С декабря 2005 года центральные и региональные СМИ обсуждают тему бедственного положения жителей косы Чушка, некогда райского уголка южной природы. «Экологическая и социальная катастрофы» - так охарактеризовало ситуацию общественное экологическое движение на Северном Кавказе.
Катастрофу спровоцировал инвестор - порт Кавказ, начавший здесь в девяностых годах открытую перевалку серы и минеральных удобрений, что превратило поселок Чушка в промышленную зону, а его жителей в заложников. Уверения властей, что практически все чушкинцы переселены в специально построенные для них дома в другом поселке, не соответствуют истине.
Я побывал в поселке вместе с делегацией туапсинско-го комитета Чистый город и своими глазами увидел, что есть блага, сулимые населению инвесторами. Порт Кавказ, как и полагается стратегическому объекту, сегодня закрытая территория. Проникнуть сюда постороннему почти невозможно: путь преграждает шлагбаум, охраняемый военизированной охраной. Уточним: второй шлагбаум и вторая, следовательно, охрана: первый кордон в районе паромной переправы на Украину.
Вокзал переживает первую стадию упадка: на перроне пусто, в зале ожидания с десяток желающих попасть в Керчь. Удобства за углом по 10 руб. с головы. Рядом единственный на весть терминал продавец знаменитой азовской рыбки. Цена – 130 за хвост. Почему так дорого? Потому, поясняют нам, что рыбы-то в море нет. Азов посолонел, отравлен серой и сульфатом аммония. Если когда и поймают рыбаки этот самый «хвост», сначала должны убедиться, съедобен ли.
— Вы видели кефаль весом в 10-11 кг? А чтобы мясо у свежей рыбы на куски разваливалось? Тогда не удивляйтесь цене, — просвещает нас продавец продовольственного раритета. — А до того, как порт построили какая рыба была, а торговля!.. Поездов, пассажиров, отдыхающих было – не пересчитать…
…Назвавшись родственниками реально существующих жителей Чушки и получив обратно свои документы от придирчивого охранника «границы» движемся дальше. Справа Азов, сле-ва — Черное море. Коса узкая, в некоторых местах до сотни метров. За окнами машины – ко-ричневый «марсианский» пейзаж. Корявые обожженные деревья без малейшего признака почек, выгоревшая трава, заболоченная разбитая дорога. Со стороны Черного моря высятся баки нефтебазы «СВЛ-Кавказ» (ООО «СТЛ-Трейдинг». Со стороны Азовского — тянутся подъездные пути и забор: территория ОАО «Порт-Кавказ». На земле ярко-желтые и розова-тые пятна — сера и удобрения. Дома к центральной улице повернуты задом: двери и окна с этой стороны заколочены.
— А как иначе? — поясняет нам жительница поселка Светлана Лазаревна Бражниченко, — Когда ветер со стороны химиков дует, дышать нечем. Вы на меня посмотрите: ожоги на ли-це, руках, на всем теле. И у всех наших такое… Врачи в Темрюке ставят диагноз «чесотка». Представляете? — у всех чушкинцев чесотка. Выживают нас эти…инвесторы-оккупанты. Но как бросить дом, построенный своими руками, уйти с родной земли? Жить здесь нельзя, а идти некуда…
На вопрос о переселенческих домах, построенных руководством терминала минудобрений, Светлана Лазаревна отвечает:
— Зеленские Виктор и Евгений — сами-то здесь не живут, аллергия у них, хозяева этого порта и его директора, нас за людей не считают, так и говорят: «какие вы люди?». Нас даже никто не спрашивал, когда порт открывали. Потом уже сказали, что будут грузить лес и зерно. Через некоторое время смотрим, они серу и какой-то белый порошок грузят. Что, как? Ничего не говорят… Нефтебаза хоть какую-то информацию дает. Знаем, что надумали расширяться, сносить наши дома, предлагают деньги, сначала по 100 тысяч рублей, потом по 300. Да разве дом столько стоит? У кого не было жилья, согласились на комнаты в общежитии в Темрюке, а нам-то как, хозяевам? Да и дают комнаты и деньги только тем, кто под снос попадает. Нам не дадут: мы в стороне. Как будто мы не одним воздухом дышим, не по одной земле ходим. А море-то?.. Эта ж дрянь и в Анапу, и в Керчь плывет!
