Всего-то полторы недели прошло, а уже заметна разница на улицах. Я и выждал это время специально, потому что – мало ли что, вдруг симптомы обнаружатся… Но нет, поэтому и излагаю теперь спокойно, как пробирался в самый центр, в самый (внутрироссийский) очаг пандемии, так сказать.
Когда заговорили о введении в Москве чуть ли не комендантского часа, в уме буквально задвоилось: для страны и для города это, конечно, необходимо. И, более того, на неделю раньше бы сделали, не получили бы столько случаев заражения. Но вот поправочка: мне самому нужно проникнуть туда с довольно большого расстояния. Яркий случай расхождения общественной необходимости и личной.
Билет я взял на 31-е, так как по внутренней информации (лит-личности, имеющие ходы в правительство Москвы) пронеслась весть, что с понедельника, 30 марта могут ограничить только выезд из Москвы – а это первые сигналы и ограничений на въезд. Хорош я буду, думалось, прилетев, но наткнувшись на кордон. Билеты уже были со скидками, так как на самоизоляции упал и внутренний аэротраффик. Впрочем, скидка – это как раз цена маршрута такси до аэропорта, а там иного варианта просто нет, в пять утра…
Проснулся за пятнадцать минут до будильника (за полчаса до такси – что значит нервная мобилизация), успел выпить чаю и минимально позавтракать: на ближайшие пять часов надо зарядиться, в самолёте – ни крошки, ни глотка. Минимум контактов. Это я себе твердил с самого начала, буквально считая каждое касание, запасшись двадцатью спиртовыми минисалфетками (для уколов). Шофёр был без маски и надевания таковой, соответственно, от меня не требовал, что немного расслабило – я планировал надеть её, свою чудом тут купленную одноразовую маску, одну из двух, как можно позже, ведь её срок годности как раз 4 часа, время полёта.
Доехали за полчаса до едва открывшегося аэропорта, с максимальной скоростью, вот тут уже были «прозвонщики» в масках. Зазвенел нагрудный карман куртки: металлическая упаковка спиртовых салфеток в таком количестве дала себя знать. Всё верно рассчитал: приезжаешь первым, и в очереди не стоишь, минимум «близости» там, где можно её избежать. Билет выдают быстро, багаж не хотел сдавать (чтоб ещё меньше контактов) – но вес обязал, как кладь не пройдёт, а устраивать тут перекладки тоже не стоит, может, как раз увеличить вероятность «залёта» пылинки нежелательной.
Далее самый стрёмный этап – разувание, верхней одежды снимание. Тут уже в маске. Неплохая мне досталась, приятно пахнет природою, какая-то из сибирских стратегических запасов: фильтр из древесного угля, в войлок превращённого. Разуваться, пропускать свои зимние ботинки армейского типа через проверку, завязывать снова шнурки – это, конечно, требует дальнейшего тщательного вытирания каждого пальца теми самыми салфетками.
Ах, думал сперва, зря расстался со всем содержимым чемодана – почитать-то нечего! Но вот не поверите – даже ни разу не захотелось. Не та обстановочка. Народу гораздо меньше, чем обычно – но всё-таки летают. Передо мной получавшая билет и сдававшая багаж дама летит через Москву… в Сочи! Самое время… Впрочем, это лучше чем оставаться в Москве, само собой.
В этот раз самолёт дали без задержки – из-за сокращения рейсов (что есть лишь следствие падения трафика) самолёт подали местный, а не только что приземлившийся, как было всегда до сих пор, лет так пять, что летаю в Томск. В самолёте конечно все в масках: здороваются кивком, правильно. И вылетели точно! Перед взлётом, усевшись у своего окна 21-го ряда, я с некоторым сомнением взглянул на наледь, имеющуюся на закрылках после ночёвки самолёта явно под открытым небом, но сам себя успокоил – её поток сметёт на взлёте. Назло мне, рядом, но всё же через кресло, плюхнулся бухавший пиво в аэропорту кабан буржуазной внешности, вдобавок говоривший по мобильному (хотя это запрещено уже на стадии рулёжки) вплоть до самого взлёта не неизвестном мне кавказском наречии. Кто как может стресс снимает – этот пивом и отсутствием маски…
Загруженный лишь наполовину, наш самолёт налегке резко пошёл ввысь и на вираж. Это вам не минобороновский Ту-154, из Сочи в Сирию направлявшийся с чудовищным перевесом в 2016-м…
Далее началось испытание – спать нельзя. Надо следить за каждым чихом. Капюшон толстовки для защиты волос надет, маска тоже. Временно освобождённые от перчаток руки – спрятаны в рукава. Ещё в аэропорту я заметил юнца, упаковавшегося ещё надёжнее: купальные очки, маска и резиновые толстые, возможно даже хирургические синие перчатки. Представляете – четыре часа преть в таких перчатищах? Но чего не выдержишь ради самосохранения. И через некоторое время после взлёта мужлан позади меня начал ритмично покашливать – да, капюшон оказался тоже оправдан. Сосед его (тоже как в моём ряду через кресло распределённый – молодцы «упаковщицы» в аэропорту) тоже стал покашливать. Всё это не более чем кашель курильщика, но всё же – нервозности добавляет.
