Вчера в Москве выпал первый снег, сегодня ночью – первый настоящий мороз. Начался ежегодный период неизбежных и нелепых смертей: каждый год много лет подряд в Москве замерзает на улицах около 300 человек, а около 1500 становятся инвалидами – в следствие той же причины. Каждый год, много лет подряд, примерно в это время, я пишу материал на одну и ту же тему. На следующий год, ближе к весне – подвожу печальный итог: 300 погибших, 1500 увечных. Как на войне, но не на войне.
Примерно такая же статистика в других крупных городах, расположенных в средних широтах. В Ираке за 2 года погибло 2 тысячи американских солдат, в Афганистане мы теряли примерно 1500 человек, в Чечне за год сейчас по официальной статистике гибнет примерно 800 военных. А теперь прикинем 10 российских городов-миллионников, усредним и получим те же 800 погибших и 3 тысячи увечных – без единого выстрела, в обстановке «экономического роста и политической стабильности».
Заметим, все это – только в российских городах. В странах Скандинавского полуострова, где климат не лучше нашего, а пьют еще и похлеще, обмерзших на улице примерно в 10 раз меньше – на душу населения, заметим.
Скажем, в Финляндии, стране, где я часто бывал зимой, внимание к безопасности человека начинаешь чувствовать сразу, переехав границу: обязательный ближний свет фар даже в светлое время суток, катафотные элементы на одежде всех без исключения пешеходов, вешки с катафотными пластинками на всех без исключения дорогах, даже третьестепенных и деревенских, на месте каких в России не дороги, а направления. Это, пожалуй, главное – сами дороги не слишком широкие, и снега на них бывает довольно много, но край дороги обозначен светящимися вешками – на обочину не съедешь. А значит – не замерзнешь в кювете, ожидая помощи, и не задохнешься угарным газом, пытаясь согреться в остывающей машине. То ли дело у нас – от Петербурга и до Выборга едешь ночью, а не то, что обочина не обозначена, и разметки-то не видно. Одно неверное движение рулевым колесом – и ты зарылся рылом в снег, а там уж как повезет...
В Хельсинки уже много лет в выходные и праздничные дни на дежурство выходит больше тысячи добровольцев – собирать пьяных. Я не говорю про полицию и «службу спасения», но совершенно бесплатно, исключительно на энтузиазме и человеколюбии сотни людей, вместо того, чтобы нахрюкаться до свинячьего состояния за праздничным столом, расходятся по городу собирать пьяных – невменяемых, облеванных, обоссанных... Но, безусловно, людей, таких же, как вы или я. Завтра они проспятся – и будут такие же.
В Москве шансов проснуться завтра у них значительно меньше, чем в Хельсинки.
В Хельсинки, совершенно бесплатно, а не как в нашем вытрезвителе, упившийся человек попадает в теплое помещение, где будут следить, чтобы он не захлебнулся блевотиной, не задохнулся, уснув на брюхе. Когда проспится, убедившись, что больше он сам себе не опасен, отпустят домой. Женщин, как правило, отвозят домой сразу. Все – за счет муниципалитета.
В Москве в советское время были очень распространены, именно в зимнее время, страшные ожоги – пьяный замерзший человек зашел в подъезд, прислонился к решетке радиатора и уснул. А наутро его находят, хорошо, если живого, с радиатором, отпечатанным на спине в виде ожога второй степени. Сегодня, с повсеместным распространением кодовых замков и консьержек, просто так в чужой подъезд погреться не зайдешь, а спьяну можешь и в свой не попасть. Ожогов стало меньше. Покойников – больше.
И не нужно думать, что все замерзшие в пьяном виде – бомжи и горькие пьяницы.
Бомжи встречаются, конечно, хотя ведь и их из рода человеческого никто пока не выписал. Но чаще всего – это представители рабочих профессий, интеллигенция и низшая часть среднего класса, кого после корпоративной вечеринки домой везет не водитель, а поезд метро. То есть вполне приличные, социально адаптированные граждане, отцы семейств имеют вполне реальный шанс не вернуться из боя... извините, из города. Просто по причине холодной погоды и полного безразличия к этой проблеме со стороны государства и общества.
И не надо думать, что эта проблема где-то далеко. Она рядом. Скажем, у двух моих знакомых в разное время так замерзли мужья, кстати, оба кандидаты наук. Плюс мой приятель – спортсмен, директор спортклуба, где я тренировался когда-то. Ведь правда же – со всяким может случиться.
