Всю первую половину текста автор статьи посвящает рассказу о том, как много было в России правильных и хороших социалистов. Нисколько не возражая против выражения личных симпатий автора именно к этим, а не другим социалистам, все же невозможно отделаться от вопроса: почему же тогда народ России пошел не за этими, правильными социалистами, а за неправильными большевиками?
Но для автора статьи такого вопроса вовсе не существует. Он не предпринимает даже и тени попытки разобраться, что же такое было в большевиках, что народ не только пошел за ними, но и встал на их сторону в кровавой гражданской войне. Однако, не разобравшись в этом вопросе, неизбежно попадаешь в положение человека, все мечты которого о правильном социализме останутся пустыми благопожеланиями.
Нельзя, впрочем, сказать, что автор вовсе обходит большевиков вниманием. Вся вторая половина статья посвящена контрастному противопоставлению правильного социализма и неправильного коммунизма (носителем идей и практики которого и выступали, по автору, большевики). При этом автор готов даже защищать коммунизм от либералов, критику которых он объявляет поверхностной, по той причине, что «большая часть нынешних либералов успешно изучали научный коммунизм, а потом быстро перестроились на новый лад».
Похвальная снисходительность. Вот только содержание статьи свидетельствует, что ее автор, если и изучал научный коммунизм, то, по-видимому, не слишком успешно.
Как относиться к коммунизму - это дело личного выбора. Однако если ты берешься нечто критиковать, надо, по крайней мере, ознакомиться с предметом критики. В изложении же автора статьи вся проблематика, связанная с социализмом и коммунизмом, приобретает совершенно фантастический вид.
Можно, конечно, объявить русского человека прирожденным социалистом из-за его тяги к справедливости. Но ведь все буржуазные революции тоже подписывались этим чувством, тоже стремились ниспровергнуть старый правовой порядок во имя высшей справедливости - что, всех их участников так же надо записывать в социалисты?
Можно, конечно, обнаружить в Европе шведскую модель социализма (о которой в самой Швеции слыхом не слыхивали)...
Но - обо всем по порядку.
Автор находит «марксистскую модель» (видимо, равную в его понимании коммунизму) на первый взгляд логичной: «Частная собственность отвергается, как результат эксплуатации человека человеком». Но, во-первых, марксизм не всякую частную собственность считает результатом эксплуатации. Во-вторых, даже такая, основанная на эксплуатации, частная собственность отвергается в первую очередь не за это, а потому, что производство, основанное на частной собственности, чем дальше, тем больше утрачивает объективные основания для своего существования. Итак, в одной только фразе сразу две грубых ошибки.
Пойдем далее. «Эксплуатация же заключается в том, что эксплуататор вкладывает в дело капитал, а эксплуатируемый - труд, который понимается очень узко, как физическая работа». Во-первых, эксплуатация заключается вовсе не в этом, а в способности присваивать труд работника, совершаемый за пределами времени, необходимого для создания средств существования самого работника, т.е. в способности присвоить прибавочный труд. Во-вторых, марксизм никогда не понимал труд только как физическую работу. Еще одна фраза - и еще две ошибки.
Следующая фраза свидетельствует о незнакомстве не только с марксизмом, но и с русской литературой: «Отсюда вывод об экспроприации экспроприаторов, который легко трансформируется в "Грабь награбленное!" или в бессмертное "Взять все и поделить"». Неужели автор не читал «Собачье сердце» и не знает, что знаменитый лозунг Шарикова родился из полного его несогласия с Энгельсом и Каутским?
Следующий тезис автора столь многогранен, что требует процитировать чуть ли не целый абзац: «...Труд это не просто производство некой работы за единицу времени, труд - это неотъемлемая собственность человека, являющаяся производной от его способностей, возможностей и желания трудиться. А способности к труду у всех различны, и потому образ первобытного равенства, к которому стремится коммунизм, - изначально недостижим и противоречит исконно российскому осмыслению труда как собственности человека, и пониманию равенства как равенства возможностей и социальной безопасности. Ведь именно в российском национальном сознании (в отличие от западной парадигмы) вложенный труд был необходимым и достаточным оправданием права собственности на дом, землю, завод, на что угодно».
То ли автор нарочно стремится нас запутать, то ли у него самого все перепуталось. Итак, согласно автору статьи, труд - это:
1) «Производство некой работы» (интересный, кстати, подход - определять труд через работу).
2) «Труд - это неотъемлемая собственность человека». Получаем в результате - «производство некой работы - это неотъемлемая собственность человека. Тоже интересное открытие.
3) «Труд был необходимым и достаточным оправданием права собственности».
Так что же такое труд, в конце-то концов? «Производство работы», «неотъемлемая собственность» или «оправдание права собственности»? Пойми, кто может...
