Сталин и математика

Скажу сразу, чтобы критикам было легче: с математикой у меня были проблемы. По математическому анализу мои знания преподавательница оценила числом е = 2,718281828459045235360287471352662497…, но все же оно округляется до 3, а не до 2. Потому я перешел все же на второй курс, а потом, когда начались спецпредметы, устойчиво ходил в лидерах, и после окончания института мне предложили остаться на кафедре промышленной электроники – в те годы это было признанием успеха и очень престижно. Правда, когда математику пришлось не учить-сдавать, а работать с ней, как программисту, алгоритм определения принадлежности кривых к классу жордановых получился у меня очень даже неплохо – «отходы вычислений» заодно использовались для контроля допусков в топологии микросхемы.

Может быть, проблемы были из-за того, что не везло с учителями, или не попалась вовремя хорошая книжка, как, например, книга В.Ф. Панова «Математика древняя и юная», выпущенная издательством МГТУ им. Н.Э. Баумана под редакцией профессора В.С. Зарубина. А сейчас – попалась, и читаю ее с большим удовольствием.

Конечно же, в такой книге нельзя было обойти положение дел в математике до и после 1917 года, о математиках сталинской эпохи.

Итак, отрывки из Главы 21 МАТЕМАТИКА В РОССИИ ПОСЛЕ 1917 г.

«До 1917 г. президент Академии наук в России назначался им­ператором. После Февральской революции 1917 г. Академия наук впервые избрала себе президента: им стал исполнявший до того обязанности вице-президента А.П. Карпинский.

Советская власть приняла жесткие меры для контроля над высшей школой и направлениями развития науки, предложив Ака­демии наук сосредоточить усилия на изучении естественных произ­водительных сил страны…».

Мне кажется – вполне логично. На чем же еще сосредотачивать усилия в стране, пережившей потрясения двух войн и революции? И мне кажется, что любой честный ученый без всякого «жесткого контроля» сам должен был сосредоточить усилия на изучении и развитии производительных сил. Поле деятельности открывалось гигантское – один план ГОЭРО чего стоил! А индустриализация страны? А создание новых отраслей промышленности? Да и при всех «жестких мерах» президент Академии наук избирался, а не назначался.

«…Весьма критическая оценка реформ высшей школы Советской Республики, предпринимавшихся в 1920— 1921 гг., была дана в лишь недавно опубликованном письме 38 крупнейших ученых страны — академиков и профессоров, напра­вленном летом 1921 г. председателю Совнаркома В.И. Ленину. В на­чале 1920-х годов некоторые академики были высланы из страны…».

За годы «перестройки» и «демократии» мне пришлось читать письма и обращения крупнейших ученых страны – академиков и профессоров, с весьма критической оценкой реформ высшей школы «демократической» России. Власти их, конечно, не высылали – «утечка мозгов» идет полным ходом и без того – но и глубоко наплевали и на крупнейших ученых страны – академиков и профессоров, и на их письма и обращения. Но мне почему-то кажется, что любой из обращавшихся добровольно отправился бы в ссылку, лишь бы только вернуть уровень и статус науки на тот уровень, который был в Советской Республике.

«…27 апреля — 4 мая 1927 г. состоялся Всероссийский съезд ма­тематиков. На нем присутствовали 376 делегатов со всего Совет­ского Союза. Большой доклад на тему «Современное состояние теории вероятностей и ее применений» сделал Сергей Натанович Бернштейн. В докладе была высказана непочтительность к матери­алистической диалектике. В 1928 г. после разгрома в Ленинграде зиновьевской группировки начались чистки, и в результате Ленин­градское математическое общество было практически разгромлено…».

Можно представить, каким событием был этот Всероссийский съезд ма­тематиков, какое внимание уделяли ему СМИ, как горячо он обсуждался, сколько внимания привлек, сколько молодых людей после него заинтересовались математикой! А сейчас, при «демократии» какой математический съезд ни проводи, все равно кроме тусовки-порнухи-развлекухи СМИ ничего не покажут. Ну, разве что, где-то в новостях пару слов уронят.

А что касается Бернштейна и разгрома – поговорим об этом чуть позже.

«…В 1929 г. после разгрома всех оппозиционных течений в стра­не политическому курсу И.В. Сталина потребовалась «всенарод­ная поддержка». Академия наук СССР была пополнена: академика­ми были избраны математики С.Н. Бернштейн, И.М. Виноградов, Н.М. Крылов, Н.Н. Лузин, почетными академиками — Д.А. Граве и Д.Ф. Егоров…».

