1. Ситуация с трудовыми мотивациями в нынешней России является во многом парадоксальной. Во многом уникальным является сложившееся на обломках СССР и пока кое-как самовоспроизводящееся городское индустриальное общество, все еще сохраняющее один из ведущих в мире научно-технических потенциалов (и систему массового всеобщего образования - хотя сильно деградировавшую). Применение стандартных мировых методов для социологических исследований «трудовой этики» современных русских дает неадекватные результаты, требующие для своей рациональной интерпретации их «вписывание» в сложившийся веками специфический социокультурный контекст страны. Городское индустриальное общество существует в России (как нечто массовое и доминирующее) - три с половиной поколения, с 30-х годов ХХ века, возникнув как продукт «большого скачка», получившего название «сталинская индустриализация» СССР. А в городах большинство русского населения стало жить только с середины 50-х годов прошлого века. Предыдущая «большая индустриализация» в царской России конца ХIХ в. тоже осуществлялась нерыночными, государственно-бюрократическими методами (за счет жесточайшего ограбления русской деревни и военно-полицейского регулирования ситуации в городах). Развал сложившейся в СССР системы «единой советской фабрики» с конца 80-х годов ХХ века на 15 с лишним «национальных государств» (включая три непризнанных международно - однако живущих сегодня не хуже, а лучше соседних Грузии и Молдавии) не создал ДО СИХ ПОР в России новой устойчивой модели развития: ни по западному, ни по какому-то иному пути. Скорее стихийно, без всяких сознательных усилий какого-то «русского» или тем более иностранного социального субъекта произошла (после кризиса и развала 90-х годов) при Путине регенерация многих элементов «советской модели» управления и образа жизни большинства населения.
2. Хотя у власти официально стоят «антикоммунисты» - по своему происхождению из КГБ, давно проведена приватизация большей части «казенной собственности». Вороватое и профессионально некомпетентное «государство» занимается не выполнением своих служебных обязанностей, а «бизнесом» (отменена значительная часть «советских социальных гарантий» была именно при Путине). Экономика России стала рыночной, в сильнейшей степени интегрирована в мировой рынок (наличный доллар с 1992 по 2006 год фактически был не «второй», а первой валютой страны!). По формальным параметрам «прав»+«демократических норм» РФ включена в «восьмерку» ведущих мировых держав с середины 90-х годов (глав которых Путин принимал в Петербурге летом 2006 года). Однако в ХХI веке стало отчетливо и окончательно ясно, что в России РАЗВИТИЯ ПО ЗАПАДНОМУ, ЕВРОПЕЙСКОМУ ПУТИ НЕ ПРОИСХОДИТ, СКОРЕЕ НАОБОРОТ. Хотя тут явно и не «восток» (не важно - дальневосточный или исламский), если говорить о стереотипах и характеристиках такого явления как трудовая этика современных русских. Любые социологические исследования (к примеру, Левада-центра), прежде всего фиксируют крайнюю «атомизацию» и полную морально-правовую аномию «нового русского» общества: «законы» опять требуют от населения невозможного - и не действуют. Сложилась и расширенно воспроизводится система тотального взаимного недоверия на всех уровнях («все равно кинут» - уверены все, от президента и «олигарха» до последнего «бомжа»), что делает невозможным успешную реализацию любых длительных и сложных проектов и обесценивает любую нормальную трудовую этику современных русских. Значительная часть русского общества все еще занимается «ритуальным трудом» (родом из СССР) - по-прежнему имеющим преимущественно нерыночную мотивацию. Нерусские этнически слои успешно захватили в ходе «реформ» такие ключевые сферы экономики России как торговля (кавказцы) и финансы-СМИ (евреи), пытаясь окончательно «легитимизировать» подобную ситуацию. Выдавая всякие попытки противодействие данной «системе кормления» за счет этнического большинства (и даже сам факт публичной фиксации «захвата монополии») - за «русский нацизм» в РФ.
