Красивое лицо с выражением элегантной иронии, почти с улыбкой Джоконды на губах смотрящее на нас уже достаточно продолжительное время через решетку с телеэкрана – уже само по себе не может не вызвать расположения или даже сочувствия.
* * *
Так получилось, что Михаил Ходорковский стал в последний год любимейшим сюжетом размышлений и рефлексий для слегка диссидентствующей постсоветской интеллигенции и в России, и за рубежом, где ныне проживает едва ли не столько же постсоветских «интеллектуалов», сколько и на Родине. Почему?
Большинство ныне, правда интересует другой вопрос: справедлив или нет арест олигарха и кто он такой вообще?
Ответов (как всегда в интеллигентских спорах) гораздо больше, чем участников диалогов (которые часто не слышат не только друг друга, но и самих себя). Мне совсем не хочется предлагать еще одно мнение о том, кто такой (как личность) Ходорковский, тем более, что я навряд ли прибавлю к его портрету что-то большее помимо тех некоторых общих тез, которые постоянно повторяют СМИ. Меня лично интересует не столько - кто такой Ходорковский, сколько - что сделало его неким объективным феноменом, привлекающим столь пристальное внимание власти, СМИ и интеллигенции?
И соответственно, что скрыто за этим феноменом под названием «Ходорковский»?
Прежде всего, позволю себе продекларировать диалектический подход к изучению этого феномена и на этой базе сформулировать первое утверждение: Ходорковский есть зеркало противоречий российского олигархического капитализма «юрского периода» (этот образ для нашей системы был предложен А. Бузгалиным). Подчеркну: именно противоречий. И в этом его отличие от большинства других представителей клана олигархов, в которых эти противоречия выражены не так выразительно, уже хотя бы потому, что они более однозначно проявляют себя как функция капитала и не более того.
Надо сказать, что противоречия современного российского собственника, равно как и мера самосознания их, пока не достигли той остроты и масштаба, которые бы сделали эту социальную фигуру подлинной трагической и потому заслуживающей даже своего художественного выражения, как это было, например, в случае с фабрикантом Саввой Морозовым. Впрочем, этот масштаб трагичности, едва ли грозит украсить кого-либо из круга олигархов в ближайшей перспективе.
Возвращаясь к феномену Ходорковского, надо сказать, что он все-таки отличается от своих «сотоварищей по олигархическому цеху» уже хотя бы тем, что он возник на некоторых отступлениях от заданных правил игры с названием «путинский капитализм».
Так в чем же противоречивость исследуемого нами феномена?
С одной стороны, и это очевидно, Ходорковский - олигарх, причем, непосредственно российского происхождения и потому отражающий его специфику во всей полноте. Это означает, что он, относясь к данному клану, несет на себе печать всех экономических преступлений (в них всегда присутствует и нравственная составляющая, ведь - позволю себе историческую параллель - в первую очередь с ее позиции, а не экономической выносился политический вердикт, в том числе и либералами, сталинской коллективизации), которые совершили олигархи в России, наживаясь на процессах:
• либерализации (т.е. супер-инфляции), где 90% граждан должны были (подчеркну: именно должны в силу природы и логики этих «реформ») потерять свои сбережения и обесцененные доходы;
• приватизации (т.е. скупки по дешевке или присвоения задаром богатства, созданного трудом многих поколений россиян);
• финансовой стабилизации (т.е. многолетней спекулятивной аферы, проделанной финансистами и государственными чиновниками с народом при помощи ваучеров, ГКО и т.п.)
• институциональной нестабильности и господства неформальных институтов (т.е. криминального и бюрократического произвола в условиях жизни «по понятиям») и т.п.
Вы можете возразить: все так поступали! С этим спорить трудно: практически все олигархи и более мелкие их сородичи-бизнесмены поступали именно так. Да, в постсоветской России перед человеком, обладающим некоторыми способностями, на первый взгляд, был только один выбор: либо жить с волками по волчьим законам, либо смириться с ролью тех, кого они поедают. Этот выбор, на самом деле стоит перед каждым поколением: он постоянно присутствовал и в советский период.