Не только бухавший бутылочное (а разливное запрещено), но что-то нервно жравший в аэропорту кабан потом как убежал в сторону туалета, так и не вернулся. Хоть это обрадовало. Потом прояснилось, почему. Понятно, что бизнесс-класс в этот раз пустовал как класс – но как кабан умудрился уговорить сокращённый штат бортпроводниц предоставить ему это место без доплат? Он осел там, у переднего туалета - факт… А мой «конвой» позади продолжал угрожающе перекашливаться. Но хоть порадовала-отвлекла безалаберностью девушка впереди, бывшая изначально в маске: сбегав в туалет и обнаружив, что соседей не будет, она изящно сгрупировав кожано одетые чресла, разлеглась на трёх креслах уже без маски, поспать с комфортом. И не была осажена стюардом (да-да, в виду оптимизации было только три орт-проводника, включая неэстетичного морщинисто-спитого дядьку лет пятидесяти пяти – впрочем, кому тут и теперь дело до эстетики…).
Еды, молодцы, не предлагали – но сказали, что желающие могут бесконтактными картами оплатить-купить кое-что а ля сухой паёк, если уж очень надо.
Так мы и летели в небесно-облачном молоке непрерывного утра… Еда как некая отвлекающая, медианная «разметка» полёта – отвлекала всегда до сих пор. Теперь же – увы. Впрочем, если бы можно было бегом своих ног ускорять турбинные обороты, я бы это делал. Мысленно я исполнял все приходящие на память быстрые гитарные партии, подходящие ритмике, а точнее аэродинамике этого почти аврального рейса.
Садились как-то нервозно: чистое небо ближе к Москве сменилось густыми, видимо, набитыми снегом облаками. Эйрбас иногда как бы сквозь лёд проваливался по своей обыкновенной «лесенке» снижения, но ближе к посадочной полосе устаканился – процесс стрёмного снижения так заворожил мой «конвой», что они кашельную перекличку прекратили. Но вот кабан, наоборот, вернулся – так велел пилот по рации, все садятся строго согласно купленным билетам, для центровки это необходимо (значит, у них всегда есть схема рассадки). Кабан не только плюхнулся на своё, но и пересел на место поближе ко мне, дабы поснимать работу закрылков «для дэвушки», трансляцию он вести собрался, идиот... Дыша изрядным перегаром, точно турбина справа авиакеросином, он меня быстро взбесил:
- Ты мне на колени ещё сядь! – заорал я сквозь маску.
- Уай, ну дэвушке снимаю…
- Перегаром дышать перестань! – я и не думал, что через маску так громко можно высказываться.
- Извыни, - подумав, ответил кабан, и вернулся на своё кресло.
Далее по продуманному мной минимально-контактному алгоритму шло изъятие верхней одежды раньше прочих, и пробег от «конвоя» поскорее, но не раньше, чем рассосутся первые ряды после подачи трапа. Чувак в синих резиновых перчатках, напоминающий мегадетовский «Тотем» (только цепей из ушных раковин не хватает) – выскочил скорее всех остальных. Я достал куртку сверху, и только тут заметил, что был в шарфе (вот же – нервишки) все четыре часа. Но как-то жарко не было…
В виду всё того же снижения траффика – нас выгрузили не в автобусы (поручни!), как всегда, а сразу подогнали к трапу коридорного типа. Это хорошо, это минимизирует прикосновения, хоть я вновь в перчатках.
Здесь, однако, и могут встречать кордоны с бесконтактными градусниками… Но ничего похожего!
Пустота, безлюдность. И только впереди идущий, как-то странно прихрамывая, словно охотившиеся на него не добили дичь – всё тот же кабан вдруг разразился каскадом кашля, как будто у него открылись каверны на последней стадии туберкулёза. Что это было и было ли всерьёз – не понял ни я, ни идущие передо мной. Однако о «социальной дистанции» никто не забывал ни на секунду. От кабана все шли теперь на расстоянии метров десяти, не менее.
Вот же сюрприз, подумал я. А ведь эта харя с бобриком нависала десять минут назад очень близко от меня… Впрочем, некогда анализировать – надо забирать чемодан и двигаться дальше. Кабана я обогнал на почтительном расстоянии. И уже встал на выдаче багажа, чуть ли не первым.
