В либеральном стане переполох, визг, истерика – Сталин в глазах населения РФ, если верить опросам, самый-самый. Ленин несколько отстал, что не очень сильно коробит. (Любопытно, что по заявкам телезрителей в компанию Ленина и Сталина затесался некто Путин. Как кратковременный курьез. Году эдак в 1991-м где-то в сентябре туда, пожалуй, мог бы ненадолго угодить и полузабытый ныне Ельцин.)
Нам на приступы падучей у либералов плевать, хотя эти не лечащиеся пациенты правы в том, что такие опросы дают результаты, отражающие душевное состояние властей.
Такой глас народа не является поруганием всех представлений о приличиях исторического процесса, а уж тем более - религиозных чувств ортодоксальных сталинистов (как они сами себя кличут) – им, полагаю, это даже приятно. Будет, однако, досадно на радостях упустить из виду, что нынешней власти т.н. «сталинизм» был бы кстати для нужд несколько иных, нежели те, что видны в первоисточнике.
На поверхности сталинизма лежит жестокая борьба за власть и ее сохранение, вполне сообразная жестокости обстоятельств и угроз, для отражения которых власть нужна. «Тот путь, который преодолели ведущие страны за 100 лет, нам нужно пробежать за 10, иначе нас сомнут». Сталинизм зародился и окреп под сенью экономической изоляции, блокады странами Антанты, ограничительных санкций начала 30-х годов, британского эмбарго 33-го года, сельхозограничений конца 40-х, таможенных барьеров начала 50-х. Да и позднее в трубных, зерновых, транспортных эмбарго, в поправках Джексона - Вэника недостатка не было.
Для «сталинизма» также нужны отсталость и беды внешнего происхождения. Отсталость имеется. Беды организуем. Врагов народа воспитаем в своем коллективе. Внушим себе, будто США в отчаянии готовы пойти на риск ядерной войны ради устранения «конкурента», чей экономический вес в мире не тянет и на 2% *. Ответим на санкции (это когда против другой страны) контрсанкциями (это когда против своей собственной). Запугаем себя майданом (а ведь какие храбрые! – не боимся ничего, что к майдану приводит, и смело изображаем величие в присутствии санитаров).
Что касается сравнения идей и целей сталинизма и «сталинизма», то здесь дела хуже. Нынче за неимением представлений о цели и смысле жизни, об ответе на вопрос «ради чего?» власть может взамен них предложить народу только себя-любимую под сценическими псевдонимами типа «Родина» или «Россия». Сталинизм был инструментом преодоления отсталости (пусть даже - поверим на секундочку антикоммунистам, - это преодоление было необходимо лишь для сохранения власти). Нынешний «сталинизм» понадобился для ее увековечивания (тут уж увековечивание отсталости - для сохранения власти, без всяких оговорок).
«Сталинизм» - это даже не консерватизм, не опора на жизнеспособные традиции и привычки. В исполнении Карамзина, Леонтьева, или Победоносцева консерватизм стоял на почве имевшегося уклада жизни, консерватизм Зюганова висит на обрывках воспоминаний об СССР. Проворовавшийся «консерватизм» ЕдРы и его вождя – имитация, основанная на реакционных и мракобесных мифах, на мечтах о прошлом, которого не было. Имитация и пародия – таков этот «сталинизм» в большом и малом. «Ельцинизм» подвел черту под историей страны, самопровозглашенное правопреемничество не значит ничего. Преемственность историческая пресечена в Вискулях как бы в Кремле ни наряжались и какой бы «русский мирок» ни затевали. Свой исторический фундамент нынешняя власть лепит из собственных фекалиев. Выражение этой преемственности – в войнушках с Украиной и Грузией или в маршировках 9 мая под власовскими флагами (а на лице Мити под дождем 9 мая было исторически преемственное выражение памяти и скорби).
Однако, судя по тому, что строительство социализма в СССР завершилось буржуазной контрреволюцией, можно догадаться, что строился в СССР не только социализм, а значит обращение в «истинный» сталинизм не дарует спасение от «сталинизма».
Вроде бы пустячок - обычай полного уничтожения оппозиции и инакомыслия, но к одеревенению партии он привел. Сталинизм, видимо, был настолько эффективен для решения породивших его проблем, настолько соответствовал своей эпохе, что смену эпох не пережил. Хрущев вполне по-сталински разобрался с Берией - по упрощенному варианту, а вскоре и Брежнев с Хрущевым - по облегченному. На этом арсенал сталинизма по части механизмов обновления и смены власти по мере обновления и смены эпох - исчерпался. Брежнев, Андропов и Черненко получили пожизненное. Далее обуржуазивание коммунизма и смена власти состоялись в виде ее крушения и смены общественного строя. Перед «сталинизмом» проблема смены власти стоит в не менее драматической постановке. Путину придется идти на «выборы» 2018-го. Идти с пустыми руками и головой, но по нравам нынешних времен это не повод для самоотвода.
Термидор (не путать с реставрацией) может оказаться принадлежностью не только революции, но и контрреволюции. «Путинизм» вполне может слыть чем-то вроде сталинского прототипа – те есть термидором (для тех, кто грезит ельцинской «революцией»), плавно перешедшим в авторитарный брюмер, в «офеодаливание» капитализма. Но, как и положено термидору, он не ликвидировал «завоевания» «революции», он лишь восстановил в правах «реализм» (в нашем случае - в реалиях деградации) и укрепил диктатуру правящей бюрократии. Возможно, г-н Путин верует, будто экономическая жизнь вздохнет полной грудью, если удастся полностью задушить жизнь политическую (хотя подавление политических интересов подавляет и интересы экономические, политическое бессилие подавляет и силы социально экономические). Может быть. Чужая душа – потемки. Кто понимает это, не удивится, даже если узнает, к примеру, что Гундяев верит в бога.
___
* Увы, но, например, Германия экспортирует больше, чем РФ:
- машин и оборудования - в 30 раз (в 5 раз больше сырьевого экспорта РФ),
- продовольствия - в 10 раз,
- одежды и обуви - в 30 раз,
- компонентов электронных устройств - в 150 раз.
Зато! Доля богатства страны, принадлежащая 1-процентному верхнему слою (2016 год):
- РФ 74,5%
- Индия 58,4%
- Таиланд 58,0%
- Индонезия 49,3%
- Бразилия 47,9%
- Китай 43,8%
- США 42,1%
- ЮАР 41,9%
- Мексика 38,2%
|
|
