Похоже, вопрос о переименовании Ульяновска в Симбирск уже решён. Об этом говорит в частности возросший уровень чиновника «Единой России», поднимающего этот вопрос. Если раньше об этом говорил мэр города, то теперь уровень возрос до губернатора.
Очевидно, что события семнадцатого века были определяющими для дальнейшей судьбы России. Однако желание вытеснить события двадцатого века - веком семнадцатым выглядят очень неуклюже. Достаточно полистать энциклопедии, чтобы убедиться, что семнадцатый век – время образования Симбирска, был не менее кровавым, чем век двадцатый.
Прочтя договор между «Семибоярщиной» и гетманом С.Желтовским о признании польского королевича Владислава русским царём, 17 августа 1610 г. «По благословению и по совету святейшего Ермогена, патриарха Московского и всея Руссии, и митрополитов, и архиепископов, и епископов, и архимандритов, и игуменов, и всего, освященного собора и по приговору бояр и дворян и дьяков думных, и стольников, и торговых людей, и стрельцов, и казаков, и пушкарей, и всех чинов служилых людей великого Московского государства мы бояре князь Федор Иванович Мстиславский, да князь Василий Васильевич Голицын, да Федор Иванович Шереметев, да окольничий князь Данило Иванович Мезетской, да думные дьяки Василий Телепнев, да Томило Луговской, съезжалися великого государя Жигимонта короля Польского и великого князя Лкговского с Станиславом Желтковским с Жолкви, с воеводою, гетманом короны польской и говорили о обираньи государевом на Владимирское и Московское и на все великие государства Российского царствия и приговорили на том: <...> что послати бита челом к великому государю к Жигимонту королю Польскому и великому князю Литовскому, и к сыну его к королевичу ко Владиславу Жигимонтовичу, чтоб великий государь Жигимонт король пожаловал, дал на Владимирское и Московское и на все великие государства Российского царства сына своего Владислава королевича; о чем святейший Ермоген патриарх Московский и всея Руссии, и весь освященный собор Бога молят, и Владислава королевича на Российское государство хотят с радостию. <...> А мы все бояре и дворяне, и дьяки думные, и приказные люди, и торговые люди, и стрельцы, и казаки, и всех чинов служилые люди Московского государства великому государю королевичу Владиславу Жигимонговичу и детям его целовали святой животворящий крест Господень на том, что нам ему вовеки служити, как прежним прирожденным государям. <...> А на которой мере государю королевичу Владиславу Жигимонтовичу бытина Российском государстве, и о том мы бояре <...> дали гетману письмо по статьям, и на те статьи дал нам боярам гетман запись и утвердил своею рукою и печатью, и на той записи целовали крест гетман и все полковники за великого государя Жигимонта короля; <...> а мы бояре дали гетману сее запись <...> о тех же статьях: королевичу Владиславу Жигимонтовичу, колико придет в царствующий град Москву, венчать на государство царским венцом по прежнему чину. А будучи королевичу Владиславу Жигимонтовичу на Российском государстве, церкви Божий по всем городам и селам чтити, и от разоренья оберегати и святым Божиим иконам и чудотворным мощам поклонятася и почитати; костелов и иных вер молебных храмов в Московском государстве нигде не ставите; а что говорил гетман, чтоб в Москве хотя б один костел быти мог для людей польских и литовских, которые при государе королевиче мешкати будут, о том государю королевичу с патриархов и со всем духовным чином и с боярами и со всеми думными людьми говорити; а христианские наши православные веры греческого закона ничем не рушати и не бесчестити и иных никаких вер не вводити, чтоб наша святая православная вера греческого закона имела свою целость и красоту по-прежнему. А что дано церквам Божиим и в монастыри вотчин или угодий, не отьимати. Боярам и дворянам, и приказным всяким людям у всяких государственных дел быти по-прежнему; а польским и литовским людям на Москве ни у каких дел и по городам в воеводах и в приказных людях не быти. Прежних обычаев и чинов не переменяти и московских княжеских и боярских родов приезжими иноземцы не понижати. А жалованье денежное и вотчины, кто что имел, тому быти по-прежнему. Суду быта по прежнему обычаю и по судебнику Российского государства, а будет похотят в чем пополнити для укрепления судов, и государю на то поволити с думою бояр и всей земли. А кто винен будет, того по вине его казнити, осудивши наперед с бояры и с думными людьми; а жены, дети, братья, которые того дела не делали, тех не казнити