Маркс анализировал капитализм для того, чтобы выяснить источник эксплуатации рабочего класса, прибавочную стоимость, и дать рабочему классу, лишённому средств производства, духовное орудие для свержения капитализма.
И. Сталин
Если спросить любого предпринимателя: «Что такое капитал?», то он, не задумываясь, ответит: «Капитал √ это средства производства, которые приносят прибыль их собственнику».
Исходя из этого поверхностного представления предпринимателя о капитале, буржуазные экономисты утверждают, что всякое орудие труда, всякое средство производства, словом, всякая вещь, начиная от земли и палки первобытного человека, является капиталом. Но из такого определения капитала выходит, что капитал существовал даже в первобытном обществе, которое вообще не знало частной собственности, наёмного труда, денег, прибыли и т.д. Это, конечно же, чушь. Это бредовое толкование капитала понадобилось буржуазным экономистам для того, чтобы скрыть его подлинную сущность.
На самом же деле средства производства сами по себе не являются капиталом; они являются необходимым условием существования любого общества. Капиталом средства производства становятся лишь тогда, когда они находятся в частной собственности и используются для эксплуатации наёмного труда. Поясним это на какой-нибудь вещи, например, земле, которая является всеобщим средством производства. Когда собственник земли сам использует землю для личных нужд, то он относится к земле как просто к условиям своего существования. Иначе обстоят дела, когда собственник земли нанимает батрака: действительно, ведь, прежде всего, возникает вопрос: зачем собственнику земли нанимать батрака? Просто ради удовольствия? Напротив, собственник земли нанимает батрака только для того, чтобы батрак работал в пользу собственника земли. А каким путём собственник земли может извлечь для себя пользу из труда батрака? Только тем путём, что батрак производит своим трудом большее количество жизненных средств, чем то, какое собственник земли принуждён отдавать ему для того, чтобы батрак сохранял свою трудоспособность. Словом, собственник земли нанимает батрака только для того, чтобы эксплуатировать труд батрака.
Даже буржуазным экономистам ясно, что вне отношения между собственниками средств производства и наёмными рабочими нет прибыли, следовательно, нет и капитала. Но тем самым становится очевидным тот великий факт, что «Капитал √ это не вещь, а определённое, общественное, принадлежащее определённой исторической формации общества производственное отношение, которое представлено в вещи и придаёт этой вещи специфический общественный характер». (К. Маркс, «Капитал», т. 3, ч. 2)
Но, как и благодаря чему общественные производственные отношения людей выступают как вещь?
Производство есть всегда и при всех условиях общественное производство; производство обособленного одиночки вне общества есть такая же бессмыслица, как развитие языка без совместно живущих и разговаривающих между собой людей. Но частная собственность на средства производства разъединяет людей, делает труд каждого отдельного производителя его частным делом; общественное производство выступает, таким образом, как совокупность частных работ. В то же время общественное разделение труда обуславливает обмен продуктами труда. Так как производители вступают в общественный контакт между собой лишь путём обмена продуктов своего труда, то и общественный характер их частных работ проявляется лишь в рамках этого обмена. Говоря другими словами, частные работы осуществляются как звенья совокупного общественного труда лишь через те отношения, которые обмен устанавливает между продуктами их труда, а при их посредстве и между самими производителями. Поэтому производителям общественные отношения их частных работ кажутся им не тем, что они представляют собой на самом деле, т.е. не непосредственно общественными отношениями самих лиц в их труде, а, напротив, вещными отношениями лиц и общественными отношениями вещей. Таким образом, совершенно объективно производственные отношения между частными производителями овеществляются, выступают как вещь.
Исторически капитал везде появляется сначала в форме денег, как денежное богатство. «Но нет надобности обращаться к истории возникновения капитала для того, чтобы убедиться, что деньги являются первой формой его проявления. История эта ежедневно разыгрывается на наших глазах. Каждый новый капитал при своём первом появлении, т.е. на товарном рынке, рынке труда или денежном рынке, неизменно является в виде денег √ денег, которые путём определённых процессов должны превратиться в капитал». (К. Маркс, «Капитал», т. 1).
Итак, деньги сами по себе не являются капиталом. Они, как хорошо известно, существовали задолго до возникновения капитализма. Превращаются в капитал деньги на известной ступени развития товарного производства и развитого товарного обращения.
