Легко сказать: сделать научно-технический прогресс великой силой преображения России. Делать великие новации первыми в мире. Дать дорогу национальным гениям. Сделать это в реальности – гораздо труднее. Дело в том, что в России гениев уничтожали и уничтожают. Такое творилось при царях, и в СССР, и в Постсоветии. Их травят и шельмуют, их буквально душат.
Дело в том, что в России сейчас сверху донизу – власть обывателей. Серых, завистливых, ненавидящих ученых или изобретателей нутряной, звериной ненавистью. Ибо слишком уж сильно гении отличаются от массы этих леммингов. РФ – царство победившей обывательщины. В этом была великая сила Путина как политика: он – Верховный Обыватель, нравившийся большинству тупого электората. Чтобы наделить Русскую идею техносмыслом, нужно создать механизм защиты наших гениев от агрессивной орды обывателей и субпассионариев.
И если вы изучите судьбу одного из русских гениев, великого Александра Чижевского (1897-1964 гг.) Того самого основателя гелиобиологии и открывателя целительного действия отрицательно заряженных ионов воздуха на все живое. Ведь этого гения буквально убили. Невзирая даже на поддержку правительства СССР.
Давайте изучим пример Чижевского. Тем более, что история его повторялась и повторяется в трагедиях других наших гениев.
КАЗАЛОСЬ БЫ, БУДУЩЕЕ ВЕЛИКО И БЕЗОБЛАЧНО…
Александр Леонидович – Ученый Серебряного века. Да, именно ему мы обязаны открытием влияния циклов солнечной активности на распространение эпидемий, на драматические события в мире людей – войны, революции, конфликты. Именно он доказал, что вспышки на нашем Дневном Светиле влияют на все живое, служа «спусковыми крючками» для накопившихся в обществе напряжений. Мы все знаем «люстры Чижевского»: источники отрицательных аэроионов. Уже в 1920-х Чижевский опытным путем доказал, что эти ионы самым благоприятным образом воздействуют на людей и животных. Они дают бодрость, здоровье, жизнестойкость. У животных повышаются и вес, и привес на единицу корма, и половая активность, и вообще двигательная активность.
Именно поэтому 10 апреля 1931 года глава советского правительства (Совнаркома СССР) Вячеслав Молотов (Скрябин) подписал постановление СНК № 268 «О работе профессора Чижевского». Оно предписывало: опробовать аэроионификационные устройства ученого в птицеводстве и животноводстве, самого Чижевского – сделать руководителем этих опытных работ. И еще премировать биофизика десятью тысячами рублей.
Казалось бы, триумф! Что еще надо? Само правительство «проектного государства» открыло дорогу инновации, обеспечило свое покровительство.
Но в жизни все вышло иначе. Невзирая на такую поддержку, Чижевский в 1936 году увидел гибель своей новации в СССР. В то же самое время, как на Западе он получил огромное признание.
Давайте изучим историю этой трагедии.
ПЕРВЫЕ ОПЫТЫ
Александр Чижевский жил в Калуге рядом с великим КЭЦ – Константином Эдуардовичем Циолковским, одним из основоположников космонавтики. Они были очень дружны, оба – фанатики своего дела. Чижевский занимался биофизикой как любитель. По образованию А.Л. был историком, писал талантливые стихи. В 1918 году, когда страна летела к черту, Чижевский в Калуге занялся разгадкой одной тайны: почему подопытные животные в опытах военного врача Кияницына, дыша отфильтрованным воздухом, погибали? Совсем юный Чижевский в 1918-м решил у себя дома построить лабораторию и проверить: а не действуют ли на живые организмы ионы воздуха? Время было трудным: в стране началась Гражданская война. Но Чижевский с помощью своего отца, артиллериста-изобретателя и ракетчика еще царских времен, Леонида Чижевского, и своей мачехи Ольги Лесли-Чижевской, создали лабораторию в мезонине собственного дома. (Боевые ракеты Чижевского-отца применялись в 1914-м во время боев в Галиции).