3. Говоря о проблемах трудовой этики современных русских, надо, однако, для понимания сути нынешней ситуации - заглянуть значительно дальше в прошлое, чем во времена «догоняющей модернизации» Российской империи времен Витте-Столыпина или «сталинских пятилеток», современники которых массово сегодня окончательно уходят из жизни. Русь-Россия (со времен пресловутого «призвания варягов» с Балтии) всю свою писанную историю была территориальной империей, где правящий слой, даже когда он был временами сплошь русским по культуре и языку, всегда относился к русскому народу только как ресурсу для реализации неких «державных целей» - если не просто как к «быдлу». В общем, не государство обслуживало народ=нацию (как стало нормой в новой Европе), а как раз наоборот! Естественно, что активная часть русского населения всегда бежало от «тягла» такого государства куда подальше, массово делая это вплоть до конца ХIХ - начала ХХ века, благо свободных земель всегда в Евразии хватало. А большая, более пассивная часть русских, жившая по деревням до 30-х годов ХХ века (пока Сталин не уничтожил русскую традиционную деревню коллективизацией) - всегда старалась отдать государству, помещику, городу и т.п. как можно меньше, оставив себе необходимое хоть на «простое воспроизводство». Далеко не всегда учитывается две специфические черты русского земледелия на протяжении целого тысячелетия истории, определившие фундаментальные черты трудовой этики не только для современных русских, но и всего русского народа. Живя с IV-IX веков (время формирования русского этноса и восточных славян) преимущественно в лесостепи, медленно распространяясь в лесах и степях по берегам великих рек восточно-европейской Равнины, русские до рубежа ХIХ - начала ХХ века сохранили многие трудовые традиции времен подсечно-огневого земледелия, да и его само в целом на новых землях Сибири и Дальнего Востока. Удивленные китайцы (с их качественно иной земледельческой традицией) определили очень точно: «русские умеют только сеять и убирать урожай, но не ухаживать за посевами и землей». Как показали исследования Э. Кульпина, «подсека» в первые 2-3 года давала очень большой урожай; когда он сокращался до «сам-два», максимум «сам-три», группы в 15-25 человек (=родня в рамках трехпоколенческой «большой семьи») обычно уходила дальше. Когда же несколько семей «разрастались» до соседской общины и оседали более надолго, начинала сказываться фундаментальная черта резко-континентального климата восточной Европы: частые засухи и невероятно краткий по масштабам прочей Европы «аграрный цикл земледельца». По Л. Милову в «Русском пахаре» - от посева на рубеже апреля-мая до жатвы на рубеже августа-сентября в среднем было не более 4 месяцев: определявших на год вперед, выживет эта группа русских людей или по больше части умрет, еще не дожив до новой весны.
3. Подсечно-огневое земледелие (архаичная «подпочва» всех русских трудовых традиций) и его трансформация для большинства русских людей с ХIV-XV веков в «неверную» и «скудную пашню», сопровождавшаяся процессами их закрепощения со стороны Московии как очередной имперской государственности - легли в основу всех основных параметров русской трудовой этики. Русские способны к длительным трудовым «сверхусилиям», причем преимущественно коллективным - без многовековой расчистки «подсеки» и периодически «поднимаемой целины» они бы просто не возникли как особый народ, уходя подальше в лес по рекам от разбоя кочевников. Аналогичный стереотип регулярного «трудового напряга» (с «передышками на массовую гульбу») закрепили у русского пахаря частые засухи и невероятно краткий по масштабам прочей Европы «аграрный цикл земледельца». Однако по характеру труда русский как раз был индивидуалистом, а не коллективистом: работать этот человек всегда хотел, любил и умел только на себя (и свою «малую семью») - уже «большая семья», тем более «община» были для него «тяглом», некоторым «неизбежным привычным злом». Такая земля как таковая (в смысле «собственности») особой ценности для такого человека никогда не имела - только в сочетании с «волей Божьей»; а любимая русская пословица «на Бога надейся, а сам не плошай». Как к патриархальным «старикам» русский относился к любому государству и его Верховному Главе - и тем более, всегда ненавидел «слуг государевых» («жалует царь, да не жалует псарь», говорилось со времен Грозного). Ибо они заставляли жить и «горбатиться» по принципу «от работы кони дохнут» (еще пословицы - «всей работы не переделаешь», «дураков работа любит», «от трудов праведных не построишь палат каменных» и т.п.). Всегда превыше трудолюбия, добросовестности и честности ценились у русских мужиков архаичная разносторонность трудовых навыков «мастера на все руки», а главное - «русская смекалка», удачливость, способность найти очередной неожиданный выход из очередного «невозможного положения», куда русского человека опять загнала его «судьба-злодейка» (Василий Теркин Твардовского, герои Шукшина, «живой» Федор Кузькин у Можаева - как последние представители человеческого типа, выжившие после коллективизации как исключения). До нашествия Орды Русь для скандинавов была «страной Городов», а Ладога - Новгород - Псков (и Полоцк-Смоленск) по уровню развития ничем не уступали другим городам Ганзы на Балтике. Однако произошел «разрыв» после нашествия Орды: Московия «чужие» города уничтожила, в царской России «догоняющая модернизация», принудительная урбанизация в лице Питербурха и крепостная индустриализация на Урале начались при Петре. Относилась большинство русского народонаселения к нему как к Антихристу, а ко всем его затеям - как к «архипелагу ГУЛАГ», только двумя столетиями раньше. «Чисто физиологическая» ненависть к русской деревне и русской традиции в сочетании с горячечной любовью к идеализированному западному городу и новейшей технике (особенно военной), а также размашистый «преобразовательский зуд» в стиле «догнать и перегнать» - психологически объединяли личность Петра с большинством активных большевиков... Конвейер как передовая мировая технология ХХ века (к нему можно было поставить даже подростка в войну) позволил осуществить быструю массовую индустриализацию СССР: с трудом как целесообразной деятельностью работа советского «рабочего класса» имела мало общего, технологическая дисциплина и ритмичность соблюдалась очень слабо. Да и трудовые мотивации в «советском трудовом коллективе» (как в особой «соседской квазиобщине» с иерархией и «уравниловкой») - весьма своеобразны по мировым индустриальным нормам и Запада, и любого Востока!
