119 лет назад, в августе 1897 года в Базель начали съезжаться делегаты учредительного всемирного Сионистского конгресса. С этого момента по истории 20 века широко пошли круги резонансов и постоянно стали возникать знаменательные развилки. Начнём с такой, как решимость царского Охранного отделения сочинить «протоколы заседаний Конгресса» так, чтобы получились стенограммы зловещих совещаний «Сионских мудрецов» [запрещены в РФ в 2011 году], а потом, «отмыв» их через параноика и визионера Нилуса, широко запустить как вековую «библию» антисемитизма. Так Базельский Конгресс, постулировавший нарастание в Европе антисемитизма, «организовал» самосбывающийся прогноз.
Делегаты конгресса были вдохновлены вышедшим за полтора года до этого бестселлером венского журналиста Теодора Герцля «Еврейское государство» (потом выйдет куда менее нашумевшая «Обновленная древняя страна»). Формально они должны были провозгласить стремление создать для европейских евреев (остальные не жаловались) на куске левантийских провинций Османской империи международную автономию в виде демократической социальной республики. Неформально делегаты готовились: а) фактически отменить на середине срока 1000-летний раввинский запрет «подниматься стеной» - массовое возвращение на Землю Обетованную, введённый для борьбы с лжемессианскими ересями, вроде движений Шабтая Цви, Якова Франка и «князя» Реувени; б) объявить евреев нацией в европейском понимании, а не просто религиозной общиной (обломком древней цивилизации); в) проорать на весь цивилизованный мир: «Спасите!». В то, что в тогдашнем мире империй кто-то добровольно подвинется, - веры было мало.
Как обычно, сбылось самое невероятное, и спустя 70 лет грянула Шестидневная война, формально объединившая Иерусалим в одно столичное муниципальное образование, почти на три десятилетия сделавшая еврейское государство империей и похоронившая утопию панарабского социалистического национализма.
К нашим дням «двуглавая» Палестинская Национальная Автономия существует уже столько же времени, сколько прошло от провозглашения Государства Израиль до принятия Кнессетом Основного закона «О Иерусалиме». Или, если угодно, от Иерихонского погрома 1929 года, похоронившего левосионистские иллюзии о возможности интегрировать арабов в будущую политическую нацию еврейского национального очага, до провозглашения в Тель-Авиве в мае 1948 (9 ияра 5708 года от СМ) Израиля в качестве еврейского демократического государства.
Если окинуть взором 121 год, прошедший от выхода в свет бестселлера Теодора Герцля и вплоть до нынешнего очередного заседания «ближневосточного квартета» (с его ритуальными попытками замирить вовсе не хотящих этого израильских евреев и палестинцев), то они воспринимаются как единое движение шара еврейской истории в нынешнюю лузу нескончаемого хронического конфликта.
Конфликт этот, из колониальных межобщинных разборок разросшийся до одного из главных международных кризисов эпохи глобальной конфронтации капитализма и коммунизма, постепенно стал семантическим стержнем нынешнего противостояния между западной цивилизацией и политическим исламизмом, а также между правыми и левыми западного мира. Ибо западные (в т.ч. российские) левые сочли своим долгом именно палестинцев избрать в качестве главного объекта для своего геополитического сочувствия, а почему-то вовсе не курдов или тамилов Шри Ланки.
Зато западные правые (опять же, включая российских) инстинктивно встали на сторону Израиля – как самой решительной силы, апеллирующей к библейским корням западной цивилизации.
Однако объективный взгляд на исторические события убеждает не только в том, что реализацию проекта Герцля («политического сионизма», учреждённого Базельским конгрессом 19 августа 1897 года) спасло совершенно неучтённое чудо, но и дальнейшая цепочка трагических событий могла быть многократно прервана при самом небольшом наличие доброй воли и просто обычного политического прогноза.
Сперва о чуде.
Теодор Герцль был не просто талантливым публицистом, харизматиком и визионером (на подсознание которого явно давило предощущение Холокоста), он был классическим либералом-публицистом эпохи модерна, с сугубо политическим взглядом на мир (всё-таки профессиональный политический спецкор венской газеты), а также и уроженцем столицы империи с «эталонной» бюрократией.