На основании столь ясных и точных определений тут же предъявляются претензии коммунизму: «Неверная трактовка сущности труда и делает коммунизм лишь теоретической моделью, неприменимой в практической жизни». В чем же его неприменимость? Оказывается, дело в том, что «способности к труду у всех различны, и потому образ первобытного равенства, к которому стремится коммунизм, - изначально недостижим». Интересно, где это автор статьи откопал в марксистской модели коммунизма призывы к первобытному равенству? У Энгельса? У Маркса? В советском учебнике научного коммунизма? В программе КПСС? Ведь даже в авторском описании «марксистской модели», приведенном выше, о первобытном равенстве ничего не говорится. Поделился бы источником...
Совершив столь успешное разоблачение теоретических ошибок коммунизма, автор далее продолжает в том же духе: «...В базовых вопросах коммунизм изначально обречен на лагерную систему, так как трактует человека, не как личность, а как представителя класса, то есть строит типологию на основе одного лишь экономического признака, по сути, на основе отношения к средствам производства, подменяя им отношение к труду. Таким образом, коммунизм делает человека не собственником своего труда, а приложением к средствам производства, что естественным образом ведет к пониманию роли человека в обществе как винтика, шестеренки, но никак не личности».
И здесь наворочено столько, что сразу и не разобрать. Во-первых, если мы «строим типологию» - на основе ли отношения к средствам производства, или же на основе отношения к труду, как считает, видимо, правильным, автор статьи, - в любом случае это типология на основе какого-то признака. В любом варианте такая типология отвлекается от рассмотрения индивидуальной, личной специфики человека. Иначе про любого исследователя, так или иначе классифицирующего социальную структуру общества, можно заявить, что он, дескать, «трактует человека не как личность».
Во-вторых, если бы автор удосужился прочитать классическое ленинское определение классов, то он мог бы легко убедиться, что «коммунизм» трактует классы гораздо более сложным образом, чем представляется автору статьи.
В-третьих, крайне изумляет логика, применяемая автором статьи. Каким образом из разделения людей на классы по признаку отношения к средствам производства (даже если принять это грубое упрощение) вытекает, что человек является «не собственником своего труда, а приложением к средствам производства»? И как признание наличия общественных классов вообще может помешать трактовке человека как личности?
Наконец, автор статьи не удосужился задать себе вопрос: каким это образом коммунизм «трактует человека, не как личность, а как представителя класса» применительно к бесклассовому обществу? Правда, если такой вопрос задать, то все филиппики насчет «винтика, шестеренки, но никак не личности» сразу оказываются лишены всяких оснований.
Я не буду здесь долго уверять, что коммунизм ставил на первое место личность человека, а вовсе не классовую принадлежность. Достаточно раскрыть «Манифест Коммунистической партии»: «На место старого буржуазного общества с его классами и классовыми противоположностями приходит ассоциация, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд. Т.4, С. 447).
На утверждение автора статьи о том, что коммунизм вводит насильственную уравниловку, не считаясь с разницей трудового вклада, остается лишь ответить - коммунисты не делал этого ни в теории, ни на практике. И К.Маркс в «Критике Готской программы», и В.Ленин в «Государстве и революции» говорили о том, что коммунистическое общество свое развитие начинает на первой фазе с распределения по труду. Если автору статьи об этом неизвестно, то не стоило бы и браться за неизвестный ему предмет.
Если же автор понимает под коммунизмом практику СССР, то и здесь совершается как минимум две ошибки. Во-первых, в СССР никогда не было коммунизма. Даже официальные идеологи КПСС говорили максимум о развитом социализме и только советологи обзывали строй Советского Союза «коммунизмом» в пропагандистских целях дискредитации коммунистической идеи. Во-вторых, в СССР существовала достаточно сильная дифференциация в оплате труда. Уборщица получала в 80-е годы 70-100 рублей, неквалифицированный рабочий - 100-150, рабочий высшей квалификации - 300-400, профессор - более 500, министр - 800 (плюс система закрытого распределения). Так что даже официальная дифференциация зарплаты была 1 к 12. Интересно, в какой стране жил автор статьи, если он об этом не знает? Или он как последовательный социалист считает, что нужна качественно большая дифференциация? Кстати, в Швеции, которая поминается в статье как идеал, разрыв десяти процентов беднейших и 10% богатейших граждан не превышает 7-8 раз.
Двигаемся дальше: «...Коммунистическая идея присваивает себе права собственности на труд и выставляет его в качестве вознаграждения личности. Но труд по определению личностное понятие, и это та собственность, отделить которую от человека невозможно, так как она заложена в самой его природе. И потому коммунистическое общество и государство возможно построить только при условии полной унификации и уничтожения всякой человеческой индивидуальности. Таким образом, тоталитаризм является неизбежным следствием реализации коммунистических идей на практике».
Для начала: как это «идея» может присвоить себе «права собственности»? Впрочем, в этом тексте и не такое возможно... Здесь мы снова сталкиваемся с определением труда как собственности, причем неясно на что - то ли на сам процесс деятельности, то ли на его плоды. Но «коммунизм» не посягает ни на то, ни на другое. Если наш автор сам признает, что труд при коммунизме является «способом самоосуществления личности», то как это совместить с «уничтожением всякой индивидуальности»? И как вообще кто бы то ни было может присвоить это свойство человека?