Это чудо, но им удалось открыть лабораторию в голодном, тревожном 1919-м. Зарабатывала семья на опыты всеми способами: отец давал уроки математики, сам Александр писал картины на продажу, а Ольга Васильевна шила веревочные туфли на продажу. В мезонине они поставили высоковольтную аппаратуру и излучатели в виде сетки с остриями. В местной больнице они стали покупать множество белых лабораторных крыс. И первый опыт по воздействию на них воздушных ионов произошел 2 января 1919 года. Когда с юга наступали войска Деникина, а с востока – дивизии Колчака и белочехов.
Откроем воспоминания самого Александра Чижевского («Тайна живого воздуха» - Калуга, 2004 г.)
Едва только Чижевские начали опыты, по маленькому губернскому городку поползли слухи. Интернета тогда не было, но обывательское стадо и тогда показывало себя во всей красе. Мол, Чижевские выращивают своих крыс на мясо, а они – разносчики чумы. Во главе «бдительных» оказались бывший хозяин мясной лавки и бывший владелец конфетной фабрики (тогда уже – ее директор), местный учитель и другие «почтенные граждане». Слухи были один другого нелепее.
Мол, крыс будут потрошить. Или, мол, Чижевские решили дрессировать крыс и устраивать цирковые представления. «Мало нам в Калуге одного чудака – Циолковского, так еще появились новые». Когда молодой Чижевский на телеге, груженной клетками, ездил в железнодорожную больницу за крысами, за ним всегда шла толпа издевающихся над молодым ученым зевак.
«Остряки старались перещеголять друг друга, поэтому остроты их по грубости переходили всякие границы. Упустить такой случай, редкий случай, было невозможно. Но достаточно мне было это заметить, как зеваки разразились еще более неистовой бранью, осыпая меня самыми бесстыдными ругательствами. Грязные помои были вылиты на наши (мои и крысиные) головы из всех лоханок Ивановской улицы…» - вспоминал сам ученый.
Не правда ли, здорово напоминает поведение нынешней публики в Интернете и социальных сетях, готовых каждого изобретателя или смелого исследователя смешать с грязью? Просто тогда еще не было Сети. Кстати, то было еще не советское общество: зеваки происходили из той самой «России-которую-мы-потеряли», не тронутой никаким коммунизмом.
При этом Чижевский с самого начала пошел наперекор «признанным авторитетам» и маститым ученым. В 1917 и 1918 годах, будучи еще совсем мальчишкой, он пытался достучаться до профессоров со своими идеями воздействия аэроионами на организмы. Но натыкался на такое:
« - Поймите, молодой человек, - говорил мне один из профессоров, - что ваши мысли о действии ионов воздуха не имеют ровно никакого основания. Неужели вы думаете, что тысячи биологов и врачей во всем мире не заметили бы этого, если бы ионы действительно имели бы какое-либо отношение к органической жизни? Ионы воздуха – это физический фактор, не оказывающий на организм ровно никакого влияния, как, например, свет Андромеды или любого другого созвездия. Ионы воздуха обладают еще одной особенностью – они не успевают родиться, как уже умирают, их жизнь исчисляется долями секунды. Приняли ли вы этот несомненный факт к сведению и руководству? Или вы склонны настаивать на своем? Вот температура, влажность и барометрическое давление суть физические факторы, постоянно влияющие на организм, а ваши ионы, которых, кстати сказать, так мало, не могут влиять на человека или животных. Этого влияния еще никто не подметил, да и опыты XVIII-XIX веков с атмосферным электричеством, как это всем известно, не дали желаемых результатов. Таким образом, молодой человек, вы ломитесь в открытую дверь: если вы пойдете по этому пути, вы не найдете ничего, даже для более или менее сносной научной работы. Время же вы потеряете зря…»
Но Чижевский не сдавался. Он напомнил, что еще в 1904 году профессор Алексей Соколов опубликовал работу о возможном влиянии ионов воздуха на организм. Однако противники парировали: Соколов за 14 лет (а разговоры шли в 1918-м) даже не попытался проверить свою гипотезу. Чижевский пробовал апеллировать ко мнению видного гигиениста Иринарха Скворцова о том, что атмосферное электричество влияет на живые существа.
