Что бы ни было, помнить нужно:
Пока мне жизнь дорога,
Мне навеки пребудет чуждо
Дело классового врага.
Соглашений с ним не приемлю
Нигде, никогда, никак.
Дождь падает с неба на землю,
И ты — мой классовый враг.
Б. Брехт
- Спасибо, что подвёз. И за честность. Встретиться – вряд ли, я лучше дома побуду вечером, с дочкой, это так редко удаётся.
- Тебе спасибо, интересный разговор получился. Позвони мне, хорошо?
Вот и попрощались. Поднимаюсь по лестнице и вспоминаю несколько вспышек чистой, ничем незамутнённой ненависти среди разговора за столом.
Свадьба у старого друга, застолье. Мы – гости, впервые представлены друг другу. Оба кристально трезвые – ты за рулём, а я не выношу спиртного, оно портит мне настроение. Виновник торжества с тревогой взглядывает на нас, подавшихся друг к другу на дальнем конце стола. Прощупывание.
«Вы не за Зюганова, случаем, голосовали?». Хотел спросить крюком, не коммунист ли я. Ждал и ответа – крюком.
«Я – коммунист».
Смутился, кривая улыбочка, взгляд на ботинки. Я сверлю огненным взором. Торговцы не умеют выражаться прямо, менеджеры так просто в обморок от правды падают, у них не принято. Узнаем, кто же ты такой.
Не желаешь отступить, поднимаешь глаза: «Это вы Советский Союз развалили!».
Нахожусь сразу: «Виновата, развалила. Как раз сейчас работаю над проектом Советский Союз-2 модернизированный».
Тебе нравится. Не ответ, конечно, находчивость. Как обезьяна, ты меня наверняка победишь, а вот как человек – вряд ли. Даже по обрывкам серьёзнейшего разговора существ, сошедшихся на границе своих, совершенно противоположных, миров, было ясно, что мы закономерно должны вцепиться друг в друга и бороться. И не до первой крови, а до конца. Или-или. Нас не примирить.
Никто, конечно, не хотел портить праздника, и повышенные тона тушевались, замирая ненадолго под укоризненным взглядом молодожёнов. Тихая, нежная новобрачная не подозревала таких экзотических друзей у мужа. Ей хочется куда-нибудь спрятаться. Не найдя словесного или иного выхода, мы бросались одновременно оба курить, как будто боясь, что враг уйдёт безнаказанным или получит передышку.
Ты подносил мне зажигалку изысканным движением и, нет, не вульгарная перепалка, а спокойная беседа врагов, внутренне клокочущих от взаимной ненависти, возобновлялась в стороне от невинных ягнят.
«Но казаки… с фашистами сотрудничали… алкашам - равенство?.. а бараки ГУЛАГа и голые в тридцатиградусный мороз… бездельники… чем митинговать - идите работать… вышка высоковольтная стоит сто миллионов рублей, будем вкладывать… АЭС у частника – нормально, хорошо… не ваш газ, он вам и не нужен, и так мало… хорошо, когда есть хозяин… ну и что, что иностранцы… торий - выдумки… зарабатывать… доходы… акции… Сталин»
Показать своё превосходство ты, что ли хотел, настояв, чтобы после празднества именно подвезти меня? Прекрасная погода, я с удовольствием прогулялась бы пешком, ещё бы и остыла слегка, мне это необходимо - я на взводе. Здоровая телега, новая. Кредит, страховка. Доходы как половой признак. «Женщина – негр нашего времени», - сказал Джон Леннон. Он был против буржуев и за революцию. Ливерпуль – фабричный город…
Ладно, поехали. Мне начхать на твою тачку, на твои буржуйские делишки с кредитами и страховками. Есть вопросы, ведь ты инженер. Востребован, карьерист. Здоровье, молодость, красный диплом, купил квартиру (!). Женат, детей пока нельзя, мало ещё у тебя денег. А тебе всегда будет мало. Гоняешь 150 километров в день по службе. На двух работах. Если жена умная, сбежит от тебя со студентом, в шалаш. Не любишь ты её. Жена как очередная покупка. Скотство. Не буду просвещать тебя, от чего родятся дети. Не от денег, это точно.
Технические подробности, РАО ЕЭС, Газпром. Реструктуризация. «Мало ещё платите, износ, инфраструктура, вложения бешеные». «Крест Чубайса». Планов громадье у капиталистов. «Мы так много делаем для страны, для народа»…
Но ты не договорил о многом. Слушаю.
- Знаешь, наша компания – как большой колхоз. Ты ведь журналистка… если будешь писать, не называй меня.