4. Городская индустриальная Россия в ее нынешнем виде является «единственной возможной реальностью» более чем для 90% нынешнего населения страны, абсолютное большинство которого ныне родилось после войны (и последних больших потрясений - голода 1946 года, тягот восстановления разрушенной нацистами европейской России и т.п.). «Два с половиной» последних поколения русских людей после смерти Сталина в марте-1953 не знали в своей жизни голода и реального массового страха (внешнего нападения или гражданской войны, репрессий властей и т.п.) - кроме нескольких сот тысяч русских в Чечне, Таджикистане, Туркмении, вынужденных бежать в Россию от угрозы прямого уничтожения или обращения в рабство в 90-е годы. «Напряг» в смысле трудовой мотивации ушел в прошлое - вкалывать от зари до зари, чтобы не умереть с голода русским впервые в их тысячелетней истории больше было не нужно (с 1960-х зерно покупалось СССР на мировом рынке сначала «от неурожаев», потом на корм скоту). Хлеб стоил копейки и цена на него не менялась более 25 лет, с конца 60-х годов большая часть горожан ежедневно ела мясо, все большая часть русских жила в отдельных квартирах (не сомневаясь, что до конца жизни получит от государства свое жилье) со телевизором и холодильником, желающие возиться на земле строили свой маленьких домик на бесплатно получаемом приусадебном участке, десятки миллионов получили высшее образование и все - среднее. В общем, так хорошо в «материальном плане» русский народ, причем весь (до последнего бездельника и алкоголика) - за свою историю никогда не жил - как при Леониде Брежневе. Судя по всей социологии, именно эта эпоха (а не мифы про Российскую Империю) выступают сегодня для большей части населения как «золотой век», своего рода «Россия, которую мы потеряли». С точки же зрения трудовой мотивации это была одна из наиболее странных эпох в истории страны, когда все тянулось как-то по инерции (энтузиазм первых пятилеток, «все для фронта и Победы»! с ГУЛАГ давно стали историей). Ракетно-ядерный «зонтик» гарантировал от новой войны, а экспорт нефти и газа снимал вопросы с импортом «ширпотерба», не производящегося в СССР 70-80 годов. Трудовые (и поведенческие в целом) мотивации большинства русских людей эпохи «застоя» точно раскрывает анекдот про «основные противоречия развитого социализма»:
1. Никто не работает, а планы выполняются (работа без регулярного периодического «напряга» для русского человека значит = «никто не работает» в традиционном смысле).
2. Планы выполняются, а в магазинах ничего нет (итоги «ритуального труда на СССР»).
3. В магазинах ничего нет, а у всех все есть (благодаря системе теневого распределения).
4. У всех все есть, а все всем недовольны (ненормальность для русских людей подобной ситуации «незаслуженного лично мной благополучия» - все более массово осознавалась у новых поколений людей с высшим и средним образованием со второй половины 70-х).
5. Все всем недовольны, а всегда и за все «голосуют за» (принудительное и мнимое «единомыслие в России» быстро закончилось - когда Горбачев «объявил перестройку»).