План Герцля: великие державы давят на Османскую империю; Истамбул выделяет Святую землю под еврейское государство – совместный протекторат великих держав, и на ней возникает некий «Алжир-2» (современная европейская колония на Средиземном море, только со значительным численным превосходством европейских колонистов над туземцами) - имел только один конструктивный недостаток, на который постоянно обращали внимание оппоненты, а именно: при учёте водных ресурсов и тогдашней агротехники опустыненная и заболоченная земля библейского Ханаана не могла прокормить не только тот десяток миллионов, которым она должна была стать убежищем от надвигающейся пандемии юдофобии, но и одного единственного. Ни при каких инвестициях в Палестинский колониальный фонд. (Разумеется, кроме того варианта, когда инвестиции достигают столь грандиозных размеров на переселённую душу, как это изображено в едчайшей пародии Акунина, у которого в романе «Пелагея и красный петух» описывается спонсирование свободомыслящим еврейским миллиардером Цоресом (т.е. Соросом, исходная венгерская фамилия которого тоже происходит от «цорес» - «несчастье» на идиш) процветающей колонии геев под Содомом, куда пароходами и специальной железной дорогой завозят даже чернозём - для покрытия им выжженной степи у южной оконечности Мёртвого моря.) Более того, денежные впрыскивания еврейских меценатов и приезд первых выходцев из европейского низшего среднего класса, немедленно привлёк бы приток переселенцев из нищей турецкой Сирии, темпы роста числа которых в будущем еврейском национальном очаге превысили бы темпы его еврейского заселения.
Давайте рассмотрим этот вопрос чуть подробнее. В первую очередь спасать надо было евреев Черты оседлости. Это – пять миллионов, включая Царство Польское (в основном – Варшава и Лодзь). Евреи Румынии, евреи наиболее антисемитски уязвимых регионов Дунайской монархии – Венгрии, Галиции, Кракова и еврейская беднота Вены, где бурно растёт и побеждает (в т.ч. многократно в борьбе за пост столичного мэра) первая в мире партия, так и называемая «Антисемитская»… Евреи Франции. Евреи из лондонских (Уайт-Чеппель) и нью-йоркских трущоб (почти все они - выходцы из Черты оседлости). Многие из них владеют ремеслом или фабричные рабочие. Очень много хороших огородников, но в Ханаане нельзя выращивать влаголюбивые бахчевые. Почти никто не владеет землепашеством – некрещеные в Европе землёй владеть не могли. Почти по той же причине – дефицит скотоводов и птицеводов. Свиноводство исключается по очевидной причине. В Ханаане нет ничего, что ассоциируется в то время с возможностями индустриального развития – ни железных руд, ни каменного угля, ни нефти, ни строевого леса, ни железных дорог. Немного меди в пустынном Негеве и калийных солей в филиале ада – окрестностях Асфальтового озера, справедливо названного Ям-Ямут. Но тогдашняя большая химия использовала каменный уголь, а не поташ. Немного цитрусо- маслиноводства. Крошечное виноделие. Козоводство (для размаха библейскопрославленного овцеводства нет травы, ибо нет воды). Структура занятости туземцев – батраки, издольщики и мельчайшие арендаторы у арабских латифундистов, мелкое ремесло, неконкуретноспособное на фоне умельцев Дамаска и Бейрута, обслуга христианских миссий, обслуживание чахлого («библейского») туризма, преимущественно в виде «эскорт-услуг» (взимание платы за охрану путников и паломников, т.е. за ненападение на них). Наполовину переселившиеся от голода в Америку Сицилия и Ирландия на этом фоне – эдемские сады. Словом, просим любить и жаловать - Эрец зават халав удваш (Земля, текущая молоком и мёдом)… «Страна без народа – для народа без земли» (Т. Герцль).