Но на самом деле всегда открыт и третий путь, связанный с творчеством альтернативы, но для этого надо плыть против течения. Одним словом, надо быть нон-конформистом, причем тем сильнее и талантливее, чем острее и драматичнее общественные противоречия. Так практика альтернативных социальных движений в нашей стране уже в период «реформ» выявила немало выдающихся личностей, которые не захотели быть ни волком, ни бедным агнцем, которого могут съесть большие деньги, или престиж высокого статуса.
Но Ходорковский - человек не из их числа. Он выбрал путь олигарха. А каждый олигарх в России, как ни говори, преступен и аморален, причем настолько, насколько он, во-первых, (намеренно повторю) наживался на беспредельных спекуляциях периода гиперинфляции и приватизации общенародного достояния, коррупции и уголовного произвола, а, во-вторых, «нажитые» таким путем деньги использовал для личного обогащения, а не социальных и культурных инвестиций. Впрочем, с точки зрения марксизма, любой капитал аморален, ибо базируется на присвоении неоплаченного наемного труда.
Как олигарх, Ходорковский был посажен в тюрьму за уголовные преступления, которые совершал в России в той или иной мере едва ли не каждый, делавший капитал.
Здесь вопрос не в том, почему посадили Ходорковского, а почему посадили только Ходорковского.
Отчасти ответ очевиден: «царь» решил показать «боярам», что у него достаточно власти, чтобы приструнить любого из них. И в этом смысле можно было примерно наказать любого олигарха. Но посадили именно Ходорковского. Почему? Ответ на этот вопрос требует анализа иной ипостаси феномена «Ходорковский».
Другой же стороной этого феномена является некая особость той деятельности, которую позволил себе именно этот олигарх. На первый взгляд, Ходорковский отличался лишь в мелочах: чуть больше, чем обычно, занимался благотворительной деятельностью, несколько активнее, чем другие, выступал в прессе (кстати, преимущественно «серьезной»), несколько нестандартно упирал на социально-ориентированный курс реформ. Все это по отдельности - мелочи для такого дела. Но за ними скрывался и скрывается другой (нежели востребованный нынешней властью) тип капитала и, следовательно, иная политическая линия.
Ходорковский оказался воплощением не только противоположности, но и единства олигарха и социально-ответственного (хоть в какой-то степени) бизнесмена. Он явил собой осознание того, что для стратегически-ориентированного капитала необходима социально-стабильная и активно развивающаяся социальная и геополитическая база, что в свою очередь требует решить проблемы бедности; умерить аппетиты капитала, заставив его делиться; обеспечить демократию, гарантирующую заинтересованность общества в стабильном функционировании социальных институтов и т.п.
Такой подход сегодня не только объективно возможен, но и стратегически необходим для крупного российского капитала, ориентированного на развитие с Россией и в России. Сие для нынешней власти сугубо опасно.
Вот почему деятельность Ходорковского была расценена властью (и справедливо) не просто как умысел нового политического дебютанта создать свою партийку. Нет. По мнению власти, Ходорковский стал (сознательно или нет - второй вопрос) в сознании общества (на самом деле, ее очень ограниченной части, куда едва ли вошло большинство россиян, живущих едва сводя концы с концами: для них тема Ходорковского просто не актуальна), представителем и символом социально-ответственного и стратегически ориентированного капитала России.
Это, по мнению власти, уже само по себе явилось опасным прецедентом. И это одна из основных причин того, что Ходорковский был не просто арестован, но репрессирован, став в нынешней ситуации политическим заключенным, что кстати вовсе не отменяет его прежде нажитого качества - олигарха, участие которого в ограблении общества объективно роднит его с этой же самой властью. Доказательством же того, что Ходорковского репрессировали, стало то, что арестован и осужден был только он один, а не десятки олигархов и многие тысячи других нарушавших закон «бизнесменов».
Позволю себе небольшое пояснение. Нынешняя российская власть, может быть, и думает о стратегии, процветании России,но для этого она выбрала курс, сочетающий либерально-рыночную экономику (новый Трудовой кодекс, стремление к монетизации льгот, приватизации и коммерциализации ЖКХ и образования - тому примеры) и все более авторитарную, ориентированную на укрепление «вертикали власти» политику. Для ХХI-го века этот курс - стратегически тупиковый и опасный.