5. Крах СССР (довольно внезапный и относительно бескровный) был порожден прежде всего тем, что руководство «той странной страны» не справились в России с новыми претензиями наиболее активной части населения городского индустриального (с анклавами постиндустриального) общества, еще сохраняющее даже после 17 лет распада один из ведущих в мире научно-технических потенциалов - и систему массового всеобщего образования. Русские мыслители с середины ХIХ в. говорили, что в русском народе есть как бы два разных до противоположности типа личности и объединяющей их общины: «хищный тип» («бродники», казаки, разбойники - объединенные в «ватаги», «чумазый» хищник-предприниматель, союзы революционеров-нигилистов) - и «смирный тип», тогда преимущественно живший в общинной деревне и городском «посаде». Хотя его мечтой всегда тоже было «уйти от тягла», породившей в начале ХХ века массовый феномен, названный великим социологом той эпохи П. Сорокиным «безличностным индивидуализмом». «Застой» 70-80 годов ХХ в. - идеальная эпоха для жизни второго типа русских людей, во многом его доминирование было связано с начавшейся массовой депопуляцией городских русских (после гибели почти 20 млн. в войну, а до того еще более 10 млн. потерь в первую мировую, революцию, эмиграцию, коллективизацию с «голодоморами» и т.п.). Общество в позднем СССР, все еще боявшееся по традиции новой «большой войны» и не хотевшее новой революции, стало в основной массе слишком образованным и квалифицированным для своих управителей - молодых сталинских «наркомов» «родом их первых пятилеток». Мотив Перестройки был прост - не «ломая основ социализма», ввести демократию и рынок как Новые Инструменты чтобы «жить и потреблять как на Западе». Идеал в итоге реформ - спокойное «потребительское общество», где работаю без напряга и «ритуалов с партсобраниями», читаю что хочу, живу и езжу где хочу; в общем, раз уровень нашей квалификации (раз мы делаем ракеты и перекрыли Енисей) - не ниже мирового, то и хотим жить не хуже. А фактически получили «произвол крутых» на всех уровнях, распад социальных связей, «безответственное государство-эксплуататора» как доминирующую форму «русского бизнеса, бессмысленного и беспощадного». Русское городское общество оказалось неспособно к самозащите и самоорганизации - как «общество тотального взаимного недоверия». Само его выживание в 90-е годы временами выглядит чудом!
6. Однако основы городского индустриального общества в России оказались очень прочны (оно ведь «строилось с запасом» в расчете на новую мировую войну!). Русские горожане выжили, «кинутые властью» и под рэкетом преступности - на базе массового стихийного формирования социальных «сетей воспроизводства» путем своего рода «сшивания» цепочек взаимодействия» индивидов и групп (в ситуации, когда государство перестало работать, а от «трудовых коллективов» остались обломки). Наполнения в 90-е годы реальным содержанием новых, ускоренно созданных в России демократических и рыночных институтов власти и собственности - не произошло: более того, к ним после «дефолта»-98 население, включая его «адаптировавшиеся к рынку» примерно 30%, питало тотальное недоверие. При Примакове-Путине русские в основной массе чуть отошли от «шока 90-х» в ходе социальной стабилизации на основе регенерационного экономического роста в основном по «старым технологическим цепочкам» (только теперь работающим на План, а на Экспорт): однако - хоть чуть-чуть доверяют они по-прежнему только отдельным Личностям и их неким «гарантиям», а не институтам и законам. Когда министр экономики Г. Греф публично говорит, что «государство сегодня в России - это абстракция, а реальные проблемы решаются конкретными людьми путем переговоров», это очень точно описывает «новую русскую реальность». Хотя ныне стали возможны при благоприятной конъюнктуре на мировом рынке миллиардные внутрикорпоративные инвестиции и стремительный экономический рост (пусть пока преимущественно путем «регенерации» советского наследия), однако отсутствуют карьерные перспективы и нормальная трудовая мотивация для 30-35% русских, считающих себя «средним классом» - и начинающих по мере «привыкания к стабильности» претендовать на «свою долю» от хозяйственного подъема страны в новом веке. Более 60% населения России и в 2007 г. по-прежнему считают итоги приватизации незаконными, а сложившуюся в итоге «реформ» в нашей стране социально-экономическую систему несправедливой: (от Путина ждали «исправления» этой ситуации эволюционным путем, чего явно уже не произошло). Сопротивляться этой ситуации или изменить ее русское население сегодня не может, но о нормальных трудовых мотивациях в таком «атомизированном обществе всеобщего недоверия», где не сформировалась пока даже русская нация (чему активно препятствуют многие влиятельные силы в реально сложившейся «рыночно-демократической россии» и за рубежом) - речи пока нет!