Но выход из кризиса, который вот-вот должен был похоронить сионизм, произошёл вследствие появления фактора, который «первый еврейских дипломат» просто не мог себе и представить. Появившееся весной 1882 года как ответ на погромы на юге России (в той самой путинской «Новороссии») еврейское, народническое в своей идейной основе, студенческое движение «палестинофилов» начало, как сказали бы сейчас, анархо-коммунистическую колонизацию Святой земли. Через поколение к ним прибавился достаточно заметный поток будущих киббуцников, бежавших от погромной волны начала прошлого века в Черте Оседлости. И вот эти романтические леваки и смогли начать интенсивное сельскохозяйственное освоение Ханаана, включая грандиозные работы по осушению и рекультивации малярийных болот Изреельской долины и Галилеи. В результате быстро растущие от притока урбанизированных до мозга костей беглецов из Польши, Румынии и Третьего рейха города Британской Подмандатной Палестины теперь могли рассчитывать на местный провиант. Потому что для снабжения полумиллионного ишува (еврейской общины Ханаана) доходов от традиционного экспорта апельсинов, оливкового масла и элитных кармельских вин явно не хватало. Нужна была своя пшеница, своя рыба, свои молоко и мясо. И новую столицу Палестины, расположенную на окраине «мандариновой» Яффы, можно уже было, не боясь издевок, смело называть Пшеничным холмом.
Более того, новая коммуно-демократическая идея киббуцианства, как бы вернувшая евреев не просто к эпохе военной демократии, но и к революционному коллективизму кумранских общин, к антидеспотическому движению перушим 2-1 века до н.э. (греческая транскрипция этого слова сейчас носит предельно бранный характер), буквально преобразила еврейскую идентичность, придав ей, казалось, давно забытые в веках качества, превращающие забитых обитателей западных гетто и восточных местечек в древних неистовых борцов не только с греческими и римскими, но и собственными владыками.
А теперь, после рассказа о чудесно полученном шансе, о шансах упущенных.
Единственной целью создания еврейского государства в Ханаане было создание антиюдофобского убежища. Строго говоря, термин Палестина – «страна пеласгов» - относится к узкой прибрежной полосе между Синаем и финикийскими городами, прилегающая к Иудее, и только разрушив Второй Храм и отменив иудейскую монархию напрочь, римляне распространили его на всю территорию, включая Заиорданские области.
С исполнением библейских предначертаний об исходе на Святую землю было сложно и запутано.
Во-первых, исход этот относился исключительно к мессианским временам, а Теодор Герцль, на одном из этапов дипломатического торга с Берлином предлагавший символическое всеашкеназийское крещение на Соборной площади Вены, а на другом этапе – уже с Лондоном – соглашавшийся на перенос еврейской отчизны поближе к озеру Виктории («угандийский проект»), на роль предтечи Машиаха явно не претендовал.
Во-вторых, религиозного сионизма раввина Кука ещё не было, и считалось, что 1000-летний раввинский запрет «подниматься стеной» (организованное массовое возвращение на Святую землю), как уже говорилось, принятый в остережение лжемессианским движениям, ещё действует вовсю.
В эпоху первых сионистских конгрессов в тогдашнем цивилизованном мире было два генератора того самого антисемитизма, от которого Герцль рвался спасать европейских евреев (от евреев китайских, индийских, персидских и Османской империи никаких жалоб не поступало), а именно - Франция и Российская империя. Юдофобские же инсинуации «Пангерманского союза» в реальной немецкой жизни значили не больше, чем листки общества «Память» в годы перестройки. Но оправдание Дрейфуса и приход к власти «прочных республиканцев» закрыли «парижскую тему». Фактором возмущения оставалась только политика Николая II. Но ведь потребовать от царя прекращения юдофобской дискриминации и поощрения погромов, ежегодно выталкивающих на британские и американские берега десятки, а потом и сотни тысяч еврейских беженцев, тогдашним великим державам было всё-таки проще, чем придумывать, как выкроить из окраины Османской империи свою совместную колонию для заселения своими же иудейскими подданными. Один дружный демарш.
