10 месяцев назад было опубликовано Обращение Президиума Центрального Комитета и Программной комиссии КПРФ к коммунистам и сторонникам партии по поводу новой редакции Программы КПРФ.
«Процесс ее (Программы КПРФ – прим. ред.) творческого обновления должен стать делом всех коммунистов, должен быть открыт всему российскому обществу. Для подготовки новой редакции Программы нам предстоит привлечь лучшие интеллектуальные силы — представителей науки, культуры и искусства, мыслящих категориями прогресса, социальной справедливости и патриотизма. Необходимы широкие теоретические дискуссии публичного характера. Нужны разнообразные семинары и круглые столы, диспуты и научно-практические конференции. Важную роль в этой творческой работе предстоит сыграть нашим партийным средствам массовой информации. Обсуждение должно состояться повсеместно — от столичных центров до российской глубинки», было сказано в обращении.
Трудно сказать, насколько широкой получилась теоретическая дискуссия, хотя инициатива отдельных товарищей и даже коллективов имела место. Твердо можно сказать, что сроки, обозначенные в обращении Президиума ЦК, «подготовить и опубликовать проект новой редакции Программы для обсуждения не позднее декабря 2006 года», уже немного «поехали». И это не здорово, поскольку есть риск, что к съезду проект Программы может быть вынесен недообсужденным, в каком-нибудь «дежурном» варианте, чтобы соблюсти формальности, отчитаться и надолго забыть. Звучит, может быть, и резковато, но так ли уж мало у нас решений съездов и пленумов, которые принимались под громкие аплодисменты, а потом по «объективным причинам» даже и не принимались к исполнению? Я напомню только об одном – о решении 6 съезда довести ежедневный тираж «Правды» до 1 миллиона экземпляров.
Редакционный совет ФОРУМа.мск, не будучи, правда, ни первичным, ни местным, ни тем более региональным отделением партии, тем не менее решил откликнуться на призыв Президиума ЦК КПРФ и внести некоторые предложения в Программу. Нам показалось, что находясь в постоянном непосредственном контакте с довольно большой аудиторией, мы можем довольно четко ориентироваться на некоторые преобладающие настроения в среде наших читателей и корреспондентов, тем более, что ряд вопросов, которые стоят перед Программной комиссией ЦК КПРФ, вполне независимо и объективно являются и предметом широкого обсуждения на ФОРУМе.мск.
Программная комиссия ставит 7 вопросов (или направлений) перед обсуждением. Наверно, их могло быть существенно больше, но если заданы такие рамки дискуссии, то следует их четко придерживаться, иначе потом невозможно будет свести результаты в одно целое. Это понятно и логично.
Итак, первый вопрос – «в Программе основные черты и особенности утвердившегося в России капиталистического общественно-экономического строя. В действующей Программе КПРФ говорится: "Нынешний режим обманом и насилием пытается вернуть народы нашего Отечества к варварскому примитивному капитализму". Сегодня очевидно — реставрация капитализма в России состоялась. Необходимо дать характеристику новому историческому периоду. Уточнить стратегию и тактику политической борьбы партии. Определить антагонистические противоречия современного российского общества. Обосновать вопрос об объективной неизбежности разрешения противоречий между трудом и капиталом в ходе социалистической революции».
Нам представляется, что тот капиталистический строй, который установился в России, можно охарактеризовать как «регрессивный, деградирующий капитализм». На протяжении всей истории капиталистического общества человечество сталкивалось с прогрессирующим капитализмом, который, несмотря на все свои отвратительные родовые черты, был прогрессивным по отношению к строю, который он был призван сменить – к феодализму. И сам капитализм проходил известный путь развития от «дикого капитализма», от периода первоначального накопления капитала к формированию своих устойчивых форм и далее – к своей высшей, империалистической фазе, которую, по мнению классиков марксизма, должен был сменить новый, более совершенный общественно-экономический порядок.
В России и во всем бывшем СССР мы наблюдаем очевидный регресс, формирование примитивных форм общественного и экономического уклада на основе разрушенных более совершенных экономических и общественных отношений эпохи социализма.