« - Точка зрения – не доказательство, - сердясь, возразил мой собеседник. – Выдумывать, воображать, фантазировать можно как угодно, но это хорошо для поэтов или писателей в стиле Жюля Верна или Герберта Уэллса, а не для человека, который претендует на ученость. К сожалению, - оборвал он наш разговор, - моя лаборатория вашим идеям помочь не может. Очень огорчен…
В таком духе, а иногда и в более грубом, ученые возражали мне, не разделяя моих «фантастических вымыслов». В очень резкой форме на мой вопрос о том же ответил и Климент Аркадьевич Тимирязев, с которым я был знаком с 1915 года.
- Это – безнадежное исследование. Не стоит браться за него.
Таково было мнение знаменитого физиолога растений: он совсем не интересовался ионами воздуха и считал их биологически инактивными. Мне не понравился ответ старого ученого, человека злобного и до конца своих дней остававшегося англоманом. Я не поверил ему – и хорошо сделал…»
Пройдет менее двадцати лет – и открытие Чижевского будет с восторгом встречено во всем мире. А в самом начале, когда юный исследователь дерзнул первым на планете исследовать действие аэроионов на организм, его чуть не заклевали авторитетнейшие, осыпанные всеми регалиями и убеленные сединами ученые. Если бы Чижевский был человеком слабой воли, он сломался бы. Но он решил вести исследования сам, дома! Слава богу, тогда еще не было нынешней Комиссии по лженауке, которая могла просто затравить смелого новатора и объявить его «шарлатаном», как она делает подобное ныне. Судьба Петрика Чижевского в начале пути не ожидала. Так что, читатель, коль вы увидите, как сегодняшние «признанные ученые» кого-то ожесточенно клюют и бранят, не спешите с выводами. Быть может, они нападают на нового гения.
Не доверять «признанным специалистам» и академикам – таков наш лозунг. Все проверять в опытах. Александр Чижевский сам оборудовал себе лабораторию. Кстати, как и Петрик семьдесят с лишним лет спустя. И начал работу, на всех начхав.
Но при этом у Александра Чижевского с ходу возник смертельный враг. Местный отставной чиновник Архангельский, бывший директор калужского реального училища. Дело в том, что он был женат на сестре профессора Соколова, который в 1904 году первым высказал предположение о благотворном влиянии ионов воздуха на организмы. Но Соколов говорил о положительных ионах. И он за все минувшие годы даже не пытался проверить свою гипотезу опытным путем. Однако его шурин Архангельский углядел в работах молодого Чижевского покушение на «интеллектуальную собственность» Соколова.
Чижевские пробовали втолковать бывшему чинуше: дескать, Соколов никаких работ не вел. Да и до него были ученые, писавшие о возможном влиянии ионов на животных и людей: Каспари и Чермак в 1902-м, Лемстрем и Принсгейм в 1900 году, Скворцов в том же 1900 г. А до них – Кияницын…
Но все было даром. Архангельский налился злобой. И принялся гадить. Он начал распускать в Калуге самые дикие слухи об опытах Чижевского. Например, что подопытные крысы распространяют чуму. Под его влиянием местная власть едва не закрыла лабораторию. И только вмешательство Луначарского, знаменитого народного комиссара (министра) посвещения, спасло работа Александра Леонидовича. «Красный министр» выдал Чижевскому «охранную грамоту». Справку о том, что лабораторные белые крысы – совсем не их корабельные «чумные» собратья, выдал тогдашний нарком здравоохранения, создатель советской медицинской системы, сам Семашко.