Всё-таки подобные демарши помогали заставить турок остановить гонения на греков и болгар. США уже ввели в отношении Российской империи неофициальные финансовые санкции за политику дискриминации. Для Британии такой демарш был бы необычайно красивым ответом на царскую экспансию в сторону Персии, Индостана и Северного Китая. Берлин и Вена могли рассматривать проеврейский ультиматум Петербургу как изящнейшую «ответку» на панславистские поползновения на Балканах и разглагольствования о «вечной борьбе славянства и германизма». Все проблемы были только в Париже, с 1892, а особенно с весны 1905 года, успешно превращающего российскую армию в своих нацеленных на Берлин ландскнехтов, и поэтому заваливающего Петербург кредитами и окружавшего его благожелательнейшим пиаром. Если бы еврейские олигархи Второго рейха смогли убедить кайзеровское окружение перестать дразнить Третью республику угрозой отобрать у неё Марокко (честную британскую компенсацию за отказ Франции от своей претензий на долю влияния в Египте), и согласиться на минимальные уступки по Эльзасу-Лотарингии, например, в форме создания французской культурной автономии, то Париж можно было втянуть в общий комплот. Оказавшись, как и в 1854 году, перед единым фронтом цивилизованных держав, царь и его окружение, к тому же подталкиваемые своими внутренними «системными либералами», могли пойти на отмену антииудейской дискриминации, как пошли они осенью 1905 года на легализацию гражданского общества и парламентаризма, найдя себе вместо юдофобии другие «духовые скрепы».
Случись это, еврейский вопрос рассосался бы так же точно, как гугенотский вопрос во Франции и католический вопрос в Британии и Германии, а призраки Холокоста остались бы только уделом хороров в жанре альтернативной истории, наряду с уэлсовским «предвидением» газового геноцида китайцев.
Согласитесь, что при малейшем реальном желании остановить эпидемию антисемитизма, финансово-дипломатического ультиматума великих держав вполне хватило бы, чтобы заставить царя отменить черту оседлости и энергично пресекать погромы, понимая, что неэнергичное пресекание будет тут же караться «недовложением» инвестиций и кредитов.
Сделаю отступление.
Общее впечатление такое, что накануне Октябрьского манифеста 1905 года Российскую империю охватила деменция. Раскачав болгар и сербов посулами панславизма, Петербург даже не удосужился навести самые поверхностные справки о подлинных взаимоотношениях этих двух гордых и древних народов, и в результате оказался в ситуации запрограммированного кризиса, по итогам которого либо София, либо Белград переходили в стан его врагов, окончательно «обнуляя» все свои балканские выигрыши от необычайно кровопролитной и разорительной Восточной войны 1877-78 годов. Это уже не говоря о прикидках последствий резонанса в русской Польше и Украине, который вызовет восстание чешского этнического национализма. Неслучившимся гимном этого восстания должна была стать симфония «Влтава» Б. Сметоны, из которой потом так хорошо выкроилась «Хатиква», что «лоскутков» ещё хватило на «Купила мама Лёше отличные галоши».
Российская империя с сороковых годов XIX века плотно включила Святую землю в свои геополитические приоритеты. Собственно Проливы, и такая суперская замануха как Крест на Айя-София, нужен был именно как гарантии морского пути к Сиону (мешал вам султан зерном торговать?). А теперь представим, что меньшиковские, скобелевские или врангелевские чудо-богатыри дали возможность послать ко двору триумфальную каблограмму «Царьград-наш». В тогдашнем Константинополе можно было опираться на греков и армян (половина населения). А в Палестине? На кучку крещенной Императорским Палестинским обществом обслуги паломников? Даже недалёко живущие бейрутские христиане – католики и целиком ориентированы на Париж. Не могло быть в принципе никакой другой демографической опоры для Петербурга в Палестине, нежели переселённые на землю предков российские евреи! Причём, переселенные с уважением, с подъемными, провожаемые с бубнами и тимпанами, с исполнением цыганскими и казачьими хорами подблюдных песен [вариант того, как это могло бы быть, читайте в моей пародии на Акунина «Принц Иудеи, или Притча об исторической неизбежности»]. А отнюдь не так, как это чеканно сформулировал после кишенёвского погрома апреля 1903 года убитый через год министр внутренних дел граф фон Плеве: не хотят погромов, не хотят креститься – западная граница империи для них открыта…
И ведь был уже мировой опыт такого подхода: и попытка создания Наполеоном «Альянса израэлит», и хитроумный план Тьера использовать алжирских евреев в качестве опоры для французского внедрения в Северную Африку (для этого из ещё одной группы «грязных туземцев» экстренно произвели «отрасль» великого древнего народа)…
Забавно, что единственной политической силой, в программе которой было содействие российским евреям в переселении в Палестину, был «Союз русского народа». И никаких там переживаний, что в результате Гроб Господень окажется во власти «племени богоубийц». Но вряд ли Петербург мог рассчитывать, что переселённые черносотенцами в Страну Израиля бывшие еврейскоподданные послужат ему геополитической опорой.
