Грядущие парламентские и президентские выборы поставили перед российскими левыми весьма сложную проблему. С одной стороны, эти «выборы» являются «выборами без выбора» еще в большей степени, чем все предыдущие.
Действующее законодательство о партиях, предвыборных блоках, «экстремизме», отмена минимального процента явки и т. д. превращают «народное волеизъявление» в пошлый и вульгарный спектакль.С другой — наши традиционные лозунги, такие как «голосовать против всех» и «бойкотировать фарс» не имеют больше практического смысла.
ЛЕВЫЕ В СОМНЕНЬЯХАжиотаж, созданный вокруг фигуры «преемника» Путина, темы его возможного выдвижения на третий срок, ожидание раскола в рядах правящей элиты и заграничных субсидий заставили наименее чистоплотных вождей сталинистских организаций податься в ряды «оранжевых революционеров». Полнейшая вздорность и смехотворность иллюзий о возможности «демонтировать путинский режим» по украинскому сценарию уже была показана нами в статье «Куда идет АКМ?". Возвращаться к этому мы не будем.
Однако есть и другая, казалось бы, более осмысленная позиция, разделяемая в том числе и некоторыми троцкистскими группами. Это позиция критической поддержки КПРФ как единственной на данный момент общенациональной партии, исповедующей относительно левые взгляды и являющейся (опять же, относительно) независимой от кремлевской администрации. Сторонники этой линии отлично понимают реакционность идеологии данной партии, с самого момента своего возникновения отказавшейся от марксизма в пользу неаппетитной мешанины из нацпатриотизма, шовинизма и реформизма. Видят они и гнилость руководства КПРФ, систематически вычищающего из своих рядов всех, кто так или иначе стремится обновить компартию, поколебав тем самым позиции номенклатуры. Чем же обосновывают «защитники КПРФ вопреки КПРФ» свою точку зрения?
Они утверждают, что, несмотря на бюрократический и соглашательский характер руководства компартии, эта организация является рабочей, поскольку а) она в меру своих возможностей все-таки препятствует проведению неолиберальной политики, б) имеет в своих рядах определенный процент пролетариев, в) является единственной левой структурой, способной мобилизовать массы под социальными лозунгами. Отсюда следует вывод, что агитация против КПРФ в период выборов объективно является агитацией за раскол внутри рабочего движения, а это противоречит марксистским принципам, сформулированным еще в Коммунистическом манифесте. Некоторые добавляют к этому еще и то, что в настоящий момент КПРФ как единственная, по сути, настоящая партия является последним бастионом парламентской демократии в России, а потому агитировать против нее — значит действовать по принципу «чем хуже, тем лучше».
Однако есть и другая, казалось бы, более осмысленная позиция, разделяемая в том числе и некоторыми троцкистскими группами. Это позиция критической поддержки КПРФ как единственной на данный момент общенациональной партии, исповедующей относительно левые взгляды и являющейся (опять же, относительно) независимой от кремлевской администрации. Сторонники этой линии отлично понимают реакционность идеологии данной партии, с самого момента своего возникновения отказавшейся от марксизма в пользу неаппетитной мешанины из нацпатриотизма, шовинизма и реформизма. Видят они и гнилость руководства КПРФ, систематически вычищающего из своих рядов всех, кто так или иначе стремится обновить компартию, поколебав тем самым позиции номенклатуры. Чем же обосновывают «защитники КПРФ вопреки КПРФ» свою точку зрения?
Они утверждают, что, несмотря на бюрократический и соглашательский характер руководства компартии, эта организация является рабочей, поскольку а) она в меру своих возможностей все-таки препятствует проведению неолиберальной политики, б) имеет в своих рядах определенный процент пролетариев, в) является единственной левой структурой, способной мобилизовать массы под социальными лозунгами. Отсюда следует вывод, что агитация против КПРФ в период выборов объективно является агитацией за раскол внутри рабочего движения, а это противоречит марксистским принципам, сформулированным еще в Коммунистическом манифесте. Некоторые добавляют к этому еще и то, что в настоящий момент КПРФ как единственная, по сути, настоящая партия является последним бастионом парламентской демократии в России, а потому агитировать против нее — значит действовать по принципу «чем хуже, тем лучше».
КРИТЕРИИ РАБОЧЕСТИ
По нашему мнению, все эти доводы были бы неоспоримы в том случае, если бы они исходили из верных посылок, а именно — если бы КПРФ действительно являлась «бюрократически деформированной рабочей партией». В этом случае имело бы смысл не только критически поддерживать ее на выборах, но всячески стремиться работать в ней. Но так ли это?
