«…первым шагом в рабочей революции является превращение пролетариата в господствующий класс, завоевание демократии»
Манифест коммунистической партии
После публикации в декабре прошлого года статьи «Ельцин, Путин и бонапартизм», я, как водится, удостоился и похвал, и осуждения. Причем одни хвалили меня как раз за то, за что иные поругивали. Поводом к полемике послужил вот этот тезис статьи: «Но, думается, мы не погрешим против истины, если скажем, что у нашего бонапартизма нет иных альтернатив, кроме фашизации (как ответа на подъем обездоленных масс), либо демократического переворота, прямо ведущего к перевороту социалистическому».
Если кратко изложить позицию как моих доброжелателей, так и оппонентов, то она сводится к утверждению, что я якобы, выступаю за новый «демократический Февраль», в котором коммунисты должны выступить в союзе с оппозиционными либералами и который откроет дорогу к новому «Октябрю». Кто-то усмотрел в таком толковании моих слов нечто верное, а кто-то, напротив, еретическое. И друзья, и критики поняли меня неправильно.
Будучи убежденным в том, что демократия является фундаментальной ценностью для трудящихся, я категорически отвергаю право либеральной оппозиции считать себя частью демократического движения. Более того, полагаю, что никаких буржуазно-демократических революций как качественных скачков, двигающих общество вперед, в России быть не может.
Буржуазия, как социальный класс, и либерализм, как ее основная идеология, имеют свой запас исторической прогрессивности. Можем ли мы представить себе римских рабовладельцев середины V века нашей эры в качестве силы, двигающей общество империи вперед? Можно ли предоставить французским герцогам и епископам времен правления Людовика XV, пусть даже и фрондирующими своему государю, право считаться прогрессивной группой? Разумеется, нет. И в том, и в другом случае мы видим классы, сходящие с исторической сцены. Гниение, коррупция, заговоры, «маленькие победоносные войны» и, как сейчас принято говорить, «переделы собственности» характеризуют умирающие режимы, когда в их двери стучится новая социально-экономическая и политическая реальность.
Все это характерно и для капиталистического общества, вступающего в завершающую стадию своего развития – империализм. Развитие производительных сил все больше сковывается неадекватными им экономическими отношениями и политической структурой. Мир давно подготовлен к переходу к коммунизму, но господствующий класс – буржуазия – не желает расставаться со своим владычеством. Кризисы сотрясают капитализм. Формой разрешения этих кризисов становитсявытеснение проблем из одной части мира в другую: империалистические войны, грабеж колоний, искусственное поддержание благополучия в странах центра за счет бедствующей периферии, экспорты туда «демократии» с установлением марионеточных военно-полицейских режимов.
С загниванием капитализма происходит и регресс либерализма. Либеральный буржуа и обслуживающий его интеллектуал с воодушевлением засматривается в сторону фашизма как эффективной узды для восходящего класса пролетариев. Демократия, бывшая некогда для либерала важным пропагандистским инструментом, уступает место проповеди элитаризма и репрессиям. Развод либерализма с демократией легко объясним: буржуазия нуждается в массах лишь постольку, поскольку последние мирятся с ее тотальной гегемонией во всех сферах жизни. Массы же, требующие расширения своих прав, нужно давить, сажать и стрелять.
Это видно и на примере эволюции отечественного либерализма, включая его оппозиционную часть. Контрреволюционная сущность либералов проявились уже через считанные месяцы после Февраля 1917 года, когда временное правительство подавило июльское движение масс и сляпало заговор против советов. Затем были четыре года Гражданской войны и интервенция 14 иностранных армий, когда либералы и их карающие мечи в лице белых генералов торговали страной оптом и в розницу. Февральскую революцию называют демократической. Это верно в отношении круга задач, к решению которых она приступила. Но не просто приступить, а решить эти задачи смогла лишь революция Октябрьская, в которой гегемония принадлежала не буржуазии, а совсем другому классу.
Российский либерализм был антидемократичен и в советское время, когда знаковые фигуры диссидентского движения рукоплескали Пиночету и самым отвратительным правым диктатурам мира. Эти люди называли себя демократами, но «демократия» их была тождественна лишь антикоммунизму.
Именно эту традицию наследует и современный постсоветский либерализм. Во всей красе либералы проявили себя в Октябре 1993 года. Адепты свободного рынка и прав человека сокрушили законно избранный парламент, растоптали одну из самых демократичных конституций мира и расстреляли сотни людей.
Когда встает задача разгрома народных сил, постсоветская либеральная буржуазия не гнушается использовать самые реакционные группы, активно взывая к помощи клерикалов, неонацистов и люмпен-пролетарских групп населения. Самый последний урок этого дала нам Украина, где либеральные буржуа будто воскресили всю мерзость режимов Стресснера и Сомосы: шоковая терапия в экономике, бизнес-короли в правительстве и на губернаторских постах, батальоны смерти и бандитский беспредел на улицах.