Но мы наблюдаем и продолжающийся регресс самих капиталистических отношений в процессе их формирования. Когда в период так называемой перестройки в рамках социалистической системы хозяйствования появились кооперативные формы экономических отношений, никто особенно не обращал внимания на то, что они очень быстро де-факто превращались в малые капиталистические предприятия, где коллективная собственность становилась номинальной, формальной, а на деле имелся хозяин или несколько хозяев. Огромные правовые лакуны в новой для нас форме отношений моментально породили массовый бандитизм и рэкет, что по существу являлось возвратом к более ранним социальным формам, несшим на себе черты откровенно феодальных отношений. При этом число малых предприятий, являющихся на западе маркером развитых капиталистических отношений, год от года сокращалось.
Процесс приватизации, начавшийся со знаменитых «залоговых аукционов», привел к деиндустриализации страны, промышленный потенциал которой уменьшился по сравнению с 1989-м годом приблизительно в 2 раза, привел к исчезновению или глубокой дегенерации целых отраслей, к деклассированию миллионных масс бывших квалифицированных работников. То есть индустриализация как основной маркер развивающегося капитализма, в России и бывшем СССР пошла вспять.
Если сравнить индексы промышленного производства по отраслям за 1989 и 2006 годы, то окажется, что все отрасли, кроме газовой (109,5 процента), не дотягивают до уровня 1989 года. Топливная промышленность находится на уровне 85,5 процента, машиностроение - 48,3 процента, производство стройматериалов - 46,3 процента от уровня 1989 года. Фактически уничтожена легкая промышленность, объем производства которой через 17 лет достиг 15 процентов от уровня 1989 года. Всего же средний индекс промышленного производства в путинской России составляет 62,5 процента от уровня 1989 года.
Следующий этап приватизации – это начинающаяся приватизация сельскохозяйственных земель, которая неизбежно приведет не к образованию класса фермеров, а к формированию помещичьего крупного землевладения, что мы уже наблюдаем в ряде областей, к образованию класса помещиков – одного из наиболее реакционных классов царской России, по существу. тормозившего развития прогрессивных в 19-м веке капиталистических отношений. Т.е. на селе мы будем иметь не формирование крупных и средних индустриализованных крестьянских хозяйств, как в развитых капиталистических обществах, а полуфеодальные и даже чисто феодальные хозяйства, со всем соответствующим набором родовых признаков.
Особенно это проявляется уже сегодня на окраинах страны, где наиболее устойчивыми и несменяемыми в течение уже 15 лет являются фактически феодально-байские режимы в Башкирии, Калмыкии. Характерным является и режим Рамзана Кадырова в Чечне, который становится модельным для всего Северного Кавказа – видимо, Владимир Путин начинал войну в 1999-м году для того, чтобы к концу своего правления получить образец феодального режима, так сказать, ориентир для всей России на ближайший исторический период. Правда, для Чечни последних 10 лет Рамзан Кадыров выглядит уже спасителем - феодальный порядок, конечно, лучше, чем полный беспредел. Так что, и по всей России скоро наступят времена, когда мы будем благословлять феодалов "на царство"?
Фактически Российская Федерация на сегодня представляет собой именно классическую империю, причем даже допетровского образца, когда из центра управляются территории с самым разным укладом, уровнем социально-экономического развития, этнически и культурно неоднородные и даже антагонистичные, и все взаимоотношения регионов и центра строются на сложной системе сбора и распределения дани. От прямого экономического и хозяйственного управления федеральное правительство устраняется: его интересует только дань и вопросы назначения-снятия феодалов и наместников. И его уже совершенно не волнует, что кое где уже возрождается даже институт патриархального рабовладения и другие приметы продолжающейся дегенерации.
С управленческой точки зрения председатель Редакционного совет ФОРУМа.мск Михаил Делягин охарактеризовал эту форму правления как «диктатуру убожества».
Но, поскольку этот социально-экономический порядок все-таки строится на примате частной собственности на средства производства, то это все-таки пока еще капитализм. Но капитализм именно регрессивный и деградирующий.