7. Реально возникло в России общество такого расширенно воспроизводящегося «рынка», который изначально ориентирован не на потребителя - а на Экспорт, капитала - в первую очередь. Тут полугосударственные торгово-финансовые «мафии» (с огромной долей этнической преступности и этнических кланов) поставили под свой контроль ввоз товаров массового потребления в страну и держат на них монопольные цены. Москва стала в итоге одним из самых дорогих городов мира, включая жилье - при крайне низком качестве всех товаров и услуг. Во всем мире в рыночной экономике есть деление на «товары для богатых», для бедных - и «для среднего класса» как норма, именно на нее и работает большая часть мирового производства. В России производства товаров на внутренний рынок по-прежнему почти нет (стало еще хуже, чем в СССР), страна менее чем наполовину обеспечивает себя продовольствием (за счет черноземного юга). Искусственно и резко занижена «в разы» (устойчиво в таком состоянии поддерживаясь сложившимися закономерностями воспроизводства) подобным «перекошенным рынком» стоимость и рабочей силы России, и собственности на средства производства, фактически ничего по-прежнему не стоит в РФ продукция духовного производства, являющаяся одним из основных источников богатства развитых стран мира в постиндустриальном обществе. С дискриминационно резким «занижением своей капитализации» (в сравнении с аналогичными по материальным активам зарубежными корпорациями) уже столкнулись на глобальном рынке крупнейшие фирмы «новых русских» - как и с полным отсутствием защиты со стороны такого «государства» на мировой арене (а также с наглым произволом и рэкетом «торговых чекистов»). По типу экономической занятости «странная страна» с 90-х (срок жизни целого поколения) начала резко расслаиваться на несколько очень разных «кусков» по образу жизни основных групп населения и доминирующему типу трудовых мотиваций:
1. Постиндустриальные анклавы (Москва-Питер) с остатками советской промышленности и прилегающими областями как «зоной освоения» (строительство, в том числе жилья, торговых площадей и т.п.). Тут живет всего 10% населения России, однако сосредоточено более 80% финансов России и более половины ее торговли (+ более трети науки и системы образования страны), сюда устремилась большая часть этнических диаспор и криминала, но большую часть населения все еще оставляют советские люди пенсионного и предпенсионного возраста. О какой-то распространенности «современной трудовой мотивации» можно говорить только применительно к этой «глобализированной части России» - особенно среди тех, кто моложе 35 лет (то есть родился в СССР, но начал работать после его распада). Однако тут это только одна из субкультур, причем далеко не доминирующая (в последние годы можно говорить о стагнации и «недовольстве от бесперспективности» именно этого слоя в путинской России). Исследования не фиксируют существенных различий в трудовых мотивациях госсектора, частного бизнеса и иностранных предприятий в России даже в столицах: везде работают кадры эпохи массового «безличностного индивидуализма» и сложившиеся неформальные «цепочки воспроизводства» нынешнего «бизнеса по-русски», он «адаптирует под себя» и иностранцев. «Островки» нового типа трудового поведения есть в городах-миллионниках (Нижнем, Самаре, Екатеринбурге, Красноярске), однако там это тысячи людей, а не десятки-сотни тысяч. Столицы РФ сегодня представляют сложную смесь рыночно мутировавших обломков «советских трудовых коллективов» (не только промышленность, но и вузы, наука, большая часть центральной бюрократии России), какого-то «нового русского бизнеса» (сплошь и рядом «родом из банд криминала», каковой де-факто была и верхушка ЮКОС), «этнического бизнеса» диаспор. Говорить о едином векторе развития «всего этого» конгломерата пока серьезные ученые России отказываются, «регенерации советского наследия» на нефтегазовые деньги даже в столицах выдыхается, а новых успешных «точек роста» не возникает - и никому не понятно, что будет дальше...
2. Индустриальные «куски» СССР, ныне преимущественно работающие на экспорт, а не на «оборону» (ТЭК, черная и цветная металлургия, «большая химия» и ЦБК), а также уцелевшие фрагменты ВПК, которые при Путине пытаются начинать реанимировать в 2005-2007 годах. Выжили и остатки советского машиностроения, где наибольшие перспективы сегодня у работающих на начавших инвестиционный цикл РАО ЕЭС, МинАтом и РЖД. Тут по образу жизни работающего в промышленности населения и его мотивациям мало что изменилось всерьез со времен СССР («наемным рабочим», который торгуется с хозяином за зарплату и условия труда - работник бывшего «ритуального труда» так и не стал, зато развалилась государственная система подготовки квалифицированных кадров, которые стареют и уходят). Главный разрыв в образе жизни промышленных регионов при Путине - между скудно и трудно живущими «бюджетниками» и более благополучными слоями, занятыми в выживших предприятиях. Главный предмет общей ненависти таких регионов - «путинская Москва», куда как в «черную дыру» уходит все нами заработанное. Существуют и зоны полной депрессии и социальной катастрофы, где нет больше ни работающей промышленности, ни сельского хозяйства - а большинство пожилого населения еле выживает и «понемногу доживает»...