Собственно, критериев «рабочести» может быть только два. Во-первых, классовый состав партии, ее связь с широкими массами трудящихся. Во-вторых, программа и политика партии, отвечающие интересам пролетариата, его актуальным требованиям (которые на определенном этапе могут быть и реформистскими). Существенно важно то, что по отдельности ни один из этих критериев не позволяет считать ту или иную организацию рабочей партией. Марксистская группа с прекрасной пролетарской программой — еще не партия, т. к. ее связи с классом — лишь тонкие ниточки. Она не является признанным авангардом. Популистская партия, имеющая в своих рядах определенный, пусть даже и довольно значительный процент обманутых рабочих, также не может считаться пролетарской, поскольку рабочие, идущие за буржуазией, руководствуются ложным сознанием, действуют вопреки собственным интересам.
Главная сложность оценки КПРФ состоит в том, что упрощенные, штампованные характеристики, которыми привыкли оперировать некоторые марксисты, к ней совершенно не подходят. Очевидно, что эту партию нельзя назвать буржуазной или буржуазно-популистской, как например «Справедливую Россию». При сопоставлении программ и риторики «СпРос» и компартии, кажется, что это организации-двойники. Однако ясно, что сама потребность Кремля в создании послушной копии КПРФ свидетельствует о его недовольстве оригиналом. Как бы нибыло трусливо и беспринципно руководство КПРФ, оно несет ответственность перед массой своих рядовых сторонников, которые намного левее, чем партийные бюрократы. Политическое выживание бонз компартии зависит от поддержки низов, которые они должны постоянно поддерживать в состоянии митингового возбуждения. Как бы ни желали заправилы КПРФ, договориться и примириться с правящей элитой, сделать это в открытую они не могут и не смогут, по-видимому, никогда.
Но, признавая, что КПРФ связана с определенными слоями угнетенных, допуская, что она, пусть и в неполной мере, выражает и отстаивает их интересы, не должны ли мы признать ее рабочей партией? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно понять, кем являются те угнетенные, которые голосуют за Зюганова.
РЫБА, ГНИЮЩАЯ НЕ ТОЛЬКО С ГОЛОВЫ
Точные данные о социальном составе КПРФ нам недоступны. Однако общеизвестно, что подавляющее большинство ее сторонников — пенсионеры. Рабочие в компартии если и встречаются, то как незначительное вкрапление (причем, как правило, это опять же люди предпенсионного или пенсионного возраста).
Но что такое пенсионер, может ли он считаться полноценной заменой трудящегося? С одной стороны, пенсионер — это бывший рабочий, человек, всю свою жизнь отдавший производству, а на старости лет вынужденный прозябать, лишенный поддержки государства. С другой стороны, и это, по нашему мнению, решающий момент, социальные интересы пенсионера, его политический идеал, уже не связаны с изменением производственных отношений. Его мечта — это «сильное», социально ответственное государство, опекающее стариков, обеспечивающее их «советской» пенсией, доступным здравоохранением и разнообразными льготами. Да, пенсионеру нужен «социализм», но его понимание социализма всегда будет ущербным, односторонним, реакционно-утопическим. Отсюда и все «извращения», наличествующие в идеологии КПРФ. Они появились не просто так. Это извращения, свойственные старческому возрасту и маргинальному, деклассированному положению пенсионеров в нашем отечестве.
В какой-то степени КПРФ является современным аналогом народничества. С Лавровыми и Михайловскими КПРФ-ников роднит и идеализация докапиталистического прошлого (своего рода социал-консерватизм), и опора на наиболее отсталые, неадекватные современности, слои общества, и господство распределительных настроений. Аналогия эта не случайна. Масса сторонников КПРФ «генетически» связана с русским крестьянством, имеет сходную психологию, питавшую в свое время и «народный монархизм», и «народный сталинизм».
На доводы против версии о рабочей природе КПРФ часто возражают, что в ее программе провозглашается национализация. Это ли не показатель социалистичности и рабочести компартии? Однако человеку, хоть сколько-нибудь разбирающемуся в марксистской теории ясно, что частичное или даже полное огосударствление экономики отнюдь еще не является социалистической мерой. Социалистическая программа требует национализации промышленности рабочим государством. Гвоздем вопроса тут является не формальная смена собственника, не замена частного капиталиста чиновником-«коммунистом», а рабочее управление производством, производственная демократия. Между тем, в программе и риторике КПРФ об этом или даже о рабочем контроле на предприятиях нет и речи. Национализация рассматривается исключительно как возврат к старой «индустриальной общине» сталинского или, скорее, брежневского времени. Это вредная, глубоко реакционная утопия! Причем утопия эта существует исключительно для ублажения ретроградных настроений партийных низов, и никем кроме этих низов всерьез не воспринимается.