Второе, что просит рассмотреть Программная комиссия, «более точно определить социальную базу КПРФ. Необходим анализ изменений в положении классов и социальных групп. В первую очередь требуется полнее раскрыть природу современного рабочего класса, отразить перемены в его структуре, связанные как с изменением характера труда в условиях высокотехнологичного производства, так и с разрушением социалистических производственных отношений и трудовых коллективов в процессе приватизации и деиндустриализации страны. Теоретическая ясность в столь важном вопросе позволит ответить и на другой принципиальный для коммунистов вопрос — о внесении социалистического сознания в современный рабочий класс.Характеризуя социальную базу КПРФ, предстоит дать анализ положения крестьянства, интеллигенции, широких слоев людей наемного труда. Необходимо определить наше отношение к мелкой буржуазии, колеблющейся между рабочим классом и крупным капиталом. Это тем более актуально, что в переходный к социализму период Программа партии предусматривает развитие многоукладной экономики с ведущей ролью государственной собственности».
Как-то принято считать, что потенциальной социальной базой КПРФ являются «люди труда». Это и верно – с той стороны, что приход к власти коммунистов и осуществление компартией своих программных установок, несомненно, пойдут на пользу в первую очередь трудящимся. И не верно, поскольку «люди труда» - это довольно размытое понятие, а партия как авангард класса, должна, по идее, адресоваться к определенному классу, который она считает авангардным.
Судя по всему, в регрессивном капиталистическом обществе «авангардом» может считаться тот класс, который наиболее привержен социальному регрессу, кто стоит на острие социального регресса и деградации – класс олигархов, стремительно превращающихся в новых феодалов.
Естественно предположить, что на противоположном крае должен находиться класс, для которого регрессивный капитализм представляет максимальную угрозу, для кого дегенерация является угрозой уничтожения – как классового, так и прямого, физического. Это класс промышленного пролетариата.
Вполне естественно, что за последние 100-150 лет, вслед за изменениями, произошедшими с самим производством, с его усложнением, изменился и класс промышленного пролетариата. Усложнение производства, рост значения квалифицированного труда радикально увеличил количество и долю образованных людей, участвующих в промышленном производстве.
В городском музее Таганрога, бывшего в начале 20 века крупнейшим по обороту портом царской России и мощным промышленным центром, где делались колоссальные состояния, есть несколько гравюр, представляющих интерьеры в особняке местного инженера-технолога. Так вот, по размерам, богатству и роскоши эти интерьеры мало уступали дворцам тогдашних олигархов вроде Алфераки, в чьем дворце находится сейчас картинная галерея. Естественно, отнести такого инженера-технолога к промышленному пролетариату трудно.
Но уже спустя два десятка лет инженер-технолог стал массовой профессией, и его доходы, участи в производственном процессе, а также быт и интересы сблизились с рабочим классом, который, в свою очередь, обогатился большой категорией людей высокой квалификации и даже специалистами с высшим образованием, предпочитавшими оставаться на рабочих должностях.
Сегодня в рамках высокотехнологичного производства провести четкую границу между трудом инженера, рабочего, технолога, конструктора, техника-наладчика не всегда представляется возможным. Это общий труд, требующий высокой квалификации во всех своих звеньях.
С другой стороны, отношение к средствам производства у всех этих категорий трудящихся – одно и то же. Это наемные работники, по существу – «новые пролетарии», которые как граждане социалистического государства имели нечто в виде общенародной собственности, а потом разом потеряли всё.
Плюс к тому, деиндустриализация страны ведет и уже привела к исчезновению самого производства, то есть того, что объединяет всех этих людей в единый класс, образует сложную систему их общих интересов.
Таким образом, основным адресатом политики КПРФ должен быть именно этот класс промышленного пролетариата, квалифицированных рабочих и ИТР. Именно этот класс только и может противостоять социальной, экономической, политической и культурной деградации общества.
