В «Независимой газете» Константин Ремчуков призвал обсудить последнее выступление заместителя главы Администрации Президента Владислава Суркова. Он посчитал, что таким образом кладет начало общественному анализу программных установок власти, предварительно отметив, что «у нас не принято обсуждать статьи В.Суркова». Напомним г-ну Ремчукову, что наше общество не исчерпывается ни кругом либерально-демократической интеллигенции, ни популярной, но далеко не единственной «Независимой газетой». Регулярный разбор основных идеологических положений, которые озвучивает В.Сурков, публикуется, например, в газетах «Завтра» и «Советская Россия». По важнейшим вопросам даже возникала прямая полемика с близкими идейными сторонниками В.Суркова. Более того, свою коллективную точку зрения по вопросу организации дискуссии выразили в открытом письме В.Суркову ученые РАН, аналитики и журналисты. Взглянув на подборку наиболее принципиальных выступлений, мы увидим, что этой полемике уже два года.
С этой оговоркой мы принимаем приглашение К.Ремчукова к дискуссии и с удовольствием отрефлексируем по поводу некоторых пассажей из лекции В.Суркова. Поскольку выступление В.Суркова было многослойным и концептуальным, мы надеемся продолжить это обсуждение, обратившись в дальнейшем и к другим важным моментам, отмеченным в лекции. Итак, по сути некоторых идеологических конструкций В.Суркова.
В своей лекции он отстаивает историософскую идею, согласно которой в России общественным процессом всегда управляли харизматические лидеры - князья и цари, вожди и генсеки. А теперь, вот, президенты. Авторитет и власть были сконцентрированы («централизованы») и воплощались в исторических личностях. Политической культуре в России всегда была свойственна «персонификация» политических институтов («личность вытесняет институт»). Напротив, общественные институты были развиты гораздо меньше и играли подчиненную роль. «Мне кажется, в нашей политической культуре личность и есть институт. Далеко не единственный, но важнейший»,- говорит В.Сурков. Потому и демократия в нынешней России особая, «суверенная». В ней главное - не институты, а личность, конкретный суверен, олицетворяющий волю народа как суверена абстрактного. Так уж, мол, исторически сложилось в России, тут ничего не поделаешь.
Эта мысль не нова, она родилась еще в годы перестройки - в качестве обвинения России. А.Н. Яковлев высказал ее даже на заседании Президиума РАН: "На мой взгляд, коренная причина того, что происходит в России, заключается в том, что она тысячу лет живет под властью людей, а не законов. Вот отсюда все идет, и в этом все коренится. Станем подчиняться закону, избавимся от мифологизации наших руководителей, власти и т.д., все пойдет, по-моему, более или менее нормально". Эту же мысль он не раз повторял в своих интервью и впоследствии.
У В.Суркова она звучит не как обвинение России, а как обоснование ее самобытной политической культуры. Но в любом случае с этим утверждением трудно согласиться. Никакое общество не может существовать без институтов - устойчивых и воспроизводимых из поколения в поколение систем отношений, норм и установлений, вошедших в культуру. Харизматическая личность не только не может заменить их, но и сама она является выражением и «порождением» этих институтов - в их конфликте со старыми институтами, которые уже не обеспечивают интересов сильной и энергичной части общества.
Уже на стадии первобытного рода действуют такие устойчивые институты как семья, возрастные и ролевые разделения, шаманство и советы старейшин, праздники и ритуалы. Все это не мог заменить патриарх или вождь, как бы ни был персонифицирован его авторитет. Человеческая общность - не стая и не стадо. Если же говорить о племенах или ранних государственных образованиях, то мы видим уже очень развитую систему общественных институтов, без которой коллективное существование общностей уже нельзя себе и представить - ни при тиране, ни при демократии, как в Афинах. Труды Аристотеля, собранные в «Политике» - это и есть описание общественных институтов.
