Это неправда, что история ничему не учит - еще как учит! Просто мы плохие ученики: непоседливые, ленивые...
А главное - трусоватые: стыдимся увидеть в прошлом своих двойников, боимся разглядеть контуры страшного будущего.
Лучше не вглядываться, а сложив пальцы крестиком, как в детской игре воскликнуть: "Чур, я в домике".
Тем более, что маленькому человеку (даже занимающему бо-о-о-льшую должность) никакие уроки истории не нужны.
Правила преуспевания в современном социуме просты, как шпалы (не даром хомо сапиенс за последние тысячелетия потерял, говорят, 10% мозга).
И главное из них: "Ты начальник - я дурак, я начальник - ты дурак". Следуй, старайся и будешь в шоколаде, если, конечно, не попадешь впросак вместе со всеми начальниками. Но это - неизбежные в карьере риски.
Так что тем, кто интересуется животрепещущей темой "как преуспеть в жизни и карьере" и ходит на тренинги к модным коучам, дальше читать не стоит.
Дальнейший текст для интеллектуальных экстремалов - для тех, кто готов нырнуть с палубы настоящего в темные воды прошлого-будущего (это одна субстанция) без акваланга и спасательного жилета.
А погружаться сегодня я предлагаю по одному туго натянутому тросу: потрясающей по своей откровенности книге Виктора Сержа (Виктор Львович Кибальчич): "От революции к тоталитаризму. Записки революционера".
Не стану утомлять читателя запутанной биографией Кибальчича, скажу лишь, что он был профессиональным революционером в полном смысле этого слова - с юности и до смерти. Но революционером, не сделавшим в политике большой карьеры, не превратившимся ни в живой памятник самому себе, ни в забронзовевшего революционного бюрократа, и сохранившим способность говорить правду. Хотя, наверное, и не всю.
Он ничего не лакирует: ни изначальной готовности революционеров всех мастей к насилию, ни обилия среди них психически неуравновешенных личностей, ни патологической жестокости некоторых из них, ни болезненного честолюбия вождей, ни своеобразного революционного цинизма, напоминающего цинизм патологоанатомов.
Революция, по его мнению, как большая волна, поднимает в народе все лучшее и худшее одновременно.
Но не описание нравов и малоизвестных деталей грозных событий первой половины ХХ века самое поучительное в книге.
Главное - показ неумолимого механизма истории, превращающего благие пожелания и высокие порывы в дорогу с односторонним движением - дорогу в ад.
Обнажает он и первоисточник этой адской трансформации: стремление революционного меньшинства к переменам вопреки желанию большинства (вот это весьма и весьма спорный момент - как-то даже до стыдобы непростительный профессиональному революционеру: неужели он, Кибальчич, не видел то пролетарское большинство, которое вершило Великий Октябрь и немедленно получало от революции небывалые до того права и обязанности?! это философия уже не профессионального революционего, а заштатного реакционера, которые и в 1917-м бубнили нечто подобное, да тот же Плеханов, на Государственном совещании упомянувший "печальной памяти Ленина", - прим. Д.Ч.).
Отсюда и насилие, и ложь, и манипуляции сознанием, и бюрократизация, и засилие силовиков. (господи, а мы-то думали, что после 1991-го уже подобные пластинки истёрлись на радиоэфирах "Эха Москвы", так они у профессионального революционера, значит, учились, - прим. Д.Ч.)
Подавляющее большинство хотело просто спокойно жить в относительном достатке. А фанатичное меньшинство принуждало пассивные массы к строительству никому не ведомого коммунизма.
Отсюда перманентная диктатура партии, перерастающая в тоталитаризм, криминализация инакомыслия, закрытые границы, репрессии, репрессии, репрессии...
Вплоть до самопожирания.
И неизбежный термидор - скрытая контрреволюция, как следствие естественной диффузии во власть того самого большинства, которому чужда революционная идеология.