Понятно, что эта проблема решается на уровне государства, как только оно, государство, ей серьезно озаботится? Это ж не коррупция, не ментовский беспредел, не рост экстремизма. Но государство, как следует из ежегодно повторяющейся статистики, на это вопрос «забило».
Но ведь проблема и на уровне общества, без всякого участия государства, тоже решается. Если общество тоже не «забило болт».
Раньше был комсомол, ВЛКСМ в смысле. Мы студентами ходили в дружинниках, как и многие молодые рабочие – хулиганов, конечно, успокаивали, но и пьяных подбирали. Много – не много, кто знает? Но какое-то количество нормальных пьющих мужиков живут и здравствуют сегодня благодаря этим дружинникам, хотя, возможно, даже и не помнят этого.
Ждать, что кто-то построит «Наших», «Идущих» и прочих им подобных – все причиндалы себе обморозишь, ожидаючи. Массовые акции сегодняшних приправительственных молодежных структур – это бизнес, а поскольку быстрого и очевидного политического эффекта от «хмелеуборочных мероприятий» не ожидается, то хрен дождешься и «наших» дружинников. Даже говорить об этом смысла нет.
Но ведь в структурах оппозиции есть молодежные формирования – небольшие, не очень организованные, но есть. В первую очередь – СКМ, членская база которого в Москве все-таки в сотнях считается. Есть АКМ, нацболы, Левый фронт, Соцсопр, молодежная «Родина», «Опора». Да есть, в общем.
И есть выборы в Московскую городскую думу, в которых весьма активно участвуют и кандидаты от молодежных оппозиционных организаций. А кто-нибудь задумывался, на кой хрен я буду голосовать за вьюношу, который ничего тяжелей стакана в руках не держал и никаким опытом в этой жизни не обладает?
Конечно, нынешние молодые не виноваты, что БАМ остался в другой эпохе. Я, конечно, не Павка Корчагин, но в Алтайском крае до сих пор скрипит узкоколейка, которую я строил, до сих пор приходят поезда к перрону, который я поливал своим стройторядовским потом. А что предъявить сегодняшним молодым, кроме синяков от ментовских дубинок? Убедительно, кстати, выглядит, но выборы, тем более в муниципальный парламент, очень трудно выиграть на одном негативе. Пожалуй, просто невозможно.
Власть же не дает развернуться, не предоставляет достойного поприща, чтобы молодому человеку можно было предъявить видимые заслуги перед обществом.
Я вот и думаю, чем удивлять столичного обывателя флэш-мобами и пугать его радикальными акциями (все это нужно, но, боюсь, на муниципальных выборах скорее вредно, в силу «жлобской» мотивации избирателя) не лучше ли сделать что-то понятное и всеми одобряемое, но до чего у власти «не доходят руки»?
Конечно, я имею в виду акцию по сбору замерзающих людей на улицах. И не 1 день под прицелом телекамер, а каждый день, по скользящему графику, всю зиму. С красными повязками на рукавах. С непременной публикацией сводок, отчетов и живых зарисовок в партийной, оппозиционной печати, на наших сайтах и живых журналах.
Ребята, ни один из вас не пройдет в Мосгордуму на этих выборах. Вы это прекрасно понимаете и без меня. Для вас важно проявить себя на этих выборах, как говорят теперь, «засветиться», сделать задел на будущее. Так сделайте его по-настоящему!
Вы понимаете, что будет, когда весной на этом месте появится материал, в котором будет только сухая статистика: число погибших за этот год в Москве вдвое меньше, чем в среднем за последние 10 лет? И рядом – ваши отчеты о количестве подобранных и обогретых.
Вы понимаете, что ни один мент вам слова поперек не скажет, после того, как вы полгода будете помогать им патрулировать улицы? Нет, не официально, как в советское время, а просто время от времени - донести пьяного до вытрезвителя, сдать с рук на руки «кухонного баклана», просто постоять и покурить вместе, поговорить «за жизнь».
Вы же понимаете, что когда вы утром позвоните и спросите у жены, которой дотащили мужа до подъезда: «Ну, как там крестничек, оклемался?» в этой семье вас больше никогда не забудут.
Надеюсь, вы все понимаете...
Организоваться непросто. Вообще любая оргработа – дело муторное, трудное и совсем не геройское. Раньше в комсомоле в том числе готовили и к этой работе, сегодня все по-другому. Но это – шаг к будущей государственной деятельности, к тому, чем вы будете заниматься как депутаты муниципальных советов, городской и, рано или поздно, Государственной думы. Я искренне желаю нынешним комсомольцам именно такой карьеры.
Попробуйте же по ходу дела спасти и десяток-другой человеческих жизней...
|
|