Конечно, в Китае, России или США конкретные общественные институты сильно различаются. Но ведь речь не об этом, а о том, что якобы в России они были оттеснены «персоной». Это - историософская фантазия, которая служит конъюнктурным идеологическим интересам, в том числе столь разным, как у А.Яковлева и В.Суркова. Вспомним то, что лежит на поверхности. Тысячу лет существовал в России, переживая разные экономические и политические системы, институт сельской поземельной общины. Она оказывала влияние на все общественные процессы (например, в огромной мере предопределила ход русской революции). С ней не смог справиться, опираясь на госаппарат и финансовые ресурсы Империи, такой харизматический политик, как П.Столыпин («Петр IV»).
В начале ХХ века набрал силу новый общественный институт - земство. Он задал важный вектор общественной жизни на селе и в малых городах. Можно ли сказать, что этот институт был подавлен персонифицированным авторитетом монарха? Нет, между земством и монархией возник конфликт, причем нетривиальный - при сходстве интересов. Параллельно развивался в России институт кооперации, связанный с институтами и общины, и земства. И он был практически не завязан на персональные власть и авторитет. А ведь именно органы кооператоров в феврале 1917 г. приняли решение об учреждении советов и задали им свою отработанную за полвека организационную матрицу - не Ленин и не Троцкий ее создали.
Изменилось ли это положение в советское время? Нет, и не могло измениться. Община преобразовалась в трудовые коллективы уже в промышленности, трудовые коллективы создали фабзавкомы, которые в период революционного кризиса стали центрами жизнеустройства в рабочей среде и опорой советов. Никакая персона не смогла бы создать в масштабах страны рабочую милицию, остановившую вал преступности, если бы фабзавкомы не отрядили в нее каждого десятого рабочего.
С другой стороны, мириады советов и фабзавкомов не собрались бы в государство, если бы не была создана адекватная им политическая система с новыми общественными институтами советской государственности - «новым дворянством» в виде партии и соединившей все управленческие вертикали «номенклатурой» кадров. Эти институты эффективно прослужили целый исторический период, а затем исчерпали свой ресурс, но это были именно общественные институты, а не винтики персональной власти.
Многие советские институты оказались настолько устойчивыми, что двадцать лет реформы не смогли их разрушить, так что жизнеустройство России до сих пор опирается на институциональные матрицы, созданные (или доработанные) до 1990 г. При разумной доктрине реформ их следовало бы надстраивать и модернизировать, а не пытаться сломать.
Таким образом, даже при столь авторитарной персональной власти, как у Сталина, даже при культе его личности, основу политической системы и государственного управления составляли общественные институты. Именно они определяют отношение общества к власти, поднимая рейтинг правителя (как сегодня у В.Путина), или обрушивая его (как у М.Горбачева или у Б.Ельцина после 1996 г.). Идеологема В.Суркова, с нашей точки зрения, не подтверждается исторической реальностью, и конкретная политика на ней строиться не может. Она призвана лишь на краткий миг оправдать или замаскировать какой-то маневр власти, в правомерности которого невозможно убедить общество ни отсылкой к традиции, ни разумными доводами.
Ведь даже в 90-е годы, в условиях хаоса и смуты, Россия переживала свою болезнь благодаря наличию дееспособных общественных институтов, хотя и при их глубоком конфликте. Многие институты смутного времени были «странными» и даже антиобщественными (как, например, коррупция, рэкет или массовая организованная преступность), но это были именно институты. Через них шли потоки информации, денег, материальных ценностей. Игнорировать их реальная политика не могла.