Но что такое пенсионер, может ли он считаться полноценной заменой трудящегося? С одной стороны, пенсионер — это бывший рабочий, человек, всю свою жизнь отдавший производству, а на старости лет вынужденный прозябать, лишенный поддержки государства. С другой стороны, и это, по нашему мнению, решающий момент, социальные интересы пенсионера, его политический идеал, уже не связаны с изменением производственных отношений. Его мечта — это «сильное», социально ответственное государство, опекающее стариков, обеспечивающее их «советской» пенсией, доступным здравоохранением и разнообразными льготами. Да, пенсионеру нужен «социализм», но его понимание социализма всегда будет ущербным, односторонним, реакционно-утопическим. Отсюда и все «извращения», наличествующие в идеологии КПРФ. Они появились не просто так. Это извращения, свойственные старческому возрасту и маргинальному, деклассированному положению пенсионеров в нашем отечестве.
В какой-то степени КПРФ является современным аналогом народничества. С Лавровыми и Михайловскими КПРФ-ников роднит и идеализация докапиталистического прошлого (своего рода социал-консерватизм), и опора на наиболее отсталые, неадекватные современности, слои общества, и господство распределительных настроений. Аналогия эта не случайна. Масса сторонников КПРФ «генетически» связана с русским крестьянством, имеет сходную психологию, питавшую в свое время и «народный монархизм», и «народный сталинизм».
На доводы против версии о рабочей природе КПРФ часто возражают, что в ее программе провозглашается национализация. Это ли не показатель социалистичности и рабочести компартии? Однако человеку, хоть сколько-нибудь разбирающемуся в марксистской теории ясно, что частичное или даже полное огосударствление экономики отнюдь еще не является социалистической мерой. Социалистическая программа требует национализации промышленности рабочим государством. Гвоздем вопроса тут является не формальная смена собственника, не замена частного капиталиста чиновником-«коммунистом», а рабочее управление производством, производственная демократия. Между тем, в программе и риторике КПРФ об этом или даже о рабочем контроле на предприятиях нет и речи. Национализация рассматривается исключительно как возврат к старой «индустриальной общине» сталинского или, скорее, брежневского времени. Это вредная, глубоко реакционная утопия! Причем утопия эта существует исключительно для ублажения ретроградных настроений партийных низов, и никем кроме этих низов всерьез не воспринимается.
ОПИУМ ДЛЯ НАРОДА
Национализм, антисемитизм и мещанское мракобесие, коими славится российская «компартия» вовсе не являются случайными отклонениями или «предрассудками рабочего класса». Напротив, это становой хребет, ось, вокруг которой все и вращается. Как Русская Православная Церковь одурманивает свою паству, создавая некий альтернативный мир, «Святую Русь» в душе каждого верующего, так и КПРФ является резервацией, последним прибежищем для людей с «советскими» головами. Рабочая партия должна объединять наиболее передовых, рвущихся в будущее представителей рабочего класса. КПРФ объединяет наиболее отсталых, бывших трудящихся, отчаянно цепляющихся за «светлое» прошлое. По сути, это даже не столько политическая партия, сколько специфическая маргинальная субкультура, представители которой критикуют буржуазное общество с квазирелигиозных фундаменталистских позиций. Все попытки осовременить, подновить, орабочить и омолодить КПРФ никогда не приведут ни к каким результатам. Диссиденты и «реформаторы» в рядах этой партии всегда будут клеймиться как «неотроцкисты» и безжалостно подавляться, потому что изгнать из КПРФ старческое безумие — все равно, что вынуть из нее душу.
ВЗЯТЬ ОТ КПРФ ВСЕ, ЧТО ЕЩЕ МОЖНО
Вышесказанное, конечно, не значит, что настоящие коммунисты должны снобистски чураться КПРФ. Нет. Будучи все-таки единственной крупной политической партией, провозглашающей (хотя бы и на словах) антибуржуазные лозунги, КПРФ еще способна вовлекать в свою орбиту вменяемых людей, не видящих иной альтернативы. В ряде регионов КПРФ сохранила известное влияние на здоровые массы, и может время от времени служить заменителем рабочей партии. Прямая конфронтация с КПРФ, агитация против нее в подобных случаях также неуместна, как и безусловная поддержка, организационное слияние и т. п. Марксисты не должны поддерживать КПРФ как целое, но там где сохранились несгнившие участки или существуют инородные вкрапления работать вместе можно и должно — на этих «участках» и с этими «вкраплениями».
Что же касается грядущей предвыборной кампании, то мы, марксисты, не должны связывать с ней никаких иллюзий или надежд. Выборы без выбора могут быть лишь фоном, на котором необходимость классовой самоорганизации и борьбы против капиталистического абсурда выступит ярче, чем обычно. Нужно разоблачать и высмеивать «правила игры», а не выискивать меньшее зло; призывать трудящихся оборвать нитки, за которые их дергают СМИ и политиканы всех мастей. В противном случае мы рискуем стать пятым колесом или скорее — колесиком — телеги, полным ходом мчащейся в пропасть.
г.Ярославль
|
|