Но вернёмся к обсуждению возможностей для тогдашних держав «европейского концерта» использовать свежесозданный «политический сионизм» (сионизм «философский» появился в историософском трактате Мозеса Гёсса «Рим и Иерусалим» на поколение раньше, но, в отличие от герцелевских публицистических брошюр, никакого тектонического движения не породил).
Я слишком серьезно отношусь к умственным способностям дипломатических аналитиков тогдашней Европы, чтобы счесть, что они в своих подаваемых правительствам меморандумах всё-таки предполагали, что кучке романтических сторонников Герцля удастся сравнительно быстро «обезъевреить» Западную и Центральную Европу путём интенсивного заселения болот и пустошей Ханаана.
Но, если бы правительства действительно сочли бы антисемитизм не просто варварством, но и дестабилизирующим фактором, и договорились бы совместно потребовать от Петербурга прекращения его протонацистских выходок [воля ваша, но публичные заявление, которые делались после 1 ноября 1905 года на всех уровнях - вплоть до министра, а потом и премьера Столыпина, о том, что погромы – это неизбежная расплата за участие евреев в оппозиции самодержавию, иначе, чем разновидностью государственного терроризма в форме заложничества и этнических чисток назвать сложно], то в перспективе, на основе согласованной позиции стран-участников ультиматума царю, можно было составить полноценный Антиюдофобский пакт, впоследствии поддержанный Лигой наций.
Суммарный военно-политический вес даже «антантовской» части этого Пакта легко мог бы заставить власти послевоенных Польши и Румынии осадить свои антисемитские партии, а Веймарскую Германию – категорически запретить и нацистов, и расистскую пропаганду. При этом им помогло бы и тайное желание берлинских социал-демократов, чтобы их поддержали не только за антибольшевизм, а отблагодарили реальными послаблениями при выполнении Германией и Австрией условий «версальского диктата». Или прав был Маяковский, на одном из плакатов написавший: «Антисемит Антанте мил – Антанта сборище громил».
Но даже если бы всё это провалилось, для размещения в США, Канаде и Аргентине всего беженского потока, обрушившегося в 30-е годы на Подмандатную Палестину, достаточно было политической воли увеличить долю еврейского населения этих стран не более чем на 15%. Но это – уже вопрос к теням «христианина и демократа» Ф.Д. Рузвельта и его либерально-еврейского окружения во главе с всемогущими судьей Брандайзером и президентскими советниками Борухом и Моргентау.
Но и если всё это не состоялось или скандально провалилось, как Эвианская конференция лета 1938 года по приёму (еврейских) беженцев из Германии и Австрии, то был ещё один шанс остановить Холокост. Когда Сталин пожаловался Чёрчиллю летом 1942 года, что немцы душат боевыми газами последних защитников Севастополя, укрывшихся в каменоломнях Аджимушкая, британский премьер дал возможность Берлину узнать, что на аэродромы, с которых бомбят столицу рейха, срочно доставлены химические боеприпасы. И фронтовое использование БОВ было тут же свёрнуто. Этот принцип «газовой крыши» можно было распространить и на лагеря смерти.