Кроме того, в тех же самых работах Маркса, которые цитирует автор статьи, неоднократно говорится о свободном всестороннем развитии индивидуальности как основном принципе и высшей цели коммунизма. Об этом же писали и все сколько-нибудь грамотные марксисты ХХ века и в СССР, и за рубежом. Писалось во всех этих работах и том, что именно коммунизм должен стать миром освобождения труда, снятия эксплуатации и т.п.
«...Для коммунистов государственный аппарат изначально инструмент насилия, и потому никакого другого выхода кроме создания режима власти небольшой кучки людей просто нет». Неужели нет? А о коммунистической концепции отмирания государства автор статьи что-нибудь слышал? Ладно, ответ понятен...
Здесь опять требуется оговорка: если автор под коммунистами подразумевает Сталина и Пол Пота, а не теорию коммунизма, тогда его пассажи отчасти объяснимы (хотя даже сталинское общество во многом не похоже на нарисованную здесь карикатуру). Но контекст статьи создает иное впечатление: не различая марксистской теории коммунизма и практики «казарменного» коммунизма, автор создает (намеренно?) иллюзию, что теория «царства свободы» тождественна сталинщине или полпотовщине. Но это то же самое, что отождествление идей христианства с инквизицией. Да и не о практике, а о теоретической модели вроде бы как пишет автор. Впрочем, твердо не скажу: в статье нигде не оговаривается, теорию или практику, и если теорию, то какую именно из ее школ критикует автор.
После столь полного разгрома коммунизма на теоретическом фронте автор совершает экскурс в историю: «Марксистская, а значит и коммунистическая, модель в относительно чистом виде смогла продержаться в России лишь в краткий период военного коммунизма, который сопровождался и террором, и широкими общественными экспериментами в духе массового передела, приведшего в первую очередь к столь же массовой безработице, невиданному падению производства, голоду и той самой знаменитой разрухе, которая, как известно, "в головах". И чтобы преодолеть этот невиданный кризис, большевики были вынуждены перейти к программе действий по социалистическому варианту развития - НЭПу, допускавшему многоукладность экономики и конкуренцию, только в условиях которой не нарушается право продажи человеком своей неотъемлемой собственности - труда по справедливой цене. Но это изначально противоречит тоталитарной уравнительной идеологии коммунизма, и потому НЭП был обречен на "сворачивание"».
Что «военный коммунизм» самими коммунистами рассматривался вовсе не как образец коммунистической политики, это нашему автору невдомек. Что изначально предполагалась совсем другая политика, и лишь условия гражданской войны вызвали к жизни «военный коммунизм» - об этом наш автор тоже не подозревает. Что марксизм был категорическим противником «тоталитарно-уравнительной идеологии» - это тоже осталось тайной для нашего автора. Мимоходом можно поинтересоваться: как это человек может продать свой труд, хотя бы и «по справедливой цене», если он - «неотъемлемая собственность»? Или все же отъемлемая? Но тогда этот труд - наемный, а это атрибут капитализма с точки зрения любого социалиста.
Еще интересней, какую цену труда автор считает «справедливой». Ту, что равна стоимости богатства, созданного трудом? Но тогда невозможно существование капитала, ибо он предполагает присвоение неоплаченного труда рабочего - прибавочной стоимости, прибыли. Или ту, что устанавливает рынок? Если да, то это уже неоклассическая, либеральная экономическая теория, и в ее рамках никакой «справедливой» цены быть не может, может быть только равновесная. Только она «справедлива». Но тогда цена труда российского крестьянина или рабочего деградирующей фабрики в сотню-другую долларов «справедлива», ибо ее установил объективный и независимый судия - рынок. Или автор придумал какую-ту свою, новую теорию цены и стоимости и ему просто не хватило пространства статьи, чтобы ей поделиться?
Отношение автора статьи к истории лучше всего иллюстрируется простеньким приемом, который применяется им в заключение своей статьи: «Все продуктивные составляющие коммунистической идеологии заимствованы из социалистической доктрины, имеющей огромную историю и успешный практический опыт в отличие от своего маргинального отростка марксизма, который в чистом виде ни в одном коммунистическом государстве не привился, и развитие этих государств напрямую зависело от масштаба замены коммунистических идей на социалистические».
Вот ведь как просто: все, что «не привилось», объявляется марксистским и коммунистическим, «все продуктивные составляющие» - социалистические. Полное торжество правильного социализма над неправильным коммунизмом. Точно та же логика, что у либеральных критиков социализма: все, что основано на либеральных идеях - эффективно, а то, что идет от социализма, ведет только к разбазариванию ресурсов, бюрократизму, иждивенчеству и т.д. Поздравляем - вы попали в хорошую компанию.
Остается только воскликнуть, пользуясь терминологией, употребляемой в дискуссиях на Интернет-форумах: «Учите матчасть!». А не то «неправильный народ» снова повернется к вам спиной.
|
|