Поддержал молодого ученого и Циолковский, живо интересовавшийся первопроходческой работой биофизика-любителя:
« - Вот так всегда бывает. Только человек начнет делать хорошее дело, находятся люди, готовые утопить его в ложке воды. Но ничего – это знак того, что дело верное и нужно бороться за него…»
Так что первую попытку уничтожить его А.Чижевский отбил. Но если бы он мог знать, что по сравнению с тем, что ждет его дальше, она – так, легкая неприятность…
ТРУДНЫЙ ПУТЬ К ТРИУМФУ
Уже в декабре 1919 года, работая исключительно за счет средств семьи, Александр Чижевский делает открытие: на организм благотворно влияют именно отрицательно заряженные ионы. А вот положительные – вопреки авторитету Соколову – совершенно губительны для живого. Чижевский совершает открытие в момент, когда Красная армия в Сибири ведет жестокие бои с колчаковцами, отбивает наступление Юденича на Петроград, а на юге теснит Деникина. Судьба улыбается молодому гению: его работы поддерживает директор Института биофизики Наркомздрава (Минздрава) РСФСР академик П.Лазарев, профессоры МГУ Бачинский, Аркадьев и Эйхенвальд. Слава об открытии Чижевского доходит до знаменитого нобелевского лауреата Сванте Аррениуса. В мае 1920 г. он пишет в личном письме Чижевскому: «Вы экспериментально доказали факт биологического действия ионов воздуха на человеческий организм, на природу – этот факт, бесспорно, имеет огромное значение для науки…
Мне хотелось бы поближе познакомиться с Вами, хотелось бы вместе поработать, поспорить…»
На сторону Чижевского становится академик А.В.Леонтович. Физиолог с мировым именем, потом – академик АН Украинской ССР.
Таким образом, старые научные вороны, сердито каркавшие на гения в 1917-1918 годах, оказались посрамлены. Автор этих строк, дожив до полувека, отлично знает, что все великие открытия совершаются, как правило, не благодаря научным признанным «светилам», а вопреки им. И вопреки мнению стада дурных обывателей, в каждом видящего мошенника и сумасшедшего. Потому, когда в ответ на заметку в моем блоге о работах Виктора Петрика или какого-нибудь иного смельчака в комментариях наваливают кучи смердящего гуано, я спокоен. Так было всегда. Просто надо делать свое дело и не обращать внимания на обывателей – существ низшей социальной расы. Чижевскому в 1920-м удалось завоевать признание самого Аррениуса. Швед присылает ему посылки с одеждой и едой. В голодном 1920-м это – еще какая поддержка! Аррениус распространяет известие об открытии Чижевского по всему миру, и теперь молодому калужскому гению пишут послания ученые из Франции, Германии, Швеции, Италии. Сам великий француз д*Эрсонваль его привечает и признает.
Но, увы, Советская власть не отпустила Чижевского поработать с Аррениусом в Швеции. Хотя это могло бы спасти ученого и обеспечить его работам совершенно иную судьбу.
Но Чижевский не очень сильно расстраивается. Ведь он считает, что живет в Советской России – в первой в мире «проектной стране», где наука и техника провозглашены величайшими производительными силами, а научно-технический прогресс практически обожествлен. Его поддерживают в самом правительстве страны. Что помешает осуществлению самых дерзких проектов? Логика показывает, что с помощью ионизаторов (электроэффлювиальных люстр) можно лечить людей от многих болезней. Можно обрабатывать воздух в зданиях, давая людям бодрость и силу, уменьшая утомляемость и заболеваемость. Сам Циолковский считает, что в кабинах будущих космических кораблей должны стоять устройства его друга.
И он с утроенной силой продолжает работы. Поражает его фанатичность и исступленность: не получивший формального физического образования историк, он одновременно создает теорию гелиобиологии. Он сравнивает циклы солнечной активности с циклами эпидемий и стихийных бедствий. Он даже успевает написать учебник русской грамматики после реформы 1918 года.
Нарком просвещения Луначарский тоже помогает: он делает Чижевского литературным инструктором в Калуге. Ведь А.Л. с 1915 года входил в литературные круги России, был хорошо знаком с Есениным и Маяковским. Последний очень хорошо отзывался о поэзии Чижевского. В общем, А.Л. был человеком с отлично развитыми обоими полушариями головного мозга. Он, как ученые-титаны эпохи Возрождения, отлично совмещал науку и искусство. А это так бесит «современных ученых» - администраторов от науки и серых эпигонов. (Знаю это по ненависти к Петрику: мол, он картины пишет и скрипки делает – какой же он ученый?) Потом, в тридцатые, этой поэзией Чижевского будут попрекать тупые «ученые»-бюрократы. Мол, ну разве серьезный человек может стишки-то писать?
