Меня зовут Владимир Григорьевич Малеванец. Мне восемьдесят один год. Моя мать – русская, а отец – украинец, донецкий шахтер, коммунист, один из двадцатипятитысячников, посланных в деревню создавать колхозы. В первые дни войны он ушел на фронт политруком и погиб без вести. До двадцати шести лет я жил на Украине, а потом переехал в Россию, в город Рыбинск, где и живу до сих пор. В детстве я пережил немецкую оккупацию. Хочу рассказать о том, как в нашем селе Канела, Черкасской области, при немцах были расстреляны все евреи.
Евреев в нашем селе было много. Мы в то время жили дружно, не делились по национальностям. Моя бабушка очень дружила с одной пожилой еврейкой по имени Голда. А я каждый день играл с внуками Голды. Когда к нашему селу стали подходить немцы, все евреи, кто был помоложе, бежали. Остались старики и дети – всего восемьдесят семь человек.
О том, как произошел расстрел, я узнал от своего приятеля, парнишки двенадцати лет. Он стал очевидцем этого страшного события. Вот что он мне рассказал.
- Бригадир дал моему отцу наряд выйти на общественный двор.
(Так немцы переименовали колхоз. На этом «общественном дворе» с раннего утра до темной ночи день-деньской работала и моя мать – чтобы у наших «арийцев» на столе всегда было молоко и мясо, а эшелоны с нашим хлебом шли в Германию и кормили «расу господ»).
«Бригадир дал моему отцу наряд выйти на общественный двор и запрячь пару быков. Но отец приболел и послал меня. Людей там собралось много. Все на подводах. Управляющий сказал, что мы повезём всех наших евреев в Острожаны. Ко мне сели баба Сара, баба Голда и их внуки. Ехали ближней дорогой – через пруд. Но только выехали из села, нас остановили немцы. Евреям приказали взять вещи и идти по дороге – там, сказали, стоят другие подводы. А нам велели ехать назад. Евреи очень испугались, старуха Сара плакала и кричала: «Что с нами будет?!!»
Их расстреляли у скотомогильника за селом. Убитых и раненных сбросили в глубокий котлован. Стон стоял несколько дней, но сельчан туда не подпускали.
(Я до сих пор не знаю, сами ли фашисты совершали это черное дело, или они это сделали руками своих холуев – бандеровской нечисти, недобитого кулачья, затаившего злобу на Советскую власть и с радостью побежавшего на службу к фашистам).
Я на всю жизнь запомнил это ужасное преступление. Я знаю, что такое фашизм и что такое бандеровцы, и ненавижу их всей душой. Теперь на моей родной Украине поют славу бандеровскому зверью и даже восхваляют фашистов. А памятная стела у села, на которой были высечены имена всех погибших сельчан – она теперь разрушена. Об этом позоре мне даже думать больно. Там было и имя моего отца, коммуниста, старшего лейтенанта Григория Малеванца. Он погиб за советский строй. Но советский строй был уничтожен врагами социализма, и имя моего отца стало запретным.
А в России ставят памятники царям и белогвардейским генералам-палачам, ругаются над подвигом наших прадедов-революционеров, которые не жалели свои жизни за светлое будущее всего человечества.
В дни моей молодости и зрелости я не ценил марксизм, считал его излишним, пустой тратой времени. Но капитализм заставил меня многое понять. Я стал марксистом. Я твердо стою на том, что только пролетарская революция покончит с издевательством над нашими народами и восстановит историческую справедливость.
Я старик, больной человек, и я не могу полноценно бороться за революцию. Хочу обратиться к молодым марксистам – идите в жизнь, идите к живому рабочему классу! Вы сидите в интернете – а рабочий класс варится в собственном соку. Рабочий класс хочет услышать живое слово, увидеть живые лица. Оторвитесь от компьютера, идите к рабочим!
И еще – не верьте тем, кто обещает вам социализм без борьбы, как КПРФ. Капиталисты не отдадут без боя свою сладкую жизнь. Надо это понимать, и быть готовым ко всему.
|
|