Такой вот разгром, такая вот чистка, такое вот наказание за «непочтительность к матери­алистической диалектике»…

«…В июне 1930 г. в Харькове проходил IВсесоюзный съезд матема­тиков. В его работе приняли участие 471 представитель из 54 горо­дов страны и 14 зарубежных ученых. Всего было прочитано 167 до­кладов. Бернштейн сделал обзорный доклад на тему «Современное состояние и проблемы теории приближения функций действитель­ной переменной посредством полиномов». Кроме того, на съезде были поставлены проблемы применения метода диалектического и исторического материализма к истории и обоснованию математики, а также «внедрения этого метода в собственно математическое исследование». Бернштейна, считавшего, что между этими двумя, направлениями человеческого мышления нет никаких точек пересечения, уволили с должности директора основанного им в 1928 г. Украинского института математических наук. Он написал в много­тиражку Харьковского физико-химико-математического института письмо-статью, в котором отметил, что диалектический материа­лизм ведет к математическому скудоумию. В ответ на последовав­шую критику Бернштейн отказался признать свои ошибки…».

Ну, отказался и отказался. Уволили и уволили. Бывает. В научном мире во все времена и во всех странах в ходу были подсиживания. Кого-то увольняли, кого-то и на костре сжигали.

«…В конце 1930г. был арестован Дмитрий Федорович Егоров, президент Московского математического общества, руководивший Московской математической школой. Многие известные матема­тики были вынуждены от лица «инициативной группы» этого общества подписать декларацию, приветствующую арест свое­го президента. Расправившись с «профессором-вредителем» Д.Ф. Егоровым, борцы за «внедрение» материалистической диалек­тики в математику перешли к Н.Н. Лузину и «лузинщине». Когда началась травля Лузина, в его защиту выступили только академики Н.М. Крылов и С.Н. Бернштейн…».

После ареста Д.Ф. Егоров был выслан в Казань. В знак протеста объявил голодовку, заболел, и умер в больнице. Трагическая история, конечно. Но, заметим, что С.Н. Бернштейн – уволенный, но все равно академик – не побоялся выступить в его защиту.

«…В начале 1930-х годов Академия наук СССР (АН СССР) под­чинялась непосредственно Совнаркому и в 1934 г. была переве­дена из Ленинграда в Москву. В 1921 г. по инициативе академика В.А. Стеклова, вице-президента Российской Академии наук, был организован Физико-математический кабинет, ставший в 1930 г. институтом. В 1934 г., когда Академию наук переводили в Москву, этот институт был разделен на два; одному из них, Математиче­скому институту АН СССР, было присвоено имя В.А. Стеклова, другому, Физическому институту АН СССР, — имя П.Н. Лебедева. К 1935 г. в Математическом институте им. В.А. Стеклова образо­валось девять отделов: теории чисел, которым заведовал директор института И.М. Виноградов, теории функций действительного пе­ременного (Н.Н. Лузин), алгебры (Б.Н. Делоне), теории функций комплексного переменного (М.А. Лаврентьев), теории вероятно­стей и математической статистики (С.Н. Бернштейн), теории диф­ференциальных уравнений и математической физики (С.Л. Собо­лев), механики непрерывных сред (Н.Е. Кочин), теории упругости (Н.И. Мусхелишвили), прикладных методов и приближенных вы­числений (A.M. Журавский).

Некоторые крупные московские математики, особенно тес­но связанные с Московским университетом, не перешли в Ма­тематический институт им. В.А. Стеклова АН СССР, а остались работать в Математическом институте Московского университе­та. Это были такие блестящие математики, как И.Г.Петровский, П.С.Александров, А.Н.Колмогоров, В.В.Голубев, А.Г.Курош и другие.

Благоприятные условия для ученых были созданы в СССР по­сле окончания Великой Отечественной войны, когда научная и пре­подавательская деятельность стала считаться весьма престижной. В значительной степени это определялось тем, что развитие как фун­даментальных, так и технических наук было тесно связано с укреп­лением военной мощи государства, чему руководство страны при­давало особое значение.

В середине XXстолетия математика в Московском университе­те по таким направлениям исследований, как теория функций дей­ствительного переменного, теория функций комплексного перемен­ного, дескриптивная теория множеств, теория рядов Фурье, под­нялась на мировой уровень. Такой успех московской математики принято связывать с двумя событиями: менее значимым — переез­дом столицы из Петрограда в Москву и более важным — создани­ем Московской математической школы. Второе событие академик Б.В. Гнеденко назвал «самым крупным явлением в математической жизни нашей страны».