Все остальные классы и группы общества являются объектом приложения политики партии в той мере, в которой их классовые и групповые интересы соответствуют интересам основного класса-прогрессора. КПРФ должна позиционировать себя в первую очередь как партия прогресса, фетишизировать прогресс, абсолютизировать его. Это очень важно, поскольку силы, толкающие страну по пути социального регресса, будут постоянно напоминать КПРФ о ее стремлении смотреть в социалистическое прошлое. Партия должна четко определить вектор того развития, которым пойдет страна в случае победы коммунистов.
Опять же, касательно «остальных классов и групп» - неправильно пользоваться теми классификациями, которые мы получили в наследство от эпохи развития капитализма. Скажем, понятие интеллигенции, бывшей сто лет назад относительно небольшой группой людей, «свободных» профессий, существенно видоизменилось в связи с массовым образованием и включением образованного сословия, привычно называющего себя интеллигенцией, в различные классы общества.
Мы уже касались включения большой группы инженерно-технической интеллигенции в структуру промышленного пролетариата. Однако весьма значительная часть интеллигенции в качестве специалистов обеспечивает эксплуататорские классы своими знаниями, своим трудом и творческим потенциалом. И речь идет не только о творческой интеллигенции, вынужденной работать по заказу имущего класса, и не только о журналистах, которые вынуждены зарабатывать свой хлеб в СМИ, на 100% принадлежащих либо олигархическим группам, либо олигархическому государству.
Значительное число образованных людей обеспечивает непосредственное функционирование эксплуататорской систему – это сотрудники бирж и консалтинговых агентств, банков и корпораций, тот самый «офисный планктон», чье стремление «выбиться в люди» и движет невидимые приводные ремни компаний и корпораций. В свое время на западе говорили о «революции менеджеров», о социальном напряжении, возникающем между номинальным владельцем и управляющим его активами наемным менеджером. Да, возможно, противоречия между «офисным планктоном» и классом собственников могут быть серьезным фактором в созревании социальной революции, но ждать, что классовые интересы класса менеджеров, ориентированным в ценностном отношении вполне специфическим образом, и интересы класса промышленного пролетариата совпадут, достаточно наивно. Да, они могут совпасть на определенном отрезке, но потом обязательно разойдутся.
Здесь различные классовые интересы «офисного планктона» и «нового пролетариата» формируются в первую очередь отношением к самим средствам производства – одни непосредственно связаны с процессом материального производства, а другие – в любом случае связаны с управлением этим производством через некие промежуточные механизмы. Соответственно, различным является и отношение у двух этих классов (или групп) к присвоению прибавочного продукта, поскольку управление производством со стороны менеджмента всегда опирается на возможность распределения прибыли.
Так же, собственно, необходимо рассматривать и отношение к буржуазии, часть которой имеет общие интересы с «новыми пролетариями».
Безусловно, отношение того или иного слоя буржуазии к промышленному производству, к прогрессу в самом широком его значении является определяющим в отношении позиционирования той или иной группы буржуазии в отношении интересов «нового пролетариата».
Неграмотно и непорядочно сводить в одно целое интересы рабочего и интересы владельца завода на том основании, что завод у них один и они, вроде бы, оба заинтересованы в его процветании. Это все равно, что говорить об общих интересах свиньи и свиновода в производстве колбасы на том лишь основании, что свиноводу выгодно, чтобы свинья больше ела и была потолще.
Однако есть крупная прослойка современной буржуазии, чьи интересы действительно связаны с производством с той же стороны, что и интересы «нового пролетариата».
Сегодня вокруг крупной промышленной корпорации образуется целый пул малых инновационных предприятий, производящих по заказу корпораций некоторые комплектующие и даже проводящие некоторые НИОКРы. Корпорации выгодней работать с этими «мальками», чем развивать у себя все эти смежные производства – здесь имеет место скрытая эксплуатация творческого потенциала и резервированного рабочего времени предпринимателя, который, зачастую, работает сам или с членами своей семьи. Во-первых, корпорация не несет груза социальных и налоговых обязательств по деятельности такого малого инновационного предприятия (МИП); во-вторых, нет инвестиционного риска, поскольку НИОКРы, как правило, проводятся самим МИП на свой страх и риск; в третьих, на таких предприятиях ориентируются на конечный продукт, и, соответственно, никто не следит за нормами выработки, трудозатратами и человекочасами. А в четвертых, эти МИПы, фактически являясь неформальными подразделениями производств, заинтересованы в сохранении и развитии самого «материнского» производства даже больше, чем рабочие – они ведь еще и вкладывают собственные средства, ставя их в полную зависимость от судьбы производства. И, естественно, такие предприниматели очень близки по своей социальной нише к «новым пролетариям».