А в 1920-м именно литературная деятельность Александра Чижевского позволила наркому Луначарскому найти способ его поддержать и обеспечить зарплату от государства.
Занимаясь работой литературоведа, Чижевский одновременно разрабатваает и новое направление: «электронную медицину». Циолковский призывает его набраться мужества: против восстанут врачи. Ибо в их «элевсинские мистерии» вторгается не врач, а биофизик-самоучка. В 1921-м Чижевский пишет труд о влиянии электронов на процессы в человеческом организме – «Морфогенез и эволюция с точки зрения теории электронов». Однако ее так и не издали: не помогла даже санкция Луначарского. Не помогли хорошие отзывы биологов: профессора Кольцова и академика Лазарева. Книгу сочли слишком смелой и спорной. Но Циолковский воодушевлял Чижевского: нынешняя медицина слишком консервативна. Только привнесение в нее точных наук поднимет ее на новую высоту – и тогда медицина сможет «лечить старость». Создаст нового человека – здорового долгожителя. «Человека надо сделать уверенным, крепким, молодым, с большой жизнью, медленно стареющим, не болеющим, с твердой верою в свое здоровье, в свое бытие…» - говорил КЭЦ.
И Чижевский работает. Он начинает опыты по лечению людей в Калуге своими отрицательными аэроионами. Против него лютует профессор Соколов: ну как же, Чижевский «украл» его открытие! Он продолжает упорствовать в том, что благотворными могут быть лишь положительные ионы. Хотя сам Соколов никаких опытов не вел, а за Чижевским – именно эксперименты. В 1923 году А.Л. отправляет в Наркомздрав СССР свою докладную записку с 83-ю историями болезни тех, кому помогло дыхание аэроионным воздухом. Особенно удачно излечивались туберкулезники. Но ведомство уже не ответило гению.
Работая с больными, Чижевский продолжает эксперименты с животными, исследуя влияние аэроионов на моторику и половую деятельность. Ему по-прежнему пишет Сванте Аррениус и зовет к себе, в Швецию. Его очень поддерживает директор Института биофизики Петр Лазарев (1878-1942), который в те времена налаживает в СССР рентгеновские лаборатории и электромедицину.
В тот период А.Л. знакомится с еще одним «чудаком» и энтузиастом: знаменитым дрессировщиком Владимиром Дуровым, который при поддержке все того же Луначарского открыл в Москве Лабораторию зоопсихологии. Чижевского избирают в президиум московской АИЗ – Ассоциации изобретателей. Оттуда он и попадает к Дурову: после чтения лекции в его лаборатории. Знаменитый Дуров просит А.Л. решить конкретную проблему: звери из жарких стран, попадая в Москву, часто заболевают туберкулезом. А что, если проблему эту можно решить с помощью ионизации воздуха?
В 1924-1931 годах Чижевский – старший научный сотрудник Лаборатории зоопсихологии Наркомпроса РСФСР. Здесь он продолжает свои исследования. Лаборатория – очаг «научных безумцев». Тут А.Л. работает с инженером Бернардом Кажинским: автором опытов по использованию электромагнитных волн для передачи мыслей на расстояние, по созданию психотронных генераторов. Сам А.Л. исследует действие аэроионов на дыхательную систему животных, открывая улучшение качества крови (замедление оседания эритроцитов) после вдыхания ионизированного воздуха. Нашлись и врачи-энтузиасты, наладившие сеансы аэроионной терапии в частной электролечебнице Михина на Арбате, 28.