В начале 1910-х годов в Московском университете работал лишь один ученый, имевший международное признание, — Д.Ф. Егоров. А в 1930-х годах Московская математическая школа стала практи­чески самой сильной в мире. Когда одного известного американ­ского ученого в середине 30-х годов попросили назвать имена че­тырех виднейших молодых математиков того времени, он назвал А.О. Гельфонда, А.Н. Колмогорова, Л.С. Понтрягина и Л.Г. Шнирельмана — московских математиков. А помимо этой четверки в Москве работали и П.С. Александров, и Н.К. Бари, и М.А. Лаврен­тьев, и Л.А. Люстерник, и Д.Е. Меньшов, и А.Я. Хинчин — круп­нейшие имена. Их общим учителем был Н.Н. Лузин (выделено мной – А.Т.)».

Прошу извинить за пространную цитату, но – вот он, результат тех самых реформ, которые проводила Советская власть, вот против чего протестовали высланные из страны «некоторые академики».

Выходит, на пользу пошли и чистки, и перетряски. Как говорится, нас бьют, а мы крепчаем! И вместо одного ушедшего появился десяток новых.

Теперь посмотрим, как Сталин обращался с математиками. Для начала вспомним, что ученые в СССР были людьми очень и очень не бедными. Горбачев, затевая развал Союза, плакался как-то, что вот он, Генеральный секретарь, первое лицо в государстве, получает всего 650 рублей, а президент Академии наук – 1200.

Николай Николаевич Лузин. Студентом не только проявил блестящие способности к математике, но и участвовал в революции 1905 года, после чего вынужден был уехать в Париж (тоже своего рода вариант высылки). В 1917 году стал профессором Московского университета. В 1918 году уезжает в Иваново-Вознесенск, где преподает в эвакуированном туда по инициативе М.В. Фрунзе Рижском политехническом институте. В 1922 году возвращается в Москву, где создает свою научную школу, шутливо и почтительно ее называют «Лузитания». Школа формировала выдающихся математиков и естественно распалась в 1928 году – ученики «подросли» и каждый увлекся своими задачами. В 1927 году Н.Н. Лузин становится членом-корреспондентом, а в 1929-м – действительным членом Академии наук. В 1934-м занимает должность руководителя отдела теории функций действительного переменного Математического института им. В.А. Стеклова АН СССР. В 1936 году попадает под «чистку», заводится «дело академика Лузина», но Сталин сдерживает ретивых «разоблачителей». Впоследствии Лузин был награжден орденом Трудового Красного Знамени.

Андрей Николаевич Колмогоров. Ученик Лузина. В 1931 году (это когда шла «травля Лузина» - см. выше) стал профессором МГУ, в 1933-м – директором Института механики и математики при МГУ. Учтем, что именно в 1933 году появилась его статья в поддержку законов Менделя, той самой «преследуемой генетики» - так вот наказали «менделиста-морганиста». Работал также заведующим Отделением математики мехмата МГУ, деканом мехмата, заведующим отделами Математического института им. В.А. Стеклова АН СССР. Лауреат Сталинской и Ленинской премий, Герой Социалистического труда.

Михаил Алексеевич Лаврентьев. Ученик Лузина. В 1925 году получает премию Главнауки СССР. В 1927 командируется во Францию. В 1934-м становится доктором технических, а в 1935-м доктором физико-математических наук. В 1939-м становится академиком АН УССР, в 1946-м – академиком АН СССР. Дважды лауреат Сталинской, лауреат Ленинской премии, Герой Социалистического труда.

Лев Семенович Понтрягин. Человек величайшего таланта и величайшего мужества. В 14 лет в результате несчастного случая лишился зрения – и стал одним из величайших математиков мира. Причем в топологии, разделе математики, который требует исключительного пространственного воображения. В 1929 году окончил МГУ, в 1930-м уже преподавал в нем. В 1935-м – профессор, в 1939-м – член-корреспондент АН СССР, в 1958-м – академик. Лауреат Сталинской и Ленинской премий, Герой Социалистического труда, трижды кавалер ордена Ленина. Почётный член Лондонского математического общества,  вице-президент Международного математического союза. В своей книге «Жизнеописание Льва Семеновича Понтрягина, математика, составленное им самим», великий математик с горечью пишет, что и ему пришлось пострадать от клеветы и травли, но не от пресловутого «ЧК-НКВД», а от сионистов, окопавшихся в США и постоянно пачкающих, отравлявших ему жизнь.

Игорь Ростиславович Шафаревич. В 1937 году, 14-летним школьником, поступил на заочное отделение Индустриального института, в 17 лет экстерном заканчивает МГУ. В 19 лет – кандидат, в 21 год – доктор физматнаук. В 1948 году решает девятую проблему Гильберта, в 1952-м – обратную задачу Галуа для разрешимых групп, за что награжден Ленинской премией. Проблемы для него начинаются не при Сталине. И главной проблемой становится русофобия. Мне посчастливилось побывать в гостях у Игоря Ростиславовича, поговорить о Приднестровье, где побывали оба, правда, в разное время, но с одной целью – поддержать народ «непризнанной» республики. Приднестровье, где он шел, не сгибаясь, по мосту, находящемуся под обстрелом молдавских нацистов… Жаль, конечно, что не успел задать вопросы о Сталине – думаю, у Игоря Ростиславовича было бы что рассказать.