До капитализма существовало простое товарное обращение, которое можно выразить формулой: Т √ Д √ Т (товар √ деньги √ товар), т.е. продажа одного товара ради покупки другого товара. Здесь один товар посредством денег обменивается на другой товар. Деньги служат лишь посредником в обмене, но не капиталом. Цель обмена товаров ясна: товаропроизводитель продаёт товар, который ему не нужен, чтобы купить другой товар, который ему нужен для потребления; тут деньги затрачиваются окончательно, не сохраняются в обращении. Например, сапожник продаёт изготовленные им сапоги для того, чтобы купить мясо. Потребление, удовлетворение потребностей, одним словом √ материальный продукт, или, говоря языком политической экономии, потребительная стоимость, есть, таким образом, конечная цель простого товарного обращения.
С другой стороны, каждый товаропроизводитель хочет реализовать свой товар как стоимость, т.е. реализовать его в другом товаре той же стоимости; никто не обменяет продукт, созданный за 8 часов, на продукт, который можно произвести за 4 часа. В этом смысле в простом товарном обращении оба крайних члена суть товары одной и той же стоимости, т.е. эквиваленты, но вместе с тем качественно различные потребительные стоимости. Возможно, правда, что оба крайних члена, Т √ Т, например, сапоги и мясо, являются количественно различными стоимостями. Сапожник может продать свои сапоги выше их стоимости или купить мясо ниже их стоимости. С другой стороны, его может надуть мясник. Но для самого простого товарного обращения такие различия в стоимости представляют собой нечто чисто случайное. Простое товарное обращение ничуть не утрачивает своего смысла и значения, если оба крайних члена, сапоги и мясо, эквивалентны друг другу. Более того, равенство их стоимостей представляет здесь собой условие нормального хода процесса. «Обмен или продажа товаров по их стоимости есть рациональный принцип, естественный закон их равновесия; исходя из этого закона, следует объяснять отклонения, а не наоборот, √ не из отклонений выводить закон». (К. Маркс, «Капитал», т. 3).
Итак, в капитал деньги не могут превратиться в простом товарном обращении.
Но как в таком случае деньги становятся капиталом?
Если присмотреться к обмену товаров, то наряду с простой формой товарного обращения Т √ Д √ Т мы найдём другую, специфически отличную от неё, форму Д √ Т √ Д, превращение денег в товар и обратное превращение товара в деньги, купля ради продажи. На первый взгляд это обращение представляется, вследствие своей тавтологичности, бессодержательным. Оба крайних пункта имеют одну и ту же экономическую форму. Оба они √ деньги, следовательно, не являются качественно различными потребительными стоимостями. Сначала за 100 долларов купить сапоги, а затем продать эти сапоги за 100 долларов, т.е. окольным путём обменять деньги на деньги, то же на то же √ такая операция представляется столь же бесцельной, сколь и нелепой. На практике, однако, не просто покупают, чтобы продать, а покупают дешево, чтобы продать дороже. Одна денежная сумма может вообще отличаться от другой денежной суммы только по величине. Деньги обмениваются на товар для того, чтобы этот же товар снова обменять на большее количество денег, так что крайние пункты Д √ Д различны, если не качественно, то количественно. Процесс Д √ Т √ Д обязан поэтому своим содержанием не качественному различию между своими крайними пунктами, √ так как они оба деньги, √ а лишь их количественной разнице. В результате этого процесса из обращения извлекается больше денег, чем первоначально было брошено в него. Сапоги, купленные, например, за 100 долларов снова продаются за 100 долларов + 10 долларов, или 110 долларов. Поэтому полная форма рассматриваемого процесса выражается так: Д √ Т √ Д’, где Д’ = Д + Х, т.е. равно первоначальной авансированной сумме плюс некоторое приращение. Это приращение, или избыток над первоначальной суммой, К. Маркс назвал прибавочной стоимостью. Таким образом, первоначально авансированная стоимость не только сохраняется в обращении, но и изменяет свою величину, присоединяет к себе прибавочную стоимость, или возрастает. И как раз это движение превращает её в капитал; владелец же денег, как сознательный носитель этого движения, становится капиталистом.