3. Регионы с развитым товарным сельским хозяйством (юг центрального Черноземья, Дон и Кубань со Ставропольем, юг западной Сибири), где существуют одновременно выжившие индустриальные «куски» СССР, ныне работающие на экспорт, а кое-где уцелела и «оборонка». Тут складывается в последние годы подобие региональных «внутренних рынков» в наиболее успешных хозяйственно краях и областях, однако особых отличий в типе мотиваций трудового поведения на юге социология пока не фиксирует (дело в том, что денег на селе по-прежнему очень мало, хорошо живут только «перекупщики»). Главный предмет общей ненависти аграрных регионов такого типа, как и индустриальных - «путинская Москва», куда как в «черную дыру» уходит все нами заработанное. А также - наглые и агрессивные этнические диаспоры (не только исламские, но и армянские - в Волгограде, на Кубани и т.п.), которые зарятся на «нашу землю» и ее (с российским гражданством) широко получают, успешно подкупая местное чиновничество. Бессильная ненависть к «кавказцам» прорывается в беспорядках, а иногда и погромах - после очередного скандального убийства кого-то из русских...
4. Регионы РФ, где административно доминирует этнически нерусское население, сильно отличаются друг от друга. Башкирия и Татария - типичная индустриально-аграрная зона высокого уровня развития (с национальным рабочим классом и кадрами ИТР со времен СССР), Мордовия-Мари-Чувашия - регион «глухой депрессии», мало чем отличающийся от соседних чисто русских областей Поволжья вроде Костромской области. Большая часть северного Кавказа работающей промышленности (исключения - «паленая водка» и нефть Дагестана) ХХI в. не имеют, ситуация в них характеризуется огромным перенаселением и отсутствием работы в республиках (как и в Горном Алтае с Тывой), а различается степенью напряженности. Большая часть Бурятии, Коми и Якутии - сегодня зона затяжной промышленной депрессии, на селе коренное население толком не может себя даже прокормить, что «компенсируется» для жизни региона несколькими успешными промышленным гигантами, где работает преимущественно русское население (наиболее депрессивно положение бурятов как этноса, включая объединенные ныне с Читинской и Иркутской областями мелкие автономные округа). В Хакасии происходит в принципе тоже самое, только очень невелика доля хакасов среди населения. Трудовая мотивация в ХХI веке в каждом из подобных регионов - предмет особого возможного анализа.
Реальная проблема (уже не только путинского политического режима, но и всего русского народа) сегодня заключается в том, что еще на пару поколений русских людей - как минимум - «запасы для выживания есть»: частично уцелели кадровые и технологические ресурсы СССР, «понаделанные с огромным запасом». Они стареют и деквалифицируются (не говоря уж о многолетней деморализации) буквально на глазах, а новые сырьевые кладовые «очень далеко и трудно лежат» - так что были не по зубам даже СССР с его огромной индустриальной инерцией и «великими стройками». Физически большая часть того «человеческого капитала», которая еще есть у русских - в нынешней России «перенатянута как струна»: дело не в высокой смертности мужчин много раньше возраста, типичного для любого городского индустриального общества (как было уже в СССР), а резком падении рождаемости русских в 90-е годы . В этом смысле, дело сегодня дело не в некой Новой идеологии, «русской идее» - а в социальной психологии: за последние 16 наша лет страна полностью разучилась напрягаться, если под «напряжением» не понимать стратегию только индивидуального выживания. Разрушены оказались не столько министерства и строительные мощности СССР, сколько любые технологи и стратегии совместной деятельности больших масс русских людей. По Э.Лимонову, в 1917 году сначала Романовы (и потом Временное Правительство) олицетворяли с их продолжением «войны до победы» - русскому народу надоевший, ибо ставший для народа бессмысленным «напряг». Большевики с их революционным карнавалом олицетворяли массовый «оттяг» - давай «мир немедленно!» и пошли «землю делить», да и вообще «пограбить награбленное». Когда сейчас нам обещают «объявить национальными проектами» мобилизационные интересы РАО ЕЭС, Газпрома, «нефтянки», РосВор и т.п. и начать очередной «напряг» во имя «будущего России» - никакая «державность» в качестве идеологической оболочки что называется, «не прокатит» даже для «запуска проекта». И на том спасибо Путину и Иванову, если они намерены играть в строительство АЭС, инвестиции в ВПК + конверсию «по взрослому» (а не в сфере «чистой пиар-демагогии»). Раз уже заключены некоторые международные контракты, то, по крайней мере, хотя бы в области Труб и месторождений власти РФ будут пытаться эти контракты выполнить.