Всё рухнуло. Мы в генеральной исторической реальности 1946 года. В Подмандатной Палестине разгорается еврейское подпольное сопротивление. Главная претензия к английским колонизаторам – отказ принимать уцелевших жертв Холокоста из Польши, Румынии, Болгарии и центральной Европы, перехватываемых в море и размещаемых в концлагерях на Кипре, названных в честь министра-лейбориста «Бевинграды».
Английский резон: волнуются арабы, на землях которых добывается или через страны которых транспортируется драгоценная нефть.
Рациональные основания арабов: Палестинский колониальный фонд скупает у живущих в Бейруте и Каире палестинских латифундистов земли, прекращаются контракты с арабами-арендаторами, а на купленных землях создаются новые кибуцы и поселения. Поэтому тезис сионистов, что вся территория Израиля в отведённых ему ООН границах (кроме Негева) куплена у арабов – чистая правда. Доктрина «Еврейский труд», фактически запрещающая предприятиям, связанным с еврейскими профобъединениями, наём арабов (все места – для переселенцев), не оставляет никакой возможности трудоустройства для палестинцев, даже разнорабочими. Пройдут года и принцип «закрытого цеха» британских профсоюзов – запрет принимать на работу нечленов профсоюза - с огромным трудом будет ломать будущая баронесса Тэтчер.
И всё же была последняя возможность остановить стремительно надвигающуюся войну.
В нашей реальности генерал Глабб-паша, создавший из заиорданских бедуинов и черкесов единственное боеспособное соединение в регионе – «Арабский легион», и британская марионетка – египетский король Фарук, в армии которого набились офицеры, начинавшие военную карьеру во вспомогательных частях Роммеля, должны были двинуться на ишув при первой же попытке провозгласить еврейское государство. Видимо, они предполагали, что такая перспектива должна была заставить «сионистскую верхушку» (чтобы было понятно: Давид бен-Гурион, Хаим Вейцман, Менахем Бегин, Моше Сне – Голда Меир, Моше Даян и Ариэль Шарон там ещё «хвост заносили») с плачем попроситься обратно под защиту «двуспального английского лёвы». Единственное, что извиняет английских стратегов, так это то, что частушка: «Нет в мире воина храбрей, чем перепуганный еврей…» появилась только через двадцать лет и в России. В безальтернативной истории дальнейшее хорошо известно: «и летели наземь самураи под потоком стали и огня…» («Катюша» на иврите быстро стала популярнейшей израильской строевой). Правда, для этого пришлось срочно свергать и выбрасывать из окна пробританского демократа Масарика - с тем, чтобы новые коммунистические правители в Праге успели наводнить социалистический Израиль чехословацким оружием.
В альтернативной истории Лондон мог объявить ту часть Ханаана, которую комиссия ООН при разделе Палестины рекомендовала передать евреям (и даже без Негева и Эйлата), доминионом Иудея со столицей в Тель-Авиве или Хайфе (ну, просто из вредности). Малая территория и численность населения не должна была мешать – стала же доминионом Новая Зеландия. Остальное можно было передать Заиорданской Хашимитской династии, сделав её Иорданской, как это и произошло по итогам Палестинской войны 1948-49 года. Британский король, числившийся тогда ещё императором Индии, мог до кучи объявить себя королём Иерусалимским и Вифлеемским, выделив отдельную территорию под своё прямое управление. («И трёх мостов», Карл!)
Тут и происходит «материализация духов и раздачи слонов населению». Арабы получают гарантии от дальнейшей еврейской экспансии. Евреи получают полную государственную автономию, безопасность и – самую главное – возможность принять столько беженцев, сколько хотят. Нет войны и блокады Западного Иерусалима. Госдеп и Минобороны США (Даллес и Форрестол) бесконечно счастливы – отменилась региональная война, которую они со страхом ожидали и которая могла отвлечь внимание от сдерживания Сталина, хуже того, помочь ему всунуть ногу в дверь на Ближний Восток.