Вот что такое сталинское отношение к математике. И не зря все эти титанические личности выросли именно при Сталине – и были лауреатами Сталинских премий.

И что бы ни сочиняли про «репрессии», «преследования» - результаты говорят сами за себя: никогда, ни в какие годы не появлялся такой «урожай» гениальных математиков. А для того, чтобы он появился, куда какую сложную работу надо было провести – и создать интерес к математике, и поставить ее преподавание в школе, и научить математическому мышлению, и создать материальные условия для лучших и способных. Образно говоря, надо было и посеять, и вырастить, и подкормить вовремя, и полить, и проредить, и от жары уберечь, и от излишней влаги – и много-много чего предусмотреть.

А как идет обучение при «демократии» – предоставим слово Владимиру Игоревичу Арнольду,  ученику Андрея Николаевича Колмогорова, одному из самых выдающихся математиков нашего времени, лауреату Ленинской премии.

Что ждет школу России?

Аналитическая записка.

Следующий краткий анализ является сокращённым пересказом плана модернизации образования в России (проект 2001 года). Его оценка дана после пункта 4 описания "стратегии".

1. Основными целями образования объявляются "воспитание самостоятельности, правовой культуры, умения сотрудничать и общаться с другими, толерантности, знания экономики, права, менеджмента, социологии и политологии, владения иностранным языком". Никакие науки в "цели обучения" не включены.

2. Основными средствами для достижения этих целей объявляются "разгрузка общеобразовательного ядра", "отказ от сциенистского (т. е. научного   В.А.) и предметоцентрического подходов" (т. е. от обучения таблице умножения В.А.), "существенное сокращение объёма образования" (см. ниже, п. 4).

Специалистов необходимо отстранить от обсуждения программ "своих

специальностей" (кто же согласится с мракобесием?   В.А.)

3. Систему оценки "следует" изменить, "предусмотрев безотметочную систему обучения", "оценивать не учеников, а коллективы", "отказаться от учебных предметов" (уж очень они "узки": уроки литературы, географии, алгебры...), "отказ от требовательности средней школы по отношению к начальной" (зачем знать русский алфавит и уметь считать на пальцах, когда есть компьютеры!

В.А.), "переход к объективизации процедур оценки с учетом международного опыта" (то есть с тестом вместо экзаменов   В.А.), отказ "от рассмотрения обязательного минимума содержания образования" (это рассмотрение якобы "перегружает стандарты"   некоторые начинают требовать, чтобы школьники понимали, почему зимой холодно, а летом тепло).

4. В средней школе в неделю "должно быть": три часа русского языка, три часа математики, три   иностранного языка, три   обществоведения, три естествознания; вот и вся программа, отменяющая "тупиковый предметно-ориентированный подход" и позволяющая "включение дополнительных модулей", а именно "гуманизацию и гуманитаризацию", "отражение культуры местных народов", "интеграцию представлений о мире", "сокращение домашней работы", "дифференциацию", "обучение коммуникативной технологии и информатике", "использование общих теорий обучения". Таков план "модернизации" школы.

Короче говоря, план состоит в том, чтобы отменить обучение всем фактическим знаниям и предметам ("литература", "физика", к примеру, полностью выкинуты даже из тех перечней, где теперь появились разные виды военной подготовки, называемой "дифференциацией": Калашников вместо Шекспира).

Вместо знания того, что столица Франции Париж (как говорил Манилов Чичикову), наших школьников будут теперь учить, что "столица Америки Нью-Йорк" и что Солнце вращается вокруг Земли (опуская уровень знаний ниже требовавшегося при царе в церковно-приходской школе).

Это торжество мракобесия   удивительная черта нового тысячелетия, а для России   самоубийственная тенденция, которая приведёт к падению сначала интеллектуального и индустриального, а впоследствии   и довольно быстро также и оборонного, и военного уровня страны.

Надежду вселяет только то, что (аналогичные предпринимаемым сейчас) попытки уничтожить высокий уровень образования в России, ознаменовавшиеся в двадцатые и тридцатые годы "бригадно-потоковым методом" и уничтожившие как гимназии, так и реальные училища, не увенчались успехом: уровень образования в современных школах России остаётся высоким (что признают даже авторы обсуждаемого документа, находящие этот уровень "чрезмерным").

Ну, разве неправ был бы Сталин, если бы после ознакомления с планами «демократов» по идиотизации народа приказал бы отправить их всех в командировку… лет на двадцать… без права переписки?

Александр Трубицын