Материалы о съезде КРО и его решениях уже размещены на нашем сайте, и я могу посвятить статью самому яркому моменту съезда – совершенно неожиданному выступлению Михаила Делягина.
Первая часть съезда была посвящена техническим вопросам и докладу Рогозина. (По программе с отчетным докладом должен был выступать Глазьев, но он опять не пришел на «скользкое» мероприятие – совсем как на «Другую Россию» летом этого года. Правда, тогда он отговорился тем, что его якобы избили, а на сей раз «обошлось» простой болезнью, вызвавшей тем не менее сильные опасения, что «народный экономист» просто ведет затяжной торг за попадание в список мироновских эсеров. Хорошо, что заочно его приняли только в ЦК КРО, а в Президиум – действительно рабочий орган – уже не взяли).
После перерыва Рогозин выкликнул Белова, но он где-то давал интервью. Тогда он позвал Андрея Савельева, но и тот общался с «соратниками». Третьим пришла очередь Михаила Делягина, сидевшего прямо перед трибуной и, как обычно, героически, как Крамник против «Глубокого Фрица», сражавшегося в шахматы со своим умным телефоном.
Делягин вышел на трибуну с совершенно ошалелым видом. По нему было видно, что он намеревался еще полчасика расслабляться, если и не подремывая, то мирно беседуя с благословившим съезд священником и лишь в самом лучшем случае внося мелкие правки в свой доклад под влиянием слов Белова и Андрея Савельева.
Дальше случилось совершенно неожиданное.
Делягин посмотрел в свои бумаги и буквально закричал благим матом.
Это было настолько неожиданно, что люди, мирно рассаживавшиеся по стульям после перерыва и довольно громко беседовавшие о своем, просто замерли на месте. Это напоминало акустический удар. Потом он рассказывал, что микрофон работал плохо и его не слышали, - да, микрофон работал плохо, но делегаты переговаривались друг с другом так громко, что заглушили бы и хороший микрофон.
И Делягин кричал, не чтобы привлечь к себе внимание, - он кричал практически все 20 минут своего выступления, и никто из президиума не посмел напомнить ему о втрое поруганном регламенте.
Люди настолько растерялись перед этим совершенно неожиданным напором, что просто обмерли и даже не хлопали, кроме реакции на несколько незамысловатых шуток (что-то вроде того, что вор должен сидеть, но не в правительстве, а бандит лежать, но не на пляже).
А он все кричал им в лица, что «люди кремлевской национальности» объявили России войну на уничтожение, что правящая бюрократия от разжигания социальной розни перешла к разжиганию розни межнациональной – на основе русофобии, что число неопознанных русских трупов за пять путинских лет выросло в пять раз, а государство превратилось в машину по переработку живых людей в миллиардные состояния горстки чиновников.
Михаил Делягин подчеркнул, что цель собравшихся – не раскрыть, но сорвать преступные планы «кремляди», а патриотическое движение становится сутью и стержнем, квинтэссенцией борьбы за будущее процветание России.
Что-то брезжит в этих бывших чиновниках, что-то в них есть: Делягин совершенно не стеснялся орать в лицо аудитории заведомо неприемлемые для нее вещи. Можно только догадываться, что чувствовали, например, члены «Союза православных хоругвеносцев», слыша о том, что истинный патриот просто в силу своего патриотизма является либералом и коммунистом, а русскость должна определяться по культуре, а не крови, и что со временем в России появятся не только «русские молдаване», но и «русские китайцы», при общении с которыми не будет ощущаться культурный барьер.
Делягин дошел до того, что теоретически допустил возможность нравственного перерождения Путина и превращения его в ответственного руководителя – правда, как замечали потом в кулуарах, похоже, исключительно для того, чтобы последующие ораторы, набрасываясь на эту идею, как на красную тряпку, с гневом отвергали саму возможность подобного.
«Мы должны быть самой наступательной, самой активной и самой энергичной из всех политических сил России», - подчеркнул Делягин, обосновав это тем, что в России начинается сейчас новая, вселенская битва добра со злом. «И не будет нам места на земле, пока мы не прекратим грабеж и разрушение России, не поставим государство на службу стране, а не наживе лиц кремлевской национальности, пока последняя кремлядь не переедет из своего гламурного кабинета в московский зоопарк, - а лучше магаданский».
После чего призвал к созданию русского правозащитного центра и приветствовал намерение ДПНИ издавать газету «Дозор».
Закончил он требованием, чтобы все члены КРО при вступлении давали клятву на верность России, и зачитал от первого лица вариант такой клятвы, опасно балансируя на грани пародии или пионерской присяги, - до тех пор, пока на последних словах «если же нарушу я эту священную клятву… пусть оставит меня Россия» - голос его вдруг не пресекся, и не стало понятно, что, по крайней мере, один человек воспринимает свои слова всерьез, на грани пастернаковской «полной гибели».
Потом Делягина буквально смыло волной аплодисментов, - и, собственно, на этом съезд можно было закрывать, хотя на нем было много ярких и убедительных выступлений и даже дискуссий.
Белов, выступавший следом, с искренним изумлением сказал, что теперь только понял смысл слова «единомышленники» и наполовину сокращает свой доклад, так как очень многое из него уже сказал Михаил Делягин, причем сказал дословно. (В кулуарах, надо сказать, до самого конца съезда бродила версия, что Белов с Делягиным, сидевшие рядом на первом ряду и задушевно общавшиеся на протяжении всей вводной части и даже доклада Рогозина, каким-то образом умудрились перепутать тексты своих докладов).
Представительница русской общины Адыгеи рассказала по адыгскую этнократию и решительно отвергла все надежды на Путина.
Запомнились как обычно интеллигентный Андрей Савельев, Курьянович, утешивший аудиторию тем, что на самом деле число китайцев и индийцев в два раза меньше, чем считают статистики, и прооравший еще громче Делягина патриотическое стихотворение (слава богу, что «сокращенный вариант», но все равно бесконечно долгое), внятно разъяснивший аудитории ее ничтожество Милитарев, коммунист Милосердов и философ Крылов.
Главный итог съезда – развеивание всех надежд на путинское государство и восприятие его как абсолютного, тотального врага; перелом к этому направлению после взвешенного доклада Рогозина был обеспечен, похоже, именно яростным криком Делягина.
А орговик ДПНИ Тор (зачем-то Рогозин раскрыл одну из главных тайн патриотического движения, назвав настоящее имя Тора – его зовут, оказывается, Владлен Леонидович Крайлин) определил в качестве главной задачи КРО «принуждение государства к демократическим процедурам» - дословно подтвердив весьма спорный тезис о том, что истинный патриот неизбежно является и либералом.
|
|