Традиционно скопом причисляя врачей и преподавателей к угнетенным категориям трудящихся, наши идеологи, как правило, часто страдают непониманием, что и медицина, и образование в современном обществе давно превратились в отрасли народного хозяйства, оборот средств в которых не меньше. чем в отдельных отраслях промышленности. То, что у нас в стране эта картина является немного смазанной, - это тоже следствие «регрессивного капитализма», где ряд экономических и социальных структур как бы «проваливаются» вглубь эпохи первоначального накопления, принимая архаичные черты. Вторым фактором является огромная скрытая безработица в этих отраслях, что связано с тем, что система «регрессивного капитализма» просто не нуждается в таком количестве специалистов, какое ей унаследовано от эпохи социализма.
Однако общий тренд в здравоохранении и образовании таков, что там образуются свои технологические структуры, идет свое классовое и социальное расслоение внутри отрасли. Есть богатые врачи и есть нищие врачи, есть «мальки», которые имеют частную практику при крупных медицинских центрах и нещадно эксплуатируются, есть бизнесмены от медицины и есть свой «офисный планктон», и есть еще средний и младший медицинский персонал, для кого не существует социальных лифтов, и чье положение все больше приближается к положению лично зависимых работников.
То же самое, только со своей спецификой, происходит и в система образования, где вновь создаваемые по западному образцу университеты задумываются как корпорации, со своей иерархией, своей системой извлечения прибыли, со своими дочерними структурами («мальками») и т.п.
Пожалуй, еще более сложным является положение крестьянства, считающегося традиционным сторонником пролетариата, и становящегося на деле сегодня одной из важных опор полуфеодального режима, что демонстрирует сегодня голосование на селе за «Единую Россию».
Крестьянин может быть сторонником и союзником «нового пролетария» только при условии его полной (иногда даже избыточной) личной свободы, когда крестьянин превращается в сельского пролетария. Сегодня крестьянин, который еще не продал и не пропил полученный при развале колхоза земельный пай, и пытается его обрабатывать, надеясь получить с этого доход, достаточный для нормальной жизни, целиком и полностью зависим от власти. Добившись обнищания российской деревни, власть теперь может покупать голоса крестьян задешево, буквально за копейки.
Однако на селе идет быстрый процесс обезземеливания крестьян. Вокруг крупных городов растут дачные поселки, строительство которых является более доходным, чем обработка земли. Крестьяне, продав за бесценок свои земельные паи, становятся либо сельскими люмпенами, либо переходят в категорию обслуживающего персонала на дачно-коттеджных владениях – мастеровыми, охранниками, разнорабочими, «девочками для услуг». Фактически создается мелкобуржуазная среда, не связанная с процессом производства, и коммунистам, по большому счету, там делать нечего.
Там, где сохраняется сельскохозяйственное производство и оно рентабельно, в самом ближайшем времени (собственно, процесс уже начался) будут формироваться крупные, по сути, помещичьи хозяйства, где крестьяне станут, по существу и в массе своей, наемными сельскохозяйственными рабочими. Вероятно, это будет еще одна, пока не очень понятная нам группа «новых пролетариев», которая является субстратом революционного процесса, скажем, в Латинской Америке.
Таким образом, по первым двум из 7 предложенных направлений есть предложение адаптировать к Программе КПРФ понятия «регрессивный, деградирующий капитализм» и «новый пролетариат». КПРФ должна позиционировать себя в первую очередь как партия прогресса, что тоже должно четко звучать в Программе партии.
Продолжение следует
|
|