Домодедово, кстати, в этом плане – идеальный аэропорт. Я об этом думал ещё до полёта. Его можно пройти вообще ничего не касаясь, кроме ручки своего чемодана. Дамы за стойками печальными голосами предлагали билеты на Аэроэкспресс, но дураков нет – пролетарской электричкой, вот как я поеду, отбывает почти тогда же, а разница в прибытии в полчаса лишь. Зато и болезнь прибывающих именно самолётами, самолётами её и завезших – остаётся в Аэроэкспрессе…
Картой тут можно заплатить за билет тоже бесконтактно – байпасс, это плюс сейчас.
Впрочем, напряжённость повсюду. Родное разгильдяйство её отнюдь не успокаивает: ну вот что это? Стоят трое, ждут пролетарскую электричку, все без масок. Болтают…
Сажусь в вагон, кроме меня - никого. Тщательно вытираю сперва перчатки спиртсалфеткой, потом их снимаю и пальцы вытираю так же. Оптимистический, весёлый водочный дух. Какое тут чтение – тут по радио электричка всё расскажет. И про симптомы коронавируса, и про «повышенную готовность» (к чему? к войне?), и про социальную дистанцию да мытьё рук…
Какой-то надзиратель в чёрном посидел, хамовато погремел какими-то ключами в нашем вагоне (и вышел в Бирюлёво, что-то записав в блокнот и сообщив по рации), где максимум ехало человек пятнадцать за всё время пути, все на расстоянии метра три друг от друга. Да, тут же рано – 8 утра…
За окнами повалил снег, делающий маски на немногих их носителях бессмысленными – мгновенно намокающими… До Павелецкой, где как раз контроль с градусником-тепловизором мог встретиться, я не стал доезжать, соскочил на «Тульской». Да, товарищи, память о ЗИЛе тут искоренили окончательно – даже станцию переименовали. Выход с неё без турникетов, тоже лафа. Какой-то иностранец, может, даже итальянец – спросил, где метро. Указал ему – и сам пошёл туда же. На мост, под мост, и – «погуляем по трамвайным рельсам». Не снимая маски и стараясь уворачиваться от снегопада…
Вот и вход в метро – ближе чем помнится. Из метро выходит стайка полицаев, ни один на мой счёт не беспокоится. И только контролёр чемоданов просит на досмотр.
Да с удовольствием! Именно тут, а не на вокзале, где таких чемоданов из Домодедово проваляют сотни за эти часы. Здесь же я явно первый клиент. Всё верно рассчитал. Азиатский по виду служащий, тоже без маски, желает мне счастливого пути (это у них в инструкции) – но путь мой скоро как раз завершится. В вагоне людей в масках меньшинство, зато все экраны велят оставаться дома и не подвергать своих пожилых опасности.
Вылезаю из Новослободской – полицаи кого-то проверяли на самой станции, паспорта, наверное. Когда эскалатор поднимает наверх – там на уровне входных турникетов имеется плохо замаскированная видеокамера с оператором (или он её только настраивал в тот момент), вот где считываются наши лица – а точнее лица пожилых нарушителей карантина, чтобы им потом не платить 4 собянинских тыщи.
Иду дворами пустыми, детская площадка, одна из наших любимых – замотана полосато и бумажка наклеена «до 6 апреля»… Никого во дворах, ни души.
Зато в попутной аптеке – ба! Все продавщицы (на Краснопролетарской они все поголовно красавицы) без масок. Прям и зло берёт и тревожно за них, оптимисток поневоле, а точнее - по недосмотру государства, не имеющего этих простейших средств защиты для социально важных работниц. Ну, и в продаже нет масок, конечно.
В магазинах продуктовых зато маски на лицах есть. Равно как и нервозность.
Да вот же – Садовое Кольцо, крутится-вертится. Правда, машин поменьше, а прохожих ещё поменьше. У третьего подъезда нашего дома (где жил Утёсов) – жёлтая реанимация… И по самому кольцу – всё сигналы аналогичные разносятся. В родном «Мяснове» мне рады – но все в масках, какая тут может быть радость без мимики.
С тяжеленным пакетом продуктов и чемоданом, ни разу ни одним полицаем, волотнёром или медработником не остановленный на пути от аэропорта (я так и чуму привезти мог бы – привет «силовикам» столицы), захожу в родной, сильно карболкой пахнущий подъезд. Белёсая смесь санобработки аж на всех кнопках видна – это тоже хорошо, наверное. И что окна открыли на лестнице хорошо - ветрила гуляет, бациллы разгоняет. Снимаю перед дверью аккуратно перчатки, протираюсь спиртсалфетками, маску, куртку и ботинки оставляю тут же – здравствуй, желанная тюрьма! Проскочил под железный занавес. Теперь – как тот царь, под едва не кипятковый душ, и можно месяц не вылезать.
Или сколько они там велят – полгода?
|
|