Любая будущая хоть минимально нормальная власть в России (будь то территориальная империя, национальная империя или русское национальное государство) обязаны начать ДЕЛАТЬ все то, о чем «кремлядь» может пока только пиарно болтать. Самое простое и одновременно сложное сегодня в том, что (Нещадин, Григорьев и Хазин тут правы) - никаких особенных технических инноваций для решения сегодняшних проблем России и не нужно. Однако срочно НУЖНЫ ИННОВАЦИИ в небывалом «восстановлении разрушенного хозяйства», ничего общего не имеющие с опытом Великой Отечественной - сегодня все как раз наоборот. Тогда были разрушены города-заводы и убиты миллионы людей (разной квалификации). Однако успешно выжили, доказали свое Всесилие и Победоносность «в мировом масштабе», своеобразные «социальные технологии коллективного действия», характерные для СССР. Более того, в них тогда «уверовала» куча сомневавшихся умников, ранее несогласных со Сталиным-ВКП(б) (особенно русских по национальности). Причем не только в СССР, но и далеко за его пределами. Поэтому все разрушенное восстановили удивительно быстро, а «в придачу» в 50-е годы произошло окончательное рождение мировой Сверхдержавы, рухнувшей 40 лет спустя. Дела путинской «россии» еще хуже, чем (по профессору Преображенскому) у Булгакова: «разруху в головах» дополнил распад социальных связей, причем во многом организованный сознательно. Нынешние Швондеры на «российском» ТВ зашли в воспитании широких народных масс русоязычных шариковых много дальше: полу-интеллигент Путин в своей речи по малограмотности свел опыт СССР к «все поделить»: в оригинале у Ленина было «отнять и поделить по справедливости». На деле как раз «Отнять и поделить» (от олигарха до последнего «братка») как-то успешно получилось при Ельцине! А вот что-то свое новое организовать при Путине и особенно «делиться» - успешные Шариковы «нового русского» типа оказались не способны в принципе. Уцелевшую часть готового народнохозяйственного комплекса СССР кое-как удалось «запустить работать» на нефтегазовые доходы с конца 90-х годов ХХ века. Проект массового «мобилизационного» строительство АЭС - в собственности Чубайса, Кириенко и прочих мелких «шариковых сегодня»!? Иванов-Арбатский в роли сталинско-брежневского наркома Устинова под шумные проекты «ВПК + конверсия»? Медведев и его пиарные «национальные проекты» (интересно, а какой «нации» - похоже, что «новых русских» или «ну, россиян, панимаиш», как их звал Ельцин) - но уж точно, что не для миллионов реальных русских людей!? Наглое ограбление которых государственно-мафиозным «рынком» повседневно продолжается и при Путине - под пиарные крики о «росте» и «укреплении державы»
Города России в итоге «реформ» не разрушены - хотя и сильно обветшали, «стихийно» умерли «всего миллионы» (а не убиты десятки!), а большая часть заводов формально со времен СССР «по-прежнему стоят» и работают. Однако нынешнюю разруху в стране нельзя победить - без ИННОВАЦИЙ + ИНВЕСТИЦИЙ В СОЦИАЛЬНУЮ РЕГЕНЕРАЦИЮ НАВЫКОВ УСПЕШНОГО СОВМЕСТНОГО ДЕЙСТВИЯ БОЛЬШИХ МАСС РУССКИХ. Это действительно уникальная Инновация для России (да и всего мира): такое Восстановление будет реализовать не много проще «первой сталинской пятилетки». Ведь «кому-то» надо прекратить нынешнюю депопуляцию, де-урбанизацию и де-индустриализацию России - причем сделать все сразу! И куда (скорее всего) рано или поздно пошлет «Путина и К» любая начавшаяся реально РЕГЕНЕРАЦИЯ НАВЫКОВ УСПЕШНОГО СОВМЕСТНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ БОЛЬШИХ МАСС современных РУССКИХ людей!? Раз какие-то инвестиционные проекты на десятки и стони миллиардов начнут русским народом реально и успешно осуществляться в новом тысячелетии (неважно - при «Путине 3 срока», во что вообще не верится абсолютно, при Наследнике ВВП, при откуда-то появившемся Анти-путине), то у нашей страны появляются серьезные шансы на выживание и возрождение. В таком варианте развития появляются шансы на возникновение нормальных трудовых мотиваций, которых просто не может быть у людей, срок жизни целого поколения занятых преимущественно «самовыживанием»...