На взгляд автора альтернативой такому пути может быть (в качестве программы-минимум) только социально-ответственный бизнес, работающий в диалоге с действительно социальным и потому демократическим государством над реализацией долгосрочных программ модернизации страны. И такая альтернатива на протяжении всех 15-ти лет российских «реформ» предлагалась многими общественными силами, но как только у этого курса появлялись серьезные сторонники, с ними тут же решительно расправлялись. Наиболее жестко это было проделано в октябре 1993 г.
Сейчас власть решила, что деньги Ходорковского, помноженные на действительную востребованность общества в социально-ответственном курсе, могут стать реальной угрозой нынешней «команде» чиновников и олигархов, вот почему она и решила вовремя предотвратить эту угрозу.
Однако в результате этого власть создала «нового великомученика». Но все святые потому и обрели статус святых, что не просто страдали, а страдали во имя идей и идеалов. Во имя чего терпит муки наш «святой Михаил»? И можно ли вообще так ставить вопрос?
Может быть, точнее будет сказать, кому выгодно мученичество «святого олигарха»?
* * *
Это довольно странная, но вполне объяснимая инверсия. По логике объективного положения дел имя Ходорковского, казалось, должны были бы поднять как флаг представители социально-ответственного и стратегически мыслящего российского бизнеса (чьи интересы он объективно выражает), а также те общественные организации, которые борются за социальный курс (реальные профсоюзы и т.п.). Но, во-первых, такого бизнеса в России почти нет, а такие общественные организации, пусть даже малочисленные, но активные, никакому олигарху доверять не будут и правильно сделают.
Так кому же оказался нужен Ходорковский?
Во-первых, он оказался нужен Западу. Для этого есть несколько причин, которые были уже многократно прокомментированы и потому я их только назову.
Главная: возможность ослабить Россию в геополитическом соревновании за счет выдвижения фигуры, которая, с одной стороны, была бы сильной альтернативой Путину, а, с другой - не опасной (как им кажется) для Запада. Разыгрывая эту карту, можно оказывать давление на президента, получая в результате немалые выгоды.
Кроме того, часть западных бизнесменов искренне испугалась за сохранность своих первых инвестиций в Россию. Испуг, впрочем, напрасен: в России всегда гарантии прав собственности были и будут производны от политической лояльности, и дело Ходорковского здесь ничего не добавило и не убавило. Наконец, искренняя забота некоторых западных деятелей о соблюдении прав человека, в частности в России, была использована в данном случае как очень удобное прикрытие для решения первых двух проблем.
Можно ли на этом основании считать сего олигарха «врагом народа» новой эпохи и записным анти-патриотом?
Я бы на этот вопрос ответила отрицательно. И дело не в моем отношении к Западу: в любом случае, я считаю его «элиту» ответственной за самые глубокие противоречия, глобальные проблемы человечества и те преступления, которые были ею совершены только за последние два десятилетия, хотя уже давно пора всем миром писать Черную книгу капитализма. Причина в другом: нельзя отождествлять интересы России и интересы путинской «команды».
Да, поддержка со стороны истеблишмента Запада для меня лично была бы знаком в первую очередь даже не столько антироссийских, сколько антигуманных намерений, хотя я считаю, что вне солидарности с демократическими социальными движениями и организациями любых стран мира России трудно будет в полной мере осознать и решить свои собственные проблемы. Отечественная история показывает, что наша страна только тогда обретала имя, когда она решала свои проблемы как мировые, а проблемы мира как свои.
Но в случае с Ходорковским ситуация иная: его поддерживают социал-либералы и некоторые наивно-искренние демократы Запада с вполне понятной целью - создать в России власть, союзную для них. Парадокс реальной геополитики состоит в том, что эта власть (если она когда-либо вообще появится) будет ничуть не более прозападной, чем нынешний курс Путина, который адекватен стандартам ультра-либерального «Вашингтонского консенсуса».