Что же означает, в таком случае, данный тезис лекции В.Суркова? При внимательном анализе между строк читается, прежде всего, озабоченность проблемой сохранения стабильности при передаче власти в России в 2008 г. Видимо, главный вывод должен прийти в голову самому слушателю или читателю, ибо в тексте В.Суркова он дан намеками. Смысл его сводится к тому, что в грядущий момент смены президента судьба России будет решаться исключительно правильным выбором той или иной персоны, которая займет кресло президента. Если большинство положительно оценивает курс В.Путина, оно должно без сомнения последовать тому сигналу, который будет подан перед выборами им самим, и выбрать того человека, на которого он каким-то образом укажет. А спорить о векторе развития России, сравнивать программы разных партий и движений в России большого смысла не имеет. «Доктрины и программы, конечно, имеют значение. Но выражаются, прежде всего, через образ харизматической личности. И только потом с помощью букв и силлогизмов. На практике: самые массовые политические партии едва различимы за персонами их лидеров. Мы говорим "партия", подразумеваем "имярек"», - вот как сформулировал это В.Сурков. Итак, все решает персона - или коронованная по Откровению божьему, или получившая корону по наследству, или выбранная по мановению руки Б.Ельцина или В.Путина.
Давайте примем эту логику и разовьем мысль В.Суркова до ясного вывода. Если на общественные институты надежды нет, и государство их не только не развивает, но даже и подавляет, уповая на персонифицированную власть, то очевидно, что в условиях нынешнего раскола сохранить стабильность после смены В.Путина сможет только необычайно сильная и волевая личность. Чисто технический, то есть более слабый, преемник с этой задачей не справится и власть не удержит. В свое время В.Путин тоже был «техническим преемником» для «харизматика» Б.Ельцина, передавшего ему власть. В.Путин был, безусловно, подготовлен для работы с огромным объемом информации и, не обладая ельцинской «харизмой», сумел стать достаточно эффективным технократическим лидером. Но технократическому лидеру, пусть даже и с высоким рейтингом, передать личную власть «техническому» преемнику гораздо труднее. Балансируя на грани кризиса, при большом дефиците легитимности, при массовом недоверии к главным структурам государственной власти, пораженным коррупцией, при конфликте с влиятельными силами как внутри страны, так и в мировом сообществе ни один из реальных преемников В.Путина на посту президента не будет обладать заработанным ранее авторитетом, чтобы овладеть хаосом, который сегодня лишь слегка успокоен имиджем президента и нефтедолларами.
Как бы ни были разумны и конструктивны шаги этого преемника, ему просто не дадут времени, чтобы общество смогло убедиться в их плодотворности. Дестабилизация, вызванная передачей власти, сразу пойдет по нарастающей. Именно поэтому большинство могло бы поддержать сегодня продолжение мандата В.Путина на третий срок. Как же власть собирается гарантировать сохранение стабильности? Ведь дело серьезное, а никаких вразумительных объяснений общество не получает. Это само по себе вселяет тревогу. Возникает предчувствие, что если В.Путин действительно оставляет свой пост (при том, что демократические институты, по признанию самого В.Суркова, при отсутствии сильной персональной власти недееспособны), то единственным способом не сорваться в новый виток открытого хаоса остается установление авторитарного режима. Неважно, какими демократическими побрякушками он будет украшен, главное, чтобы он на время завоевания новой властной командой авторитета подавил те силы, которые грозят разорвать Россию на куски. Но что это значит?
Как показали последние два года, заинтересованные в дестабилизации силы делают ставку на два ударных организованных течения. Их и раскручивают, при соучастии части госаппарата. Первое - «оранжевый» альянс радикальных организаций как левого, так и право-либерального толка. Он уже вполне сложился, имеет свои сетевые структуры, лидеров (таких как Касьянов, Каспаров) и кадры, натренированные в уличных «маршах», хорошую информационную и финансовую поддержку, активную помощь Запада. Второе - этнический национализм, как русский, так и антирусский, который также заботливо выращивался последние десять лет (ОПГ, организованные по национальному признаку, скинхеды). Особая роль в последнее время уделяется русскому антиимперскому национализму, который выступает под провокационным лозунгом «Россия для русских» в поддержку любого сепаратизма. Радикальные организации на этом фланге могут устраивать и спектакль «русского фашизма», угроза которого может оправдать в глазах мирового сообщества самые жесткие действия власти.