Трудовая этика таких городских русских - раз «новая нация» успешно выживает - будет включать и готовность к «коллективному напрягу» (но только «на себя и ближних» - как при «подсеке» и освоении целины в эпоху пашни, а не на некие Идеалы или Имперские Цели), и сильную индивидуализацию трудового процесса, и стойкое «нежелание быть трудоголиками» у основной массы населения. ХХ век как целое показал, что «Большая Промышленность» для русского национального характера и массовых трудовых навыков - оказалось своего рода Крестным Испытанием, причем так до конца не ставшим чем-то «органичным» даже для рабочих в третьем поколении. Однако свой «промышленный минимум мирового уровня» столь огромная страна с такой бурной историей (и «соседями с претензиями») как Россия сохранить - для самовыживания как самостоятельный мировой субъект - просто обязана. Хотя больше исторически сложившемуся русскому национальному характеру все-таки отвечают условия работы в постиндустриальном обществе, которое начало формироваться в том числе и в «наукоградах» СССР с середины ХХ века. А также (вполне возможно) - и «нового сельского хозяйства», которое на большей части «запустевшей» территории страны можно воссоздать только усилиями бывших горожан и полу-горожан, особенно в условиях «глобального потепления», меняющего сельскохозяйственные условия буквально на глазах на значительной части территории РФ. Индустриальный «агроцех СССР», на который прямо или косвенно работала вся страна с 60-х годов прошлого столетия, уже никогда не воссоздать. Не говоря уж о «возрождении» давно ставшего мифом «доколхозного крестьянства» с его традиционными трудовыми мотивациями, описанными А.Чаяновым. Исторически оно было обречено, ибо возникшие в ходе «догоняющей модернизации» городскую Россию и растущую промышленность накормить так и не смогло (ни при царях, ни при секретарях). Индивидуальная малая семья не может стать в современных условиях эффективным субъектом товарного производства - просто в силу нехватки рабочих рук, даже если «вдруг» ей «даром» дадут землю и откуда-то у «типа фермера вдруг» появятся средства производства и сбыт. Очевидно, что этим субъектом могут стать только «товарищества на доверии» как своего рода аналог «соседской общины» времен старой крестьянской России (только у них хватит рабочих рук, они могут отвечать за кредит собственностью и т.п.).
Небольшие религиозные общины (к примеру, довольно хозяйственно успешные «виссарионовцы» в Сибири) показали, что одних материальных мотиваций для нового освоения заброшенных земель оказывается абсолютно недостаточно в обществе тотального взаимного недоверия и ныне в РФ доминирующего «безличностного индивидуализма»: для выживания нового - прежде всего нужен «социальный клей». Спившийся окончательно при «демократии и рынке» массовый деревенский люмпен «всегда готов» в любой точке страны любым новым минимально успешным сельским хозяевам (особенно «чужакам»!) «пустить красного петуха», одновременно идет наглый рэкет власти и монопольно-мафиозного перекупщика продукции. Без массового строительства автомобильных дорог «под государственные гарантии» (обещанного в последнем президентском послании Путина -2007 аж «на триллионы рублей», которых нет ни в каком реальном бюджете РФ!) никакого ре-освоения запустевших сельхозугодий России просто «не может быть потому, что не может быть никогда». Также очевидно, что прогрессирующие масштабы сельхоз-запустения в РФ рано или поздно приведут к бесплатной раздаче земли всем желающим как в США ХIХ века - разумеется, при условии ее реальной обработки (а не спекулятивной перепродажи). В ситуации крутых перемен времен «глобального потепления» ясно, что одним российским капиталом для поднятия «российской рукотворной целины от разрухи» не обойдешься: тут «для начала» минимально нужны сотни миллиардов долларов или евро. Либо это дело «подъема антропогенной пустоши» после развала СССР в северной Евразии сделают русские - либо какие-то другие этносы в ХХI веке. «Чернозем в запустении» является ничуть не меньшим уникальным ресурсом мировой ценности, чем месторождения нефти или газа в РФ: сегодня «стоимости он не имеет» (или стоит гроши) только в рамках ново-русского «рынка, бессмысленного и беспощадного». Разумеется, продавать такую землю иностранцам по-прежнему (для любой «желающей подольше усидеть в Кремле» власти) недопустимо: ну хоть на это хватило ума и жадности вороватой системе «все на продажу» при Ельцине и Путине!
|
|