«Модель» Ходорковского столь же прозападна и столь же «патриотична», сколь и «модель» Путина. Разница между ними лежит в другой, нежели геополитика плоскости: в плоскости большей или меньшей социализации и демократизации курса российского государства. Так мы подходим ко второму типу общественных сил, для которых Ходорковский оказался более чем востребован.
Во-вторых, Ходорковский оказался нужен политическим партиям и лидерам, декларирующим социал-либеральный путь для России, но главным образом для того, чтобы убедить в реальности перспектив их деклараций, хотя бы на примере практики отдельно взятого олигарха, а вовсе не для того, чтобы следовать ему. Политическая практика российских «демократов» 90-х подтвердила это в полной мере. И к тому же не надо забывать, что этическая аргументация предлагаемых ими программ – это их неизменная «ахиллесова пята». Это очевидно и комментировать здесь нечего. Посему пойдем дальше.
В-третьих, и это наиболее интересно: Ходорковский оказался востребован как символ-мученик постсоветской интеллигенцией. Этот сюжет требует пояснения, ибо он важен: с диссидентства интеллигенции в России начинались многие общественные изменения и политического, и экономического плана; будучи сама по себе слаба и безвольна, эта говоряще-пищущая «прослойка» способна иногда выразить дремлющие в недрах социума силы.
* * *
Так что же привлекло постсоветских интеллигентов в Ходорковском? Может быть, только факт его мученичества? Тогда поставим вопрос по-другому: а был бы интересен Ходорковский этой же самой интеллигенции, если бы он также страдал, но только, например, как председатель оппозиционного профсоюза? А таких пострадавших героев в пореформенной России было и немало. Но кто из интеллигенции их знает и, тем более, выступает в их защиту?
Ходорковский - это некое аlter еgo современной российской интеллигенции.
На мой взгляд, предпосылкой особого отношения к Ходорковскому со стороны интеллигенции стали в первую очередь его деньги. Очень Большие Деньги. Интеллигенция в большинстве своем деньги делать не умеет. Процесс их делания для нее чужд, но вовсе не в силу этической брезгливости к этому делу, а уже хотя бы в силу того, что это требует особого напряжения, причем сегодня еще и с риском для жизни. Но в то же время Очень Большие Деньги современная интеллигенция (не вся, конечно) не уважать (подспудно, бессознательно) не может. Кстати, таково же ее отношение и к Очень Сильной Власти: она ее боится, не любит, но заискивает.
Но это уважение Очень Больших Денег, переходящее местами в искреннее чувство, вызвано, на мой взгляд, главным образом тем, что образ Ходорковского соответствует в определенной степени идеалу российской интеллигенции, которая, будучи сформированной все-таки советской культурой, уже давно затосковала по герою, но именно своему герою.
Героя – с четкой общественной позицией, знающего и активно действующего, защищающего ценой жизни общественные, а не свои частные интересы - такой тип личности она не примет и более того, он вызовет у нее скрытое раздражение, причем чем более подспудное, тем более сильное. И это понятно: такой герой будет живым укором каждому из них, утверждая ценой своей жизни иной принцип: можно не только болтать за «рюмкой чая» и пописывать статейки, но и действовать, стремясь изменять эту жизнь к лучшему. Но этого-то наш интеллигент боится больше всего: он алчет самооправдания своей бездеятельности как единственно возможного, но при этом истинно нравственного и высокодуховного образа жизни.
А Ходорковский, по их мнению, будучи таким же интеллигентом, как и они, т.е. на общественном поприще в целом так ничего особенного и не сделал (делание денег здесь в расчет не берется). Он лишь чуть-чуть возвысил свой голос в защиту некоторых социал-демократических ценностей и за это (а так же, по гамбургскому счету, за прежние грехи) по ее убеждению, поплатился, в общем–то, безвинно, если на это смотреть с точки зрения нынешних этических норм, а они, как известно, за последние годы сильно криминализировались.
Ну, как тут не пожалеть такого умеренного, социального, демократического, при этом очень богатого (и не очень криминального?), причем стилистически близкого, да к тому же безвинно (повторю - с точки зрения большинства интеллигенции) пострадавшего!