Поэтому Вашингтон заваливает доминион Иудея гумпо и кредитами – американский капитал, наконец-то, получает возможность проникнуть туда, где 30 лет была английская вотчина. Поскольку нет войны, нет потока палестинских беженцев, нет и 800-тысячного потока нищих еврейских беженцев из арабского мира и арабской блокады (поблокируй-ка британский доминион), то полуторамиллионное население доминиона начинает процветать и развиваться, отбирая у Ливана место торгово-финансовой столицы региона. А поскольку в Иране, Ираке, Сирии, Йемене, Египте, Алжире и Марокко остаются многотысячные еврейские общины, то через них торгово-финансовые потоки из доминиона Иудея (и стоящего за ним американского капитала) создают целую экономическую сеть над всем исламским миром. Для полной аналогии представьте себе Британский Гонконг, оживленно торгующий по всей Восточной Азии - через Тайвань, китайские диаспоры (хуацяо) в Сингапуре, Малайе, Индонезии, Сайгоне…
И в Лондоне – радость: не так уж кучеряво живётся послевоенной Британии, чтобы не оценить огромный поток налогов и таможенных пошлин из «Левантийского Гонконга».
Король Британский и Иерусалимский делит со своим августейшим аравийским собратом контроль над святынями трёх религий, а их спецслужбы - на пару добивают остатки арабских радикалов. В его владениях как грибы растут американские отели-небоскрёбы – обитатели «Библейского пояса» стремительно осваивают «библейский туризм».
Багдадский, Амманский и Каирский троны – непоколебимы. Рокфеллеры и Ротшильды делят прибыли от больших бирж - Хайфской нефтяной и Тель-Авивской алмазной.
Ещё можно придумать, как еврейская полиция не пускает в игорный бизнес доминиона известный ирландский гангстерский клан – из-за того, что его глава – Джозеф Кеннеди- в свою бытность рузвельтовским послом в Берлине всячески поддерживал антисемитскую политику Гитлера («мы тоже отказываемся принимать их в наш клуб, херр канцлер»).
Останется решить некоторые организационные нюансы. Например, как будет называться валюта доминиона – по-прежнему «палестинский фунт», по-модному - «иудейский доллар» или изощрённо - «британский шекель». Или, как быть с тем, что вице-король Иудеи – не обрезан. Вроде как непорядок.
Потери. Рассасывается сионизм как романтически-героическая идея. Не возникает эпических мифов об израильской армии и разведке. Поскольку в коммунистическом мире не появляется государственного антисемитизма (а чего переживать, если польские, венгерские и румынские евреи переселились в крошечную британскую колонию), то нет и пассионарного еврейского движения за репатриацию из соцстран на историческую родину.
Единственным надёжнейшим способом избежать Холокоста был бы выигрыш (хотя бы по очкам) мировой войны Центральным блоком. В победивших Втором рейхе и Дунайской монархии немцам Моисеева закона – почёт и уважение за их героический вклад в победу. В проигравшей – наказанной – Румынии, в позволившей себе недолояльность Богемии и в восстановленной прогерманской Большой Польше евреи – это социальная опора победителей Европы. В Российской империи хотя и не восстанавливается де-факто отменённая в 1915 году, в связи с наплывом беженцев Черта оседлости, наиболее популярная версия поражения – это «еврейско-социалистическо-либеральный удар в спину победоносной армии». Её главный сторонник – организатор «военных погромов» лета 1915 великий князь Николай Николаевич, виновник сдачи Лемберга и Варшавы. Практически об этом же не скрываясь, говорят вернувшиеся во Франции к власти монархо-клерикальные круги. Но зато Берлин получает уникальную возможность обрести мощную геополитическую опору на Ближнем Востоке в виде создания еврейского протектората в Ханаане. Османы утешены Баку и албанскими землями. К тому же, очень полезно наказать арабов за изменнические проанглийские поползновения. А поскольку Англия и США отказываются принимать еврейских беженцев (как носителей социалистической и прогерманской «заразы»), то Юденавтономизмусланд есть кем заселять.
Но ничего этого не случилось, точнее, всё произошло наоборот, и шар еврейской судьбы катился от одной трагедии до другой, по пути, как карточные домики, разрушая политические, экономические и идеологические проекты…
Продолжение следует.
|
|
|
Рейтинг: 1.74, Голосов: 23
|
|
|
