Колхоз-миллионер «Серп и молот», процветавший в нижегородском райцентре Сергач в советское время, в середине «тучных нулевых» продал все свое имущество новому собственнику. Спустя пятилетку бизнесмен разорился, и теперь жилье вместе с живущими в нем людьми снова пойдет с молотка, рассказывает «Собеседник». Колхоза давно уже нет, но есть около 50 одноэтажных построек, в которых живут бывшие колхозники. Это полученные колхозниками от Советской власти бесплатно каменные дома, в которых есть газовое отопление. Туалет во дворе, вода - в колонке. В конце 1980-х, в ходе горбачевских реформ, с гибелью плановой экономики колхоз-миллионер стал загибаться. В 1995-м году, когда вышел указ Бориса Ельцина о реорганизации колхозов, «Серп и молот» был преобразован в товарищество, в котором колхозники стали пайщиками. Это товарищество протянуло всего десять лет.
Когда начался процесс окончательной ликвидации экс-миллионера (коллективного), встал вопрос о жилых домах, которые колхоз выделил работникам. В результате некоторым разрешили квартиры приватизировать бесплатно, но с большинства экс-колхозников бывшая председатель «Серпа и молота», а ныне как бы барыня Валентина Водопьянова потребовала деньги: 25 тысяч рублей за однокомнатную квартиру, 50 - за двухкомнатную.
«Откуда у нас такие деньги?! - недоумевает бывшая телятница Надежда Белова, проработавшая в «Серпе и молоте» 12 лет. - Я тогда на почте за копейки работала, некоторые вообще без дела сидели. У меня и сейчас пенсия 5500, хватает только на еду. На что жилье выкупать?»
Нашлись, однако, те, кто квартиры у Водопьяновой выкупил. Остальные уперлись: мол, жилье наше, мы за него своим трудом уже заплатили. Но в 2006-м году она продала жилье несогласных, всего около 20 квартир, вместе с остальным имуществом колхоза новому собственнику. Им стал Раис Валемеев, владелец другого сергачского сельхозпредприятия, известного по популярной в девяностых марке пива, «Красный Восток». С жилыми домами предприниматель получил и прописанные в них живые души.
После продажи всего колхозного имущества «Красному Востоку» бывшие работники снова попытались получить жилье в собственность. Рассылали письма, ходили по инстанциям. В милиции им сказали, что нарушений нет: на улицу бизнесмен никого не выгнал. В прокуратуре тоже не увидели в ситуации ничего противозаконного, а мировой суд иски колхозников завернул.
Между тем в прошлом году имущество Валемеева было арестовано за долги, и сейчас ОАО «Красный Восток» проходит процедуру банкротства. В ближайшее время все будет выставлено на торги, в том числе и те жилые дома. По факту получается - вместе с людьми. Как поведет себя новый собственник, неизвестно, но вряд ли он захочет заниматься благотворительностью. Дома хоть и плохонькие, но в центре города - на самой дорогой местной земле. Между тем и среди этих жильцов есть такие, кто выплатил Валемееву деньги за свои квартиры, но документов так и не получил.
Напомним, в прошлом году новости о похожей скандальной истории пришли с Урала. Там бизнесмен купил обанкротившийся совхоз в селе Наровчатка - тоже вместе с жителями, предложив им либо выкупить свои дома втридорога, либо идти на все четыре стороны. Дело
дошло до суда, однако он вынес решение не в пользу жителей, сообщала «Комсомольская правда».
С закрытием колхозов и приватизацией колхозного имущества, проблемы возникли повсеместно. Лишившись коллективных средств производства, крестьяне автоматически понизили свой уровень жизни и далее уже не имели прежних прав выбора работы и места жительства по формуле из легендарного кинофильма «Чапаев». Аналогичную «Серпу и молоту» картину, но уже у Тульской области можно увидеть в селе Никольском. В селе один работодатель — Николай Курков, бывший председатель совхоза «Ленинский комсомол», а теперь владелец двух ферм, рощи и молокозавода.
Родители учеников Никольской школы либо работают на Куркова, либо перебрались в Щёкино, в Тулу, оставив детей бабушкам. Детский сад закрыли ещё в 90-е, и дети, если их не воспитывают бабушки, превращаются в деревенских маугли. В первом классе два ученика, но учительница справляется с трудом. «В начале учебного года они бегали по классу во время урока и кричали», — рассказывает она.
Частный садик в деревне открывать невыгодно: жители Никольского не могут при своих заработках платить за ребенка больше тысячи в месяц. Зато «Золотую деревенскую молодежь», многочисленных внуков Куркова, личный шофёр возит в райцентр в более комфортабельную школу.
Вырождение села после ельцинского указа о расформировании колхозов легко наблюдать не только по купле-продаже земли и жилья вместе с «туземцами», но и по «школьному вопросу»
Делавшая свои графические зарисовки в конце мая текущего года там Виктория Ломаско рассказывает:
- В никольской школе 23 ученика и 10 учителей. В самом большом классе — четыре ученика, в самом маленьком — один. Несколько учеников добираются из соседних деревень, где нет школ. Летом они приезжают на велосипедах. Зимой идут пешком. Когда заметает, а администрация не успела прочистить дорогу, сидят дома. В соседней деревне Кузьмино долго держалась школа с пятью учениками — учителей было больше, чем детей. «Если нет школы, деревня обречена», — говорят никольские учителя. Если нет прежних прав коллективного принятия решений, - на основе долей во все той же колхозной собственности, - экс-колхозники моментально превращаются в крепостных, мужчины быстро спиваются от сознания своей роковой ошибки, ведь и они в перестройку и в девяностых подхватили лозунг «общее – значит ничье». В лучшем случае новые крепостные, если им удастся уехать из бывших колхозов-миллионеров, пополнят армии гастарбайтеров в ближайших столицах – Нижнем Новгороде, Туле, Москве, Петербурге…
«Для сравнения, - продолжает художница Виктория Ломаско, - в соседней Крапивенской сельской школе в каждом классе не меньше 20 учеников. А всего в школе — 226. Есть классы, в которых половина учеников — это дети мигрантов. В Крапивну активно переселяются, скупая дома, семьи из Дагестана. Мигранты из Средней Азии селятся в общежитии на самом краю Крапивны, они работают в садах и хранилищах. В классе два ученика-узбека, таджик, лезгин и азербайджанка. Дети нормально общаются между собой. «Они мне все местные. У нас дружба народов», — улыбается учительница. Но есть и трудности. Не все дети мигрантов сносно говорят по-русски. Не всех из них отдают в школу вовремя. Например, мальчик-таджик был выше остальных учеников на три головы. Оказалось, его привели в первый класс в десять лет.
9 мая ученики Никольской школы под руководством учительницы музыки и физкультуры провели праздничный концерт. Пришли гости: два подвыпивших по случаю праздника ветерана, две выпускницы школы, три бабушки и старенькая бывшая учительница, проплакавшая весь концерт. Старшеклассников трогают события Великой Отечественной войны. Многим из них бабушки и дедушки успели рассказать свои детские воспоминания о том, как фашисты проходили через Никольское. Но другие события российской истории остаются для ребят сухим, скучным текстом из учебника. Первоклашки не знают, как называется столица нашей Родины. «Ну и что?», — морщится учительница, считающая Москву большой помойкой. Действительно, ну и что? Столичных жителей тоже не интересуют жизнь и смерть затерянных деревень, наподобие Никольского.»
|
|