Более того, пожалеть его вдвойне приятно, уже хотя бы, потому, что он - олига-а-а-рх (!) - сидит в тюрьме, а я, хоть и не столь богат, все же на свободе и уже хотя бы поэтому, живу лучше (NB!) миллиардера!
Именно как таковой Ходорковский и реализовал потаенную мечту постсоветской интеллигенции: соединить во внешне непротиворечивом симбиозе высокую нравственность безвинной жертвы (а жертвенность в ее глазах - главный критерий нравственности) и Очень Большие Деньги олигарха. А мечта эта неслучайна: любой мещанин-интеллигент (так и не возвысившийся до подлинно гражданской, а значит - социально-ответственной позиции-действия), исповедующий частный принцип как всеобщий, не верит ни в себя, ни в общество, и потому он ищет опору в той силе, которая господствует на данный момент. При этом наш интеллигент-мещанин нисколько не стыдится того дурного запаха, который от них идет (в России это даже не запах - вонь). А тут нашелся тот, кто показал, что эта мечта может даже сбыться: чего же лучше...
И еще: искренняя поддержка Ходорковского от таких интеллигентов не требует никаких действий, ничем им не грозит, но при этом создает ощущение собственной причастности к общественной драматургии и подлинно демократической оппозиции.
Итак, власть, придавая аресту Ходорковского вид законного наказания за экономические преступления, на самом деле решала другую проблему, которая была связана с тем, чтобы подавить любые самостоятельные интенции в социальной, а значит и в экономической политике. Поэтому дело Ходорковского - это, по сути, политическое дело. А интеллигенция, якобы защищая Ходорковского как политического диссидента, на самом деле пытается сказать свое «фи» власти, а с другой - примирить идею Больших денег с неким нравственным императивом, который у нее, по своему собственному убеждению, не только есть, но и составляет основу ее исключительного положения в обществе.
Сам же феномен Ходорковского - это не только законнорожденное «дитя» олигархического капитала «Юкоса», но и одновременно его предпосылка. Поэтому, согласно Достоевскому, став старушкой-процентщицей не стоит удивляться занесенному над тобой топорику Раскольникова.
* * *
Лично для автора этих строк феномен Ходорковского более интересен, чем его собственная персона. Вполне возможно, что драматургия последующей борьбы за свободу и заключения сделают (сделали?) из Ходорковского действительного борца за социальные интересы россиян и демократию. Не знаю - жизнь покажет.
В любом случае я глубоко убеждена (и как исследователь, и как гражданин), что олигархический капитал по своему генезису и сущности глубоко антисоциален и аморален, а по большому счету - преступен. И потому связывать с ним перспективы развития страны - это, мягко говоря, очередная мифологема. Мифический шлейф растущей популярности Ходорковского – явление общественно-симптоматичное. А мифы в общественной жизни, тем более в политике – явление опасное и вредное. Но борьба с ними не должна сводиться лишь к охаиванию героев этих мифов - они тут виноваты меньше всего. Проблема заключается в другом: понять действительное содержание процессов, приобретающих мифологические формы, а также то, что реально стоит за ними. В связи с этим актуализируется и проблема демифологизации общественного сознания.
Мне лично представляются гораздо более значимыми и важными для общественного внимания другие формы оппозиции, другие субъекты борьбы за социальные права граждан нашей страны (и не только России) – те, которые не узаконивают порочную природу олигархического капитализма, а своей деятельностью «вымешивают» реальные альтернативы его уже исторически замшелой сути. И это не просто слова, за этим стоят уже реальные, хотя и малоизвестные широкой общественности факты новейшей российской истории. Более того, этому посвящено уже немало научных исследований, книг и статей (2).
Кто эти новые субъекты, альтернативные двухглавому (чиновнику и олигарху) хозяину современной России?
Может быть, спивающиеся рабочие оставшихся в живых после приватизации предприятий? А таких, погибающих живьем, и тянущих за собой детей, матерей и жен в трагическую бездну – тьма и тьма по стране. И это тоже страшная цена за успехи становления олигархического капитализма в России.