— Да мы уже и сами не знаем, кто здесь хозяин, — говорит Петр Олегович Гридин, — я вот из-за этих захватчиков работу потерял, теперь к семье только на выходные приезжаю, работаю в другом месте. Раньше все мы хорошо жили: работали в рыбколхозе, на вокзале, на переправе, принимали отдыхающих. Деньги были: на выходные каждый раз отправлялись в Керчь. Все спектакли в театрах смотрели, в ресторанах гуляли. Нас там уже ждали: рыбаки едут. Рыбы было столько, что мы перерабатывать не успевали — фермы брали на корм ско-ту, на удобрения. Тогда мы у себя дома хозяевами были, а теперь…
— Колхоз продали за смешную цену — 25 миллионов рублей, нас собрали в клубе, представили нефтяников. Они обещали всем райскую жизнь: работу каждому с хорошей зарплатой, поселок привести в порядок. Построились: ничего не делают, дорога — и то вся разбита. Никого из местных на работу не берут. Разве что двоих приняли водовозами… Зарплату задерживают на 3 и больше месяцев. Загубили косу Чушку, — подхватывает Светлана Лазаревна. — Выдавливают нас отсюда, вытравливают…
…На территорию за забором нас не пустили: человек за окном конторы, названный преста-релым стражем режимной территории «начальником» махнул рукой: «мол, гони!». Но про-цесс перевалки можно наблюдать прямо с главной улицы: из вагонов серу перегружают ков-шом на площадку под открытым небом, бульдозер утюжит курганы химикатов, затем их ссыпают на баржи, которые следуют из Азовского моря в Черное, к стоящим на рейде балкерам, где опорожняют в трюмы. Таким образом, каждая партия экологически опасного сырья переваливается минимум 4 раза. И все — открытым способом.
Оба моря и вся территория косы регулярно получают дозу ядов. На требования общественности и экологических организаций немедленно принять меры безопасности, практически никто не реагирует. В 2004 году, правда, генеральный директор порта, он же владелец части голосующих акций, Виктор Зеленский был отстранен от должности, порт оштрафован на 1000$ «за складирование на территории прибрежной зоны минеральных удобрений и других химических веществ».
Сегодня предприятием руководит сын бывшего директора, ставшего советником Совета директоров порта Кавказ. Горы удобрений и серы никуда не исчезли, никакого хранилища, спецтерминала не построено. То есть, воз и ныне там.
— Если бы мы знали, что нам готовят, — говорит Ольга Николаевна Моторина, с вилами бы вышли, с лопатами, на рельсы бы легли. Я концлагерь прошла, ребенком попала туда, столько повидала за свою жизнь! Но чтобы живых людей вот так выживали, ради этих…инвесторов, такого и подумать не могла! Сулила нефтебаза золотые горы, на работу всех взять, а кого взяли? — никого! Возят рабочих вахтовым методом, а внуки мои работать ездят в Темрюк. За взятку можно только сюда устроиться. Да откуда ж деньги?.. А на химии работники и не задерживаются долго: болеют. Да и зарплату задерживают… Рыбы в море не стало, в огородах все сгорело, пусто. Раньше ко мне отдыхающие приезжали из Ленинграда, а в прошлом году приехали, посмотрели на все это, и бегом обратно… Писали мы во все инстанции, приезжают, обещают принять меры, переселить нас. Но с одной стороны: почему нас не спросили, хотим ли мы жить на своей земле, а во-вторых, за те копейки, которые нефтяники предлагают, даже полдома не купишь.
Закон гласит: «…размещение промышленных объектов возможно лишь после одобрения проекта местными жителями…».
Но, как видите, в данном случае доводы инвестора оказа-лись весомей буквы закона.
Туапсе-Чушка-Туапсе
|
|