Если фиксировать отдельные формы проявления, которые возрастающая стоимость попеременно принимает в своём жизненном кругообороте, то получаются такие определения капитала: капитал есть деньги, капитал есть товар. Однако на самом деле стоимость становится здесь субъектом некоторого процесса, в котором она, постоянно меняя денежную форму на товарную и обратно, сама изменяет свою величину, самовозрастает. Ибо движение, в котором она присоединяет к себе прибавочную стоимость, есть её собственное движение, следовательно, её возрастание есть самовозрастание. «Стоимость становится, таким образом, самодвижущейся стоимостью, самодвижущимися деньгами, и как таковая она √ капитал. Она выходит из сферы обращения, снова вступает в неё, сохраняет и умножает себя в ней, возвращается назад в увеличенном виде и снова начинает один и тот же кругооборот». (К. Маркс, Капитал, т. 1).
Где и как происходит возникновение прибавочной стоимости?
Буржуазные экономисты утверждают, что прибавочная стоимость возникает в товарном обращении. Такое утверждение несостоятельно. В самом деле. Если обмениваются товары и деньги равной стоимости, т.е. есть эквиваленты, то никто из товаровладельцев не может извлечь из обращения большей стоимости, чем та, которая воплощена в его товаре. Если же всем продавцам удаётся продать свои товары выше их стоимости, скажем, на 10%, то, становясь покупателями, они должны переплатить продавцам те же 10%. Таким образом, то, что выигрывают товаровладельцы как продавцы, они теряют как покупатели. Между тем в действительности прирост капитала происходит у всего класса капиталистов.
Каким же образом капиталисты получают прибавочную стоимость, если они все товары покупают и продают по стоимости?
Товар есть единство стоимости и потребительной стоимости. Если товары продаются и покупаются по стоимости, то, очевидно, прибавочная стоимость может возникнуть только из потребительной стоимости товара как таковой, т.е. из его потребления. Но извлечь прибавочную стоимость из потребления товара капиталисту удастся лишь в том случае, если ему посчастливится открыть на рынке такой товар, сама потребительная стоимость которого обладала бы оригинальным свойством быть источником стоимости, √ такой товар, действительное потребление которого было бы овеществлением труда, а следовательно, созиданием стоимости. И капиталист находит на рынке такой специфический товар; это √ способность к труду, рабочая сила.
Но для того, чтобы капиталист мог найти на рынке рабочую силу как товар, должны быть выполнены следующие условия.
Во-первых, рабочая сила может появиться на рынке в качестве товара лишь тогда и постольку, когда и поскольку она выносится на рынок и продаётся её собственным владельцем, т.е. тем самым лицом, рабочей силой которого она является. Чтобы её владелец мог продавать её как товар, он должен иметь возможность распоряжаться ею, следовательно, должен быть свободным собственником своей способности к труду, свободной личностью; ни раб, ни крепостной крестьянин не могли продавать свою рабочую силу, они сами были товаром. Таким образом, владелец рабочей силы и владелец денег встречаются на рынке и вступают между собой в отношения как равноправные товаровладельцы, различающиеся лишь тем, что один покупатель, другой √ продавец, следовательно, оба √ юридически равные лица. Для сохранения этого отношения требуется, чтобы собственник рабочей силы продавал её лишь на определённое время, ибо, если бы он продал её целиком раз и навсегда, превратился бы из свободного человека в раба, в товар.
Во-вторых, чтобы владелец денег мог найти рабочую силу как товар, владелец рабочей силы должен быть лишён возможности продавать товары, в которых осуществлён его труд, и, напротив, должен быть вынужден продавать как товар самоё рабочую силу, которая существует лишь в его живом организме. Для того, чтобы кто-то имел возможность продавать отличные от его рабочей силы товары, он должен, конечно, обладать средствами производства, например, сырьём, орудиями труда и т.д. Сапоги нельзя сделать, не имея кожи. Работнику необходимы, кроме того, жизненные средства. Никто не может жить продуктами будущего, не может жить за счёт предметов потребления, производство которых ещё не закончено.
Короче говоря, владелец денег лишь в том случае может превратить свои деньги в капитал, если найдёт на товарном рынке свободного рабочего, свободного в двояком смысле: в том смысле, что рабочий √ свободная личность и располагает своей рабочей силой как товаром и что, с другой стороны, он не имеет для продажи никакого другого товара, свободен от всех средств производства, необходимых для реализации своей рабочей силы.