Дело шло трудно. Средств не хватало. Как вспоминал сам Чижевский, «рассчитывать на внимание в ту эпоху было нельзя. Только горлодеры имели успех, а большая наука скрывалась в катакомбах». Против Чижевского восставали «признанные медики», твердившие о том, что ионы никак не могут действовать на организм. Хотя в 1925 году немецкий врач Гуго Пикар сообщил о том, что смог лечить легочный туберкулез ионами воздуха.
ПРОРЫВ
В 1926-1927 годах иностранная печать прославляет работы Чижевского и работы его последователей на Западе. Да и в СССР его все чаще зовут прочитать лекции или написать статьи в популярных журналах. К Чижевскому приходит слава. Его старый ненавистник, профессор Соколов, впервые идет на встречу с Чижевским в 1926-м. Их отношения теплеют – и старый профессор, признав авторитет А.Л. и его правоту насчет отрицательных аэроинов, зовет его вместе поработать в Туберкулезном институте. Но, увы, Соколов вскоре уходит из жизни. Но зато успешно заработала установка аэроионной аспирации в Лаборатории зоопсихологии (1927 г.). Начались опыты с обезьянами. Великий Дуров отмечает: у животных даже сообразительность от ионизированного воздуха повышается. Очень помогает академик-физиолог Александр Леонтович: он пишет письма об опытах Чижевского физиологу Шарлю Рише, знаменитому д*Эрсонвалю, Фритьофу Нансену. В 1927-м о лечении больных методом Чижевского пишут в Италии. В 1929-м Чижевского пробует пригласить читать курс биофизики Колумбийский университет (США).
Кажется, близок звездный час Чижевского. В феврале 1930 года медицинский факультет Лионского университета через советского посла попросил Чижевского прислать несколько статей для «Международного сборника трактатов по медицинской климатологии». В июне тридцатого из Соединенных Штатов приезжает Кэтрин Андерсен-Арчер – посланница одной их крупных медицинских асоциаций. Она изучает опыт электролечебницы на Арбате. После ее поездки Чижевского зовут в американский Институт по изучению туберкулеза имени Трюдо. При этом отечественные медики не желают пропускать статьи Чижевского в медицинских журналах. Они не желают конкуренции со стороны биофизика. Нарком Семашко призывает внимательно отнестись к работам ученого, но никому не отдает решительных указаний. И потому все повисает в воздухе. Как мне это знакомо! Точно так же никто в РФ не пожелал обратить внимание на опыты В.Петрика по феноменальному повышению жизнеспособности подопытных мышек, что пили обычную водопроводную воду, пропущенную через его УСВР-фильтры…
В августе 1930 года Чижевского осеняет идея: не могу пробиться в СССР на медицинском направлении – попробую пробиться на фронте сельского хозяйства! Чижевский понимает, что его «люстры», поставленные на животноводческих и птичьих фермах могут здорово поднять привесы животных, их плодовитость. Это – при тех же затратах кормов – обеспечит на десятки процентов больше яиц, молока, мяса. Это же нужно стране! В СССР не хватает продовольствия, идет болезненная коллективизация, на продукты – карточки введены.
Чижевский направляется с этой идеей к начальнику Птицетреста Наркомзема (Минсельхоза) РСФСР Федору Попову. Тот горячо поддерживает ученого и предлагает ему и финансирование, и целое хозяйство для опытов: питцесовхоз «Арженка» в Тамбовской области. Он предлагает Чижевскому: сами наберите команду и за год покажите результаты.
Чижевский взялся за работу в совершенно новой для него области. Преодолевая немалые трудности, он показывает отличные результаты. И тогда 10 апреля 1931 года советский премьер Молотов подписывает постановление правительства о развертывании работ по технологии Чижевского в системе предприятий Птицетреста, Маслотреста и «Свиноводства» и о выплате профессору премии.
Казалось, звездный час Чижевского пробил. Но, как окажется, постановление правительства кладет начало страшным мытарствам ученого. Против него начнется настоящая война со стороны «признанных специалистов». Она погубит все дело. Исковеркает жизнь гения. Даже верховная власть окажется бессильной защитить гения от орды серых завистников…
(Продолжение следует)
|
|
