Незабвенной спаянное кровью,
лишь оно - народное родство -
обещает в будущем любому
обновление и торжество.
Ольга Берггольц
Более 10 лет 3-4 октября я прихожу на акции памяти тех, кого называют «защитниками Дома Советов» или «защитниками Конституции», хотя правильнее, на мой взгляд, говорить об «участниках народного восстания 1993 года».
Считаю, что это принципиальная оговорка. Павшие в сентябре-октябре 1993 года не были просто защитниками изрядно переписанной к тому времени Конституции 1978 года, законодательной власти и руководителей Верховного Совета. Конечно, среди противников ельцинизма было немало личных симпатизантов Руслана Хасбулатова, Александра Руцкого или, скажем, Сергея Бабурина. Были те, кто, принципиально не выступая против курса на капитализм, надеялся на более мягкий вариант вхождения в рынок без потрясений по рецептам «чикагской школы». Были романтики-патриоты, для которых определяющим мотивом участия стала «боль за поруганную честь державы» – СССР, который представлялся продолжением исторической России. Были романтики-демократы – те самые, которые голосовали за ликвидацию «империи зла», либеральный выбор и Бориса Ельцина, но не могли простить своему недавнему фавориту то, как цинично он перешагивает через конституционные процедуры.
И все же личная мотивация отдельно взятого человека не дает нам представления о глубинном характере таких крупных социальных катаклизмов, каким, без сомнения, был Октябрь 1993 года. Да и так называемый «конституционный кризис», выразившийся в жестком противостоянии ветвей молодой буржуазной власти был только поводом, но не причиной трагических событий, разыгравшихся 22 года назад в Москве.
По своему объективному, классовому содержанию Октябрь 1993 года стал запоздалой реакцией советского человека на буржуазную контрреволюцию Горбачева-Ельцина. Это было выступление пролетаризирующихся трудящихся против дальнейшей капитализации страны. То, что поддержку восставшему советскому рабочему, учителю, лаборанту и профессору оказали отдельные группы национальной буржуазии («красные директора», часть региональных элит), не должно вводить в заблуждение. Никакой иной реальной массовой силы за пределами парламентского дворца, кроме обездоленных советских трудящихся, в распоряжении руководства Верховного Совета к осени 1993 года не было. Именно поэтому лидеры Белого Дома неохотно, поскрипывая зубами, терпели рядом с собой «бесноватую красно-коричневую улицу». Куда как приятнее им было вести переговоры о «нулевых вариантах», искать поддержки у «патриотических коммерсантов» и рассчитывать на посреднические миссии Московского Патриархата. Немаловажным представляется и момент, о котором так часто с болью в сердце говорят участники памятных событий: даже после останкинской бойни имевшееся в здании Дома Советов оружие не было выдано его защитникам. Классовый инстинкт и здесь не подвел липовых народных вождей. Вооружение трудящихся явно не входило в их планы. Даже находясь под угрозой бессудной расправы, они сообразили, что проявленная «тактичность», возможно, станет билетом для возвращения в политику после всех бурь.
Отчасти так и произошло. Не секрет, что из народных депутатов РФ не погиб никто. Да, некоторые из них подверглись избиениям и издевательствам со стороны пьяных омоновцев. Да, руководство Дома Советов на несколько месяцев переместилось в «Лефортово». Но на фоне сотен жертв все эти лишения выглядели, мягко говоря, не слишком серьезно. Спустя некоторое время депутатам вернули их льготы, и многие из них сделали успешную карьеру в бизнесе и политике. Никакое «мятежное прошлое» не помешало Александру Руцкому стать губернатором Курской области, а Кирсану Илюмжинову и Руслану Аушеву неоднократно переизбираться президентами своих республик.
Показательно и то, что из движения памяти жертв трагедии Октября 1993 года фактически выпали националисты. Приходя на акции 3-4 октября, невольно удивляешься: где же тут некогда грозное РНЕ, где все эти соборы и фронты, которые так яростно обличали 22 года назад «американо-сионистов» и позировали со стилизованной свастикой перед восторженными прокремлевскими СМИ? Почему коммунистическая молодежь, не знавшая трагедии 1993 года, из года в год приходит в траурные колонны с портретами павших героев, а ее правые сверстники предпочитают шагать на «русские марши» месяцем позже? Ответ очевиден. Несмотря на всю идейную пестроту баррикад Октября 1993 года, народное восстание имело, по своей сути, антикапиталистическое содержание.
Потому меня удивляют и удручают нет-нет да раздающиеся среди некоторых левых заявления о «ритуальном и бессмысленном хождении» на траурные митинги и шествия 3-4 октября. Товарищи, видимо забывают, что без коллективной памяти о трагических и героических страницах народной борьбы невозможно представить себе ни одно революционное движение. Не являются исключением и широко отмечаемые в мире даты, например, День солидарности трудящихся – праздник, выросший из памяти о трагедии расстрела чикагских рабочих.
Для меня не стоит вопрос об участии в октябрьских акциях. Это не ритуал и не слезная панихида. Это та самая Традиция, на базе которой только и возможно движение вперед. И мы обязаны донести память о тех событиях до нового поколения борцов за более справедливое общество.
|
|