И «оранжевый» сценарий и этнонационализм - это совершенно реальные угрозы, с которыми, несомненно, придется иметь дело будущему преемнику. Оба сценария представляют собой тщательно проработанные и уже обкатанные в разных регионах мира политические технологии, выращенные в аналитических лабораториях и мозговых центрах Запада на основе новейших разработок в области теории хаоса и сложности. Вспомним хотя бы специалиста по СССР, помощника госсекретаря США по Южной и Центральной Азии, присутствовавшего практически во всех горячих точках на пространстве бывшего СССР Стивена Манна, который прямо говорит о «создании хаоса» как инструменте обеспечения национальных интересов США. В качестве механизмов создания хаоса он называет в частности «содействие демократии и рыночным реформам».
Прекрасной иллюстрацией многоходовой программы по созданию «контролируемого хаоса» является организованный кризис власти на Украине, где американцам частично удалось взять события под контроль. Для этого были использованы такие методы, как дискредитация институтов власти с помощью «Гонгадзегейта», коррупционных скандалов и информационных кампаний, создание сети неправительственных общественных организаций (более 300), финансируемых за счет западных грантов, создание с помощью новых каналов коммуникации (СМС, Интернет-блоги) политических структур нового типа - горизонтально интегрированных сетевых сообществ, способных в отличие от вертикально интегрированных партий молниеносно реагировать на кризисные события, красочные «оранжевые» шоу (с оплатой участников по фиксированным ставкам), создание искусственных товарных дефицитов и, наконец, покупка и продажа депутатов и целых партий. Всё это осуществляется на фоне постоянной антироссийской риторики. С помощью этих методов планируется либо взять под контроль всю страну сразу, либо в качестве первого шага расколоть ее на пророссийский восток и антироссийский запад с использованием последнего в качестве плацдарма для последующего взятия под контроль всей страны.
Сценарий этнического национализма был реализован в Югославии, где искусственно «раздувался» вопрос о необоснованных территориальных притязаниях сербов и попытке создания Великой Сербии, о великосербском шовинизме, о дискриминации и притеснениях албанцев, хорватов и других народов Югославии. Всё это завершилось полным развалом Югославии, привело к гражданской войне, американским бомбардировкам, гаагскому трибуналу, и теперь на повестке дня стоит вопрос о том, чтобы отобрать у сербов Косово.
Можно привести и много других примеров использования технологий, разработанных на основе последних достижений в области теории хаоса и сложности. Они доказали свою эффективность во множестве регионов и широко применяются в России: журчат факсы в офисах бесчисленных неправительственных организаций, финансируемых из-за рубежа, не утихают разговоры об отсутствии демократии, свободы слова и нарушении прав личности, нагнетается тема «русского фашизма».
Эту угрозу хорошо понимает В.Сурков. Он говорит: «Рассказы о том, что нынешнее беспрецедентное давление на Россию вызвано недостатками нашей демократии - вздор, глупость. Гораздо умнее разглядеть за этими разговорами иные причины и цели - контроль над природными ресурсами России через ослабление ее государственных институтов, обороноспособности и самостоятельности».
Кто же может в условиях нашего расколотого общества и «беспрецедентного давления» извне утихомирить «оранжевых» и железной рукой подавить «русский фашизм»? Кто сможет продолжить персонифицированный Путиным курс на строительство суверенной демократии и обеспечить пресловутую «стабильность», которая для измученного населения стала сегодня главной ценностью? Кто обладает для этого необходимой инфраструктурой и соответствующими кадрами? Чей авторитет завоеван опытом стабилизации и замирения? Будет ли это одобренный и обласканный Западом либерал Дмитрий Медведев или наступающий ему на пятки по результатам опросов общественного мнения государственник Сергей Иванов? А может быть, это будет жесткий Дмитрий Козак, набирающий очки в Южном федеральном округе? Или из тени под свет юпитеров будет перемещен кто-то совсем неожиданный? В этой связи мы не знаем, как относиться к мысли К.Ремчукова о том, что лучше всего на эту роль подходит В.Сурков как «и генератор идей, и их исполнитель», что является, по Ремчукову, важнейшим условием «эффективного управления преобразованием политического пространства России»...
|
|