Но были и еще есть другие рабочие, которые в коллективном единении и на основе самоорганизации сумели хотя бы на время защитить свои предприятия от разорения. В них трудно найти символические черты героического образа пролетариата – могильщика буржуазии, на их лицах вы скорее найдете следы усталости и изможденности. А вот выражение глаз у них действительно другое, нежели на лицах «святых» олигархов.
Заводские инженеры и «простые рабочие», молодые парнишки и сорокалетние, обремененные семьей и детьми женщины, жители столиц и маленьких райцентров – все они совершали то, что можно с полным правом назвать подвигом. Они просто и буднично шли на огромный риск, пытаясь защитить интересы свои и своих товарищей, обманутых и ограбленных большими и малыми буржуа, государством и ходорковскими.
Они добивались сохранения производства, своевременной выплаты зарплаты (в случае ее задержки до 5-ти и более месяцев), участия работников в управлении. И более того, именно они пытались выстраивать механизм буржуазной демократии на своих предприятиях, регулируя отношения между собственником, администрацией предприятия и трудовым коллективом, как это было, например, на Кузнецком металлургическом заводе.
Т.е. они делали намного раньше и продуктивнее то, о чем лишь слегка начали задумываться ходорковские. Они рисковали не меньше олигархов. Их незаконно увольняли с работы, оставляя без средств существования («Дальзавод» - г. Владивосток); запугивали (Щучанский мукомольный комбинат, Ленинградский металлический завод, Анжеро-Судженск); избивали и арестовывали (Ясногорский машиностроительный завод); в них даже стреляли (Выборгский целлюлозно-бумажный комбинат). Причем, заметьте, их репрессировали не за неуплаченные налоги, а за защиту работоспособности российских предприятий, т.е. за стремление защитить не свои деньги, а подлинно общественные интересы.
Подняли ли свои голоса СМИ России, любители прав человека Запада и наша интеллигенция - любительница великомученичества – в защиту всех этих людей? В защиту тех, кого по полному праву можно назвать настоящими гражданами нашей страны? Нет, наоборот, они их испугались: газетные статьи и кинодокументы – тому доказательство.
Другими альтернативными субъектами социальной политики заявили себя почти год назад пенсионеры и молодежь, вышедшие на демонстрации, протестуя против монетизации льгот. И их тоже арестовывали и избивали. Защищали их виднейшие адвокаты и западные СМИ?
К этому отряду ратующих за общественные интересы, можно отнести и всех тех, кто выступает и борется за социально-ориентированное развитие, защиту природы, общедоступное образование, мирное решение геополитических проблем, а также участников профсоюзных и экологических, миротворческих и альтерглобалистских организаций и движений по всему миру: от США до Индии, от ЕС до Бразилии.
И, наверное, все эти люди (а их сотни и сотни тысяч в современном мире) заслуживают общественного внимания не меньше, чем отдельно взятый российский олигарх, пострадавший на ниве социальной благотворительности. При всех противоречиях и ошибках этих общественных движениях, они по духу своему – подлинно нравственны. От них не идет дурного запаха денег. И если у человечества будут перспективы, то они буду связаны именно с этими людьми, а не с олигархами и чиновниками.
Когда-то жизнь выбрала Ходорковского в олигархи, теперь выбирать должен олигарх: либо выбивать прощение у власти, либо оставаться «великомучеником», либо найти себя в творчестве более справедливого и гуманного мира, как ни банально это звучит. Тем более, что время для размышлений у него есть. А за интеллигенцию беспокоиться не надо - она найдет себе другого, если не олигарха, то великомученика.
1. Автор выражает благодарность А.В.Бузгалину за консультации по социально-экономическим аспектам проблемы.
2. См.: например: Булавка Л. Нонконформизм. Социокультурный портрет протестного движения в России. М.: УРСС, 2003; Бузгалин А.В. (ред.) Альтерглобализм. Теория и практика «антиглобалистского» движения. М.: УРСС, 2003 (см. так же статьи А.Бузгалина об альтерглобализме в журнале «Политический класс», 2005, № 7, 8).
|
|