От себя добавлю, что это самое большинство, проникая во власть, с одной стороны, пропитывает эту власть собственным конформизмом и безыдейностью.
Но с другой - вытесняя революционных фанатиков - делает ее более прагаматичной и (в конечном счете) жизнеспособной.
Благодаря этому процессу через несколько десятилетий жизнь в СССР стала настолько сносной в бытовом плане, что меньшинство вновь потянуло на приключения..
Конец ХХ века: перестройка, перестрелка, перекличка...
Это ведь тоже своего рода революция/контрреволюция, хотя и не такая кровавая как события начала ХХ века.
И совершали ее тоже революционеры, хотя не такие фанатичные, как их предшественники.
И крови они не убоялись, правда не с таким размахом проливаемой, но из песни слова не выкинешь.
А, самое главное, революционеры эти (скромно именовавшие себя "реформаторами"), так же как и самые оголтелые большевики, строили новое общество, вовсе не считаясь с интересами и мнением большинства.
Ведь подавляющее большинство советских людей (даже тех, кто кричал на площадях "Ельцин, Ельцин") стремилось к построению демократического, рыночного социализма, а вовсе не олигархического капитализма, который с энтузиазмом, достойным лучшего применения, монтировали "на коленке" Гайдар и его команда.
Да, людям хотелось товарного изобилия, открытых границ, свобод, многопартийности и пр. Но вовсе не ценой фактической потери бесплатного здравоохранения, образования, и повышения пенсионного возраста. И уж, конечно, никто не желал, чтобы, словно в издевку над бездомными и малообеспеченными, по всей стране как грибы росли "шубохранилища" нуворишей. Такую криминальную приватизацию, как была осуществлена в 90-ые, большинство, разумеется, не поддерживало.
В октябре 1993 (как и в октябре 1917) вопрос был решен силовым путем.
Последствия оказались соответствующими: диктатура одной политической группировки, перерастающая в тоталитаризм, криминализация инакомыслия, репрессии (хотя и ограниченные, но все еще впереди). Нет только полностью закрытых границ, но попытки прикрыть (чтобы не "надуло" "лишнего свободомыслия) явно наблюдаются.
Но, разве не понятно, что все эти "скрепы" - неизбежная плата за попытку построения олигархического капитализма силовым путем?
Хотели быстро создать класс крупных собственников (по Чубайсу) - распишитесь в получении в нагрузку авторитарного режима.
Вы хотели без "нагрузки"? Не получится.
Так же, как в 1917 не получилось (как надеялись прекраснодушные меньшевики) национализации крупной промышленности и власти советов без диктатуры и чекистского произвола.
Отсюда можно вывести основной закон социальной революции: чем большее насилие совершается революционным меньшинством над пассивным большинством, тем меньше свободы и демократии в постреволюционном обществе. Причем насилие это вовсе не обязательно должно быть вооруженным. Часто хватает информационного
(Такого вывода в книге Виктора Сержа вы не обнаружите, но он и не видел нынешнего продолжения "исторического банкета" 1917 года).
Элементарно, в общем-то. Но, почему-то очень многим политическим златоустам наших дней этот простой вывод не приходит в голову.
Что из этого следует?
Прежде всего, что всякие попытки очистить постреволюционное общество от "недостатков" революции, сохранив ее "достоинства", обречены на поражение.
Этого не понимала т.н. "левая оппозиция" в 1923-27, этого не чувствовала и "болотная оппозиция" в 2011-12.
Сторонники Троцкого боролись за внутрипартийную демократию, свободу слова, свободные профсоюзы и прочие ништяки при сохранении однопартийного государства и социалистической идеологии.
Слушатели "Эха Москвы" выступали за "чистые и честные выборы" и сменяемость власти при сохранении неолиберальной идеологии и итогов криминальной приватизации.
И те и другие были заведомо обречены на поражение.
Где же выход, спросите вы?
В том, чтобы прислушаться к большинству.
Но об этом в следующий раз.
|
|