Мой друг Костя, женившийся сегодня, где-то упомянул меня как журналистку. Всегда ценил меня высоко. Но тут ошибочка. А тебя, трусишка, я не буду разочаровывать уточнением, что не каждый пишущий для газеты – журналист. Обещаю не называть. Всё и так ясно между нами. Ведь ты сам заявил, что если кто-нибудь покусится на твою собственность, то, не задумываясь, возьмёшь автомат, и будешь стрелять. И в меня будешь стрелять. А я – коммунист.
Я знаю, что стоит за твоим красивым костюмом и дорогой тачкой. Ты – как чума для меня, ты покупаешь и продаёшь, когда весь мир катится в тартарары. Чужие слёзы для тебя – вода. Чужое горе никогда не будет твоим. Ты отгородился от него деньгами. ГУЛАГ для большинства тебя устраивает. «Алкаши, бездельники».
Ты клевещешь лично на меня. Мы никогда не уживёмся на одной планете. Дело не в твоём раскулаченном прадедушке-казаке, я думаю. И не в том, что дед твой был бандит, воевавший против Советской власти, а мой прадед был юный красный командир, в 16 лет командовал конным отрядом на Украине и рубил беляков без пощады. Другой дед юнгой Черноморского Флота защищал Севастополь в Отечественную, имеет медаль за оборону Кавказа, впоследствии командовал эскадрой подводных лодок Северного Флота, капитан первого ранга. Коммунисты меня на свет произвели. Они заслуживают, наряду со своими жёнами, отдельных рассказов. Я не виновата в своих предках, не веривших ни в деньги, ни в бога. Как и ты не виноват в своих. Предки ни при чём. Есть личный выбор каждого. Ты определился сам, на какой быть стороне. И я определилась сама, причём не сразу.
Буржуазный туман, впрочем, выколачивается из головы самой жизнью. Ты работаешь в гигантской компании, пронизавшей своими щупальцами страну. Твои хозяева крепко присосались – запросто, без крови, не отдерёшь. Это моя страна, моя земля, как и всё, что в ней находится. Месторождения, трубы, электростанции и ЛЭП – советские, а не ваши. План ГОЭЛРО ты признаёшь прекрасным планом. Он осветил Россию. Свет для нас, а не деньги для тебя он предполагал, этот ленинский план.
«Никогда не было такой высокой культуры строительства в энергетике, как при Лаврентии Берия, когда он курировал», - твои слова, аж прослезился при воспоминании о лучшем дубовом паркете и полированном мраморе с художественной резьбой (к чему?) на простой распределительной подстанции.
Я знаю, откуда такая культура, вернее, зачем. Это строили для нас, потомков, чтобы мы жили в красивом, новом, светлом будущем, досель невиданном. Для себя строили просто, сурово, экономно. Барак, затем хрущёвка – вот этого по тем планам сегодня не должно было быть. Мечталось о чудо-городах и межзвёздных полётах. Всё было принесено на алтарь светлого будущего, для нас. Все победы, трудовые и военные, были посвящены нам, по большому счёту. А полированный мрамор – это на долгую память…
Но будущего не стало, его украли. Никто вас, паразитов, не уполномочил брать наше и торговать им. Ты служишь ворам, они с тобой делятся доходами. Из наворованного. Ты обвиняешь большевиков в кровожадности, вспоминаешь репрессии и стихийные расправы со служителями церкви. А сам за возможность быть на содержании у воров, за возможность хапнуть то, что тебе не принадлежит, готов убить меня и всех, подобных мне. Всех, кто с тобой не согласен.
Ты готов убивать за свои деньги. Ты будешь эксплуатировать и пить наши жизни по дням, по каплям, - за деньги. Это твоя программа. А я не верю в деньги. Я – за жизнь, которую ты и твои хозяева отнимаете у нас. Я - за осмысленный труд, за то, чтобы исполнились мечты человечества о лучшем, чистом и светлом мире для всех. Капитализм поэтому должен быть уничтожен. Это моя программа.
Вспомнила историю, как один турецкий мальчик стал видным коммунистическим деятелем у себя на родине. Выпасая скот в горах, по вечерам он видел издали грузинское село, залитое светом электрических ламп. Спросил у деда, почему там светло, а их село во тьме. И дед ответил, что там – социализм, а у них социализма нет. …Ни к чему тебе звонить, и не сяду я с тобой больше за один стол, не могу тебя вынести. Глядя на тебя, я вижу дикаря с денежной дубиной, которой ты загоняешь нас во тьму и ничтожество – ради своей выгоды. Ты пережиток, который должен исчезнуть. Ты - классовый враг, мой личный враг.
|
|
