18 марта, в субботу, я впервые со момента трагических событий осени прошлого года оказался в Нальчике, куда просто не мог не заехать по пути, следуя из Цхинвала в аэропорт Минеральные Воды. Такое желание посетить столицу КБР было вызвано тем, что за день до этого, в пятницу, президент Путин своим распоряжением наконец-таки внял просьбам главы республики Арсена Канокова, сняв с должности министра МВД Кабардино-Балкарии Хачима Шогенова.
А уже в субботу новый министр внутренних дел Юрий Томчак был представлен личному составу республиканского МВД. При этом, что любопытно, Томчак оказался третьим, кому за неполные сутки было сделано предложение заполнить образовавшуюся кадровую вакансию. Первых двух – сотрудников МВД из Пятигорска и Краснодара, - переезд в Нальчик совершенно не соблазнил.
Это не удивительно, учитывая напряженную ситуацию в республике. Долгое время ей руководил тяжело больной Валерий Коков. В последние годы его правления министр внутренних дел Шогенов получил очень большую власть, подмяв под себя и обложив данью практически весь местный бизнес. Но в начале осени Коков был отправлен в отставку и вскоре умер. На его место Путин назначил депутата Государственной Думы, крупного московского предпринимателя адыгского (кабардинского) происхождения Арсена Канокова.
У Канокова с Шогеновым с давних пор сложились неприязненные отношения. Поэтому, первое, что сделал новый президент, - поставил перед Москвой вопрос о замене главы МВД. Но опоздал. На этот счет приезжавшим в республику журналистам местные жители говорили: «Пришел новый президент Каноков, который всегда враждовал с министром внутренних дел Шогеновым. До снятия Шогенова оставалась неделя. И в эту неделю случается восстание в Нальчике, которое Шагенов жестко подавил. Думаете, это все случайно?».
Каков же был механизм этого сознательно спровоцированного милицией народного восстания? Здесь необходимо иметь в виду следующее обстоятельство. В КБР вот уже несколько лет существует Кабардино-Балкарский джамаат. Этот джамаат до недавнего времени отличался умеренностью, аполитичностью, участия в Джихаде против России большинство его членов не принимало.
С другой стороны, члены джамаата существовали как бы отдельно от властей республики и духовного управления во главе с муфтием Шихачевым, которого они обвиняли в присвоении добровольных пожертвований, собранных в КБР и среди адыгов Турции на строительство мечети. В то же время среди мусульман нашлись авторитетные люди с хорошим, в отличие от муфтия и его окружения, религиозным образованием, полученным за рубежом, весьма скромные в быту, чуждые жажды обогащения и коррупции.
Увеличение численности независимых от власти и от официального духовного управления мусульман вызвало репрессии, которые организовали Шогенов и Шихачев. Верующих объявили «ваххабитами», начали регулярно забирать их в милицию, избивать там, изгонять из мечетей, сами мечети разрушать. Некоторым мусульманам сотрудники МВД жгли бороды, выбивали кресты на головах, беременных женщин били в милиции сапогами в живот.
Иными словами, своими действиями Шогенов загонял приверженцев Ислама в угол, провоцировал их на выступление, толкал в объятия Шамиля Басаева и Абдул-Халима Садулаева. При этом для федерального центра он позиционировал себя в качестве единственного и незаменимого «борца с ваххабизмом». То есть, с одной стороны, сам формировал радикальные настроения вплоть до прямого провоцирования восстания, а, с другой, - всячески подчеркивал собственную безальтернативность для Кремля.
В этом плане Шогенов стал своего рода политическим близнецом другого главы МВД – Узбекистана – Закира Алматова, который аналогичным Нальчику образом показал себя в Андижане, за что в декабре был уволен с должности президентом Каримовым. Таким образом, Путин, избавившись от Шогенова, фактически последовал примеру своего узбекского коллеги. Но сделал это лишь через пять месяцев после спровоцированного восстания, что, конечно же, недопустимо долго.
Со своей стороны, и Арсен Каноков, подставленный местным МВД, также совершил непростительную ошибку, не отдав тела убитых их родственникам. Тем самым он еще сильнее расколол общество, еще больше усилил противостояние между милицией и гражданами, которое неизвестно еще к чему приведет.
|
|