Итак, рабочий продаёт свою рабочую силу, капиталист её покупает. Покупая рабочую силу рабочего и оплатив её стоимость, капиталист, как и все другие покупатели, приобрёл право потреблять купленный товар, пользоваться им. Подобно тому, как машину потребляют и используют, приводя её в движение, так и рабочую силу человека потребляют и используют, заставляя его работать. Оплатив дневную стоимость рабочей силы рабочего, капиталист тем самым приобрёл право использовать эту рабочую силу, или заставлять её работать в течение всего дня. Рабочий день имеет, конечно, известные границы; и очевидно, что эти границы определяются работоспособностью и физической силой рабочего. Но то обстоятельство, что для поддержания жизни рабочего в течение 24 часов достаточно половины рабочего дня, даже меньше половины рабочего дня, √ что очевидно само собой, √ нисколько не препятствует тому, чтобы рабочий работал целый день. Следовательно, стоимость рабочей силы и стоимость, создаваемая в процессе её потребления суть две различные величины. Капиталист, покупая рабочую силу, имеет в виду это различие стоимости. Иллюстрируем это.
Предположим, что час простого среднего труда создаёт стоимость равную 1 доллару, а дневная стоимость рабочей силы равна 4 долларам. В таком случае для возмещения дневной стоимости своей рабочей силы рабочий должен трудиться в течение 4 часов. Но капиталист купил рабочую силу на весь день, и он заставляет рабочего работать не 4 часа, а, скажем, 8 часов. В течение этих 8 часов рабочий создаёт стоимость в 8 долларов, между тем как стоимость его рабочей силы равна 4 долларам. Таким образом, капиталист, затратив на наём рабочего 4 доллара, получает созданную трудом рабочего стоимость, равную 8 долларам. Капиталист возвращает себе первоначально авансированные деньги с приращением, или избытком, равным 4 долларам. Это приращение и составляет прибавочную стоимость. Деньги превратились в капитал.
Но это ещё не всё. Исходным пунктом развития, создавшего как наёмного рабочего, так и капиталиста, было рабство рабочего. Развитие это состояло в изменении формы его порабощения, в превращении феодальной эксплуатации в капиталистическую эксплуатацию. Но капиталистическая эксплуатация не только формально отличается от феодальной эксплуатации, но и предполагает также полный переворот в объективных условиях существования людей.
Феодальная эксплуатация основана на личной зависимости рабочего от феодала √ собственника земли и средств производства. Тут рабочий, в форме крепостного, поставлен в качестве предметного орудия труда в один ряд с прочими существами природы, рядом со скотом, или является придатком земли. Тут нет разрыва между рабочим и условиями осуществления его труда (землёй и орудиями труда); но тут одна часть общества обращается с другой его частью просто как с неорганическим и природным условием своего собственного существования.
При капиталистической эксплуатации нет личной зависимости рабочего от собственника земли и средств производства √ капиталиста. Тут рабочий, в форме наёмного рабочего, лично свободен, но свободен в двояком смысле: он сам не принадлежит к средствам производства, как крепостной крестьянин, но и средства производства не принадлежат ему, как это имеет место у свободного крестьянина. Но, обладая «полной» свободой, рабочий, чтобы жить, вынужден продавать свою рабочую силу собственнику средств производств. Таким образом, труд, который по своей природе является непосредственным источником существования всякого человека, превращается в опосредованный деньгами источник существования; при капитализме все общественные отношения выступают как обусловленные вещью, а не как они определены природой.
Итак, при феодализме, как и при рабстве, господство собственника средств производства над рабочим основывается на личных отношениях. При капитализме же господство собственника над рабочим принимает вещную форму, выражается в деньгах, которые, опять-таки, есть выражение производственных общественных отношений.
Но особенность капитализма заключается в том, что в нём производители теряют власть над своими производственными общественными отношениями. Каждый производит сам по себе и для личной потребности в деньгах. Никто не знает, какова потребность в продукте, который он производит, сколько других производителей занято производством того же продукта, сумеет ли он продать продукт на рынке. Вчера нефть стоила 100 долларов, сегодня √ 40 долларов, а сколько она будет стоить через неделю, сказать никто не может. Общественное производство находится во власти случая. Существование людей в капиталистическом обществе определяет не их собственная производственная деятельность, а милосердие случая √ милосердие случая, которое осязательно проявляется в виде шуршащих в руках денег. Деньги господствуют над человеком. И таков законченный идиотизм буржуазного, т.е. капиталистического, общества во всей его красе!
|
|
