Моя мама всю жизнь проработала учительницей начальных классов. Сейчас она уже десять лет как на пенсии. Живут они с отцом в деревне, в Кузбассе. На прошлой неделе я получила письмо, в котором, кроме всего прочего, мама написала, что в школе прошла перекличка, а потом дети (в обязательном порядке) и все желающие отправились на экскурсию в храмы Кемерова и Новокузнецка. И так уже четвертый год.
Меняется-то как всё, сокрушалась мама, когда она ещё работала в школе, в планах воспитательной работы был обязательный пункт «атеистическое воспитание», а сейчас вот ровно наоборот.
Замечу, что Кемеровская область не относится к тем четырем областям, где предмет «основы православной культуры» введен в школьную программу. Интересно всё это. Моя бабушка была стахановкой, комсомолкой. Мама росла во времена пропаганды безбожия, а я в период несколько индифферентного отношения к церкви. Ребенком я любила программу «Очевидное-невероятное», читала старые журналы «Техника-молодежи» на чердаке.
Помнится, меня заинтересовала какая-то ветхозаветная история. В библиотеке мне вручили «Забавную Библию» Таксиля. Книжка была безумно смешной, а картинки и того смешнее. И тем интереснее было добраться до подлинника. Лет в пятнадцать я прочла и Библию, и все Евангелия. Прочитанное меня удивило, потрясло. Это было сильно. (Замечу в скобках, что и я, и все мои ровесники росли некрещеными).
Во-первых, деревня, а потом, сама мысль об этом представлялась смешной. Креститься – а в какую веру? Все мы в какой-то степени были потомками ссыльных, переселенцев, детьми разных народов. У нас жили татары, немцы, литовцы, белорусы, украинцы, казахи, мордва. Попробуй определить, кто ты по национальности, и к какой религии относишься исторически. Тем не менее, в районном городке Белово была православная церковь, и старушки ездили туда на богомолье. Нам, подросткам, было любопытно туда заглянуть.
Я до сих пор помню это ощущение – как будто ты марсианин, первопроходец, наблюдаешь за другой цивилизацией, за повадками местных, пытаешься выйти на первый контакт.
Помню церковь недалеко от базарной площади. К ней стекаются пожилые женщины в платках, со скорбными лицами. У порога церкви – подросток; он, стоя на коленях, непрерывно кланяется, касаясь пола лбом. Так в один момент мне стал ясен смысл слова «блаженный». Помню запахи, которые раньше я не знала. Вероятно, ладан, елей. Это была очевидно другая цивилизация. Помню глобальное ощущение скорби, настолько сильное, что мне казалась, что я ощущаю запах тления. Ни одного улыбающегося лица.
Но стоило мне пересечь порог, как на меня с шипением накинулись все те же печальные старушки. Как я поняла, их не устраивала моя одежда, а кроме того, при входе в это учреждение полагалось «креститься». Не помню ничего подобного ни в одной из заранее прочтенных на эту тему книг. (Впрочем, «креститься» потом меня научила бабушка моей подружки, это элементарно: три пальца складываешь в щепоть, лоб, пузо, право, лево. Главное, не перепутать, потому что старушки в церкви за этим пристально следят. Если пальцев не три, а два, то могут причислить к «староверам», а если делать это в обратном порядке, то к «католикам». И за то, и за другое может не поздоровиться).
Словом, контакт не состоялся. В церковь меня не впустили. За свою тогда ещё юную жизнь я не помнила такой агрессии, ненависти, нетерпимости. Я не понимала, что произошло: ведь я не хотела совершить ничего плохого! Даже если я ничего не знала о правилах поведения, почему бы не объяснить их спокойно, дружелюбно и с уважением? Разве не об этом написано в Евангелии? Типа, возлюби ближнего своего?
Став взрослой и побывав в храмах разных христианских конфессий, я пришла к выводу: ничто так не принижает человеческое достоинство, как православная церковь. Нигде так не насаждается культ самоуничижения, убожества, нетерпимости. Если бы выбор – верить в бога или не верить, а если верить, то к какой религии и конфессии присоединиться – оставался за каждым отдельным человеком, то это, в конце концов, было бы его личным делом. Но когда детей лишают выбора – это совсем другое. Тоже своего рода насилие.
В этом плане мне повезло, конечно, гораздо больше, чем маме, бабушке и моим предполагаемым детям...
От редакции: Мы нисколько не намерены проводить курс антирелигиозной пропаганды, в чем нас уже начали подозревать отдельные бдительные читатели. Мы вообще пропагандой не занимаемся. Но где еще люди могут высказаться о церкви, вере или неверии?
В недавнее время эта тема была своеобразным табу. Сегодня - хотя и с противоположным знаком - тоже. Нормально ли это? Вопрос вполне риторический. Живая вера, равно живая атеистическая мысль требуют постоянного процесса осмысления. Если же раз и навсегда постулируется нечто, мысль умирает, а вместе с ней обессмысливается и вера, причем любая.
Православные "отцы", плотно присосавшиеся к сиське "энергетической империи" а-ля Путин, давно перестали обращаться к душам и умам людей, предпочитая действовать проверенными бюрократическими способами. Они уже монополизировали нравственность, потихоньку приватизируют культуру, но какой в этом смысл? "Отцы" уже перестали убеждать, они просто "отбирают свои", как в преферансе...
Или, как дьякон Андрей Кураев, выступают на курортах Черноморского побережья с популярными лекциями-диспутами вроде "Что бы вы хотели знать о православии, но стестнялись спросить". Не шучу - Севастополь весь оклеен афишками, где промежду звездунами и звездочками современной эстрады наклеен и дьякон, профессор Московской духовной академии.
Куда нам до о.А.Кураева. Мы можем только предоставить людям возможность высказаться, подумать самим. Несет ли самостоятельное мышление граждан прямую угрозу церкви? Скоро узнаем.
Анатолий Баранов
|
|
