свое время было выделено некоторое количество бюджетных денег, так вот, пытаясь выяснить у ответственного чиновника Минсвязи как обстоят дела, выяснил просто фантасмагорическую историю. Якобы Минэкономразвития поставило условием выделения средств под программу получения половины этой суммы под... создание многотомного прожекта реализации этой самой программы. Фактически затребовало откат в размере половины бюджета на «Электронную Россию», мотивируя это тем, что денег, выделенных на программу, все равно для решения масштабной задачи не хватит, а так хорошим ребятам деньги достанутся, они их правильно потратят.
Вот, собственно, подход власти – любая программа рассматривается сегодняшним правительством, администрацией, региональными назначенцами исключительно как способ получить под не финансирование, извлечь деньги и забыть. И любой модернизационный проект для этой власти будет рассматриваться ей именно с точки зрения этой нехитрой методы – извлечения денег под какую-нибудь красивую задачу. Естественно, безотносительно к решению задачи. Собственно, метода одна, а объектом может быть что угодно, хоть IT-технологии, хоть солдатские одеяла.
В итоге введение новых информационных, коммуникативных технологий оказалось целиком вне поля зрения государства, ими озаботился бизнес, общество, оппозиция – в общем, кто угодно. Какие-то сдвиги несомненно есть, есть рост числа пользователей Интернета, примерно уже 12 миллионов в стране. Есть публичные точки доступа во всемирную сеть, есть различные технологические решения, но все это – никак не уровень национальной программы, и уж точно не уровень национальной задачи.
Если говорить о бизнесе, завязанном на Интернет, то он, несомненно, есть, он растет, но это не уровень развитой страны, это уровень страны третьего мира – купи-продай. И, конечно, отсутствует надежная система расчетов электронными деньгами, а те, что существуют, абсолютно непрозрачны и совершенно непригодны для ведения бизнеса.
Информационные проекты в российском секторе поражают своей архаичностью, фактически, речь идет о перенесении «телеграфной ленты ТАСС» во всемирную сеть. И развитие собственных, специфических IT-решений для информационного продукта в сети тормозится прежде всего возможностями потребителя ими воспользоваться. Зачем прикреплять к новости видео-сюжет, если 95% пользователей не могут его открыть из-за того, что сидят на модемном доступе или неустойчивых медленных линиях? В Москве в начале года было 100 тысяч подключений по технологии ADSL, и это отмечалось как достижение. Это в столице, где живет постоянно 9 миллионов человек. 1 человек на 90 может воспользоваться скоростным доступом в столице!
Что уж и говорить об интерактивном телевидении, а приеме информационных продуктов на смартфон, о стабильном мобильном доступе, когда вы выезжаете на дачу за 20 километров от Москвы, и у вас перестает нормально работать мобильник, у вас нет нормального интернета, вы выпали из жизни.
А ведь большинство граждан страны живет в малых городах и в сельской местности. Им-то в первую очередь и необходимо окно в мир, особенно в отсутствие нормальных транспортных возможностей. Именно там наблюдается максимальная безработица и огромная проблема с самореализацией у трудоспособного населения. Сейчас эта проблема решается просто – миграцией трудоспособных граждан в крупные центры, где можно получить образование и работу. Это всех устраивает, поскольку обеспечивает элиту и верхний средний класс дешевой и безропотной рабочей силой.
В то время, как возможность получения дистанционного образования и, главное, дистанционного доступа к рынку труда является для огромной и непроезжей России куда более насущной проблемой, чем для маленькой и густонаселенной Японии, где дистанционно трудятся сегодня 5 миллионов человек.
Это же смешно и убого, когда мне пишет секретарь райкома из глубинки: мол, нет нигде на почте каталога, не могу подписаться на «Правду» и «Советскую Россию», индекса Роспечати не знаю. Я ему отвечаю, мол, зайди на сайты газет и спиши индекс. А он мне в ответ – нет у меня доступа к браузеру, только почта работает... Но в данных социологии он будет фигурировать как человек, постоянно пользующийся интернетом.
Мне кажется, для России с ее специфическими условиями такие элементы как транспорт и связь, шире – коммуникационные технологии, должны быть едва ли не основной составной частью любого модернизационного проекта, его, если хотите, специфической чертой.
Почему Ленин почти столетие назад понимал, что модернизационный проект для России – это прежде всего коммуникационные технологии: «электрификация всей страны плюс немецкая система железных дорог плюс...» все остальное, а мы этого понимать не можем? Почему Билл Клинтон в свою предвыборную программу на первый срок включил необходимость обеспечить бесплатным интернетом каждого американского школьника, а у нас ни один из кандидатов в президенты даже не заикнулся об этом?
Это проблема не только для власти, но и для оппозиции, которая, как Герцен, усвоив диалектический материализм остановился перед историческим, так они – освоив электронную почту остановились перед загадками интернет-эксплорера.
Да, сегодня сайты оппозиционных партий более посещаемы и лучше цитируются, чем власть. Но обезьянье копирование чужих образцов по типу презентационной страницы партии в интернете не сопровождается внутренней перестройкой самих партийных структур, их ориентацию на новые возможности. Максимум, чего удалось добиться на самом продвинутом партийном портале - у КПРФ, это создание оригинального софта с размещением на выделенном сервере, налаживание информационного потока из регионов и открытие саморегулирующейся дискуссии на форуме.
Но ни один из партийных лидеров не работает с собственной же партийной аудиторией в интерактивном режиме. Ни у одной партии нет закрытого раздела, где реально осуществлялись бы управленческие решения. Разумеется, нет ничего подобного и у власти, и у бизнес структур.
Самое смешное, что система для внутрикорпоративной коммуникации была разработана в России, в США было продано около 10 тысяч копий, а в нашей стране эта система абсолютно не востребована.
В общем, говорить о модернизации страны без опережающего развития коммуникативных технологий бессмысленно. Это далеко не достаточное условие. Но это условие – необходимое.
Еще раз перечислю вкратце:
- обеспечение полноценного массового доступа в сеть по территории всей страны;
- обязательность обучения и использования IT-технологий в системе массового образования;
- обеспечение массового образования, включая высшее, через Интернет;
- обеспечение дублирования всех управляющих функций государства и бизнеса через Интернет;
- развитие бизнеса в Интернете, включая сюда обеспечение дистанционной занятости в объеме не менее 20% от наличествующих трудовых ресурсов;
- создание современной, надежной и гарантированной государством системы электронных расчетов за товары и услуги.
Это очень кратно, очень пунктирно. Но это необходимо.
Спасибо за внимание.
|
|