и вотчин у них не отъимати; а не сыскав вины и не осудивши судом всеми бояры, никого не казнити. Доходы государские с городов, с волостей, также с кабаков и с тамог велети государю сбирати по-прежнему; не поговоря с бояры, ни в чем не прибавливати. А которые города от войны запустели, и в те городы и уезды послати государю описати и дозирати, много ль чего убыло, и доходы велети имати по описи и по дозору; а на запустошенные вотчины и поместья дата льготы, поговоря с бояры. Купцам торговати повольно по-прежнему. А про вора, что называется царевичем Дмитрием Ивановичем, гетману промышляти с нами, бояры, как бы того вора изымата или убита; а как вор изымай или убит будет, и гетману со всем королевским войском от Москвы отойти. А только вор Москве похочет какое воровство или насильство чинити, и гетману против того вора стояти и биться с ним. И во всем королевичу Владиславу Жигимонтовичу делати по нашему прошенью, и по договору послов с великим государем Жигимонтом королем, и по сей утверженной записи. А о крещеньи, чтоб государю королевичу Владиславу Жигимонтовичу пожаловати крестатися в нашу православную христианскую веру и быти в нашей в православной христианской греческой вере; и о иных недоговорных статьях и о всяких делах как бы меж государьми и их государствы о всем договор и докончание учинилось. А для утверждения, к сей записи мы бояре печати свои прилож или, а дьяки руки свои приписали. <...>», понимаешь, что события начала семнадцатого века не сводятся к изгнанию поляков из Москвы.
Впрочем, как и церковный раскол – наиболее чёрное время для русского православия выглядит как закономерный процесс зачистки неугодного духовенства. Создание «Кружка ревнителей благочестия» по-видимому, и стало инструментом такой зачистки.
Церковный раскол – «инквизиция по-русски». Если католики сжигали на кострах, то в России горели целые избы. Интересно отметить, что Нижегородчина была родиной главных участников как кружка патриарха Никона, так и его непримиримого врага протопопа Аввакума.
Позвать варягов на царство - стандартный ход русского боярства. Согласно энциклопедии в 12-13 веках в русских источниках слово «варяжский» означало также «католический». Возможно, варяги и в семнадцатом веке смогли бы удержаться у власти, если бы не история Нижнего Новгорода.
Как известно под Нижним Новгородом Иван IV Грозный собирал свое войско перед походом на Казань. В Смутное время (1611-1612) нижегородское купечество под предводительством земского старосты Козьмы Минина сформировало и вооружило народное ополчение под командованием князя Д. М. Пожарского, освободившее Москву от поляков. Похоже, Иван IV Грозный достал московских бояр и с того света.
Удивительно, но после кровавых событий начала семнадцатого века Третья засечная черта с крепостью–тюрьмой Симбирск, строится не на западном, а на восточном направлении. Получается, что московские власти боялись совсем не поляков. Около двадцати лет основатель Симбирска Богдан Хитрово возводил крепость, готовясь к битве с неизвестным противником.
Война со своим собственным народом всегда выглядит некрасиво. Можно, конечно, назвать Степана Разина бандитом, террористом, однако не всё так просто. Явно не случайно песня на стихи симбирского поэта «Из - за острова на стрежень…» стала народной. Сложно не заметить общие черты между Спартаком и Степаном Разиным. Однако если первому посвящено огромное число произведений, то о втором предпочитают отмалчиваться. Даже при открытии памятника Богдану Хитрово в прошлом году в Ульяновске рядом с Ленинским мемориалом, предпочли не вспоминать о его противнике.
Нужно прожить в Ульяновске не один десяток лет, чтобы хоть раз услышать легенду о проклятии Степана Разина. Согласно легенде, потерпев поражение в Симбирске, Степан Разин предсказал, что через двести лет в этом городе родится мальчик, который положит конец российскому царизму.
Нужно отдать должное московским властям, выбор места для крепости оказался удачным. Сыграл свою роль Симбирск и во время войны с Емельяном Пугачёвым. А.С.Пушкин, посещая Симбирск, не только знакомился с новыми родственниками, но и собирал материал о пугачёвском восстании.
Конечно, в советском Ульяновске, вспоминать о Степане Разине также было не принято, образ В.И.Ульянова затмевал все другие. Но нужно ли переименовывать город, чтобы подсветить малоизвестные факты истории? Не потревожим ли мы при этом дух предков? Может достаточно для этого отметить памятным знаком место последней битвы Степана Разина...
|
|