Да, сегодня либералы находятся в оппозиции к путинскому режиму и гордо именуют себя лидерами демократического движения. Люди типа Навального или Прохорова могут сколько угодно называть себя демократами. К демократии, то есть всемерному участию самых широких масс в принятии затрагивающих их интересы решений, отечественная либеральная оппозиция не имеет ни малейшего отношения.
Многие левые ошибочно видят в либералах тактических союзников, приводя в пример десятки бескорыстных активистов оппозиционного движения, волонтерствующих на выборах и в протестных группах экологов, антиклерикалов, пацифистов. Риторика рядового члена партии «Яблоко» действительно далека от риторики Латыниной или Кудрина. Но в нужный момент гегемония окажется вовсе не за бородатым интеллигентом с кафедры политологии, а за теми, кто будет востребован истинными хозяевами жизни – олигархами. А их взгляды сегодня транслирует именно Латынина, а не честный и наивный участник «Марша Мира».
Либеральная буржуазия стремится к антипутинскому перевороту. С левыми в качестве бесплатных помощников или без, но такой переворот не станет революцией демократической, революцией народа, революцией плебейских масс.
Однако задача завоевания демократии стоит перед Россией во весь рост. Невозможно примириться с тем, что власть нагло и цинично фальсифицирует народное волеизъявление даже на таких «неправильных», буржуазных выборах. Нельзя воспринимать как должное карикатурное местное самоуправление. Не может быть признано нормальным абсурдное ограничение свободы собраний, политических и производственных союзов, забастовок. В современном обществе не должно быть места клерикализму, мракобесию, средневековью в гендерной политике.
Неправда, что простой народ не нуждается в политических переменах. Неправда, что он заинтересован лишь в так называемой «социалке»: высоких зарплатах и низких налогах. Демократия есть механизм, при помощи которого трудящиеся ставят под контроль власть. Бесконтрольная каста чиновников никогда не обеспечит людям достойных условий для выживания и развития.
Кто же, если не либеральная буржуазия, может организовать массы на завоевание демократии?
Единственными носителями демократической повестки в позднем капиталистическом обществе являемся мы, левые, то есть те, кто выражает, так или иначе, интересы пролетариата и его союзников из числа трудящихся классов (явного большинства общества).
Очень часто приходится слышать, что новая революция явно стоит на повестке дня, но отсутствует сколько-нибудь массовое рабочее движение и влиятельный политический субъект в виде марксистской партии. С этим невозможно не согласиться. Действительно, говорить об установлении социалистической диктатуры в современной России наивно.
Получается что-то вроде замкнутого круга: буржуазия свой революционный потенциал исчерпала, а пролетариат к революции пока не готов. Лучшим выходом из этой ситуации, по мнению ряда товарищей, становится своеобразный «революционный эскапизм»: либо в виде воскресшего народничества-«рабочизма», когда нам предлагают сосредоточиться исключительно на организации экономической работы на заводах, либо в виде создания кружков, где подкованные в марксизме интеллектуалы будут «образовывать» малограмотных трудящихся.
Созидательно-преобразовательный пафос марксизма и наш элементарный долг перед народом не позволяют нам идти этими путями. Слов нет, необходимо и помогать пролетариату вести экономическую борьбу, и заниматься привнесением марксистского мировоззрения в рабочее движение. Только вот времени нам отведено не слишком много, и стихия массового недовольства может захлестнуть страну в любое время. Мы уже сегодня должны готовиться к будущей российской революции.
Что это будет за революция? Исходя из анализа стоящих перед обществом первоочередных задач и движущих сил революционного процесса, полагаю, что нас ждет народно-демократическая революция, имеющая шансы (вероятно, не сразу, а через известные этапы) перерасти в революцию социалистическую. При этом только гегемония левых гарантирует, что революция не будет удушена на этапе общедемократическом.
Ключевым лозунгом будущей революции является лозунг экспроприации олигархии. Речь, таким образом, об идет об антиолигархической революции, которая на первом этапе хоть и не выключает нас из логики рынка и товарно-денежных отношений, но вплотную подводит к тому порогу, за которым начинаются собственно социалистические преобразования.
Кто заинтересован в такой революции? Это, бесспорно, рабочий класс – классический пролетариат индустриального общества, наиболее сознательная часть которого сегодня объединена в борющиеся профсоюзы, а «сознательные из сознательных» состоят в левых партиях. Несмотря на значительное сокращение и дисквалификацию рабочего класса, промышленные и транспортные рабочие в силу коллективного характера труда и организующей роли технологических процессов остаются наиболее способными к самоорганизации в борьбе за свои права.
Это лица наёмного труда, физического и интеллектуального, не относящиеся к промышленному пролетариату: работники системы образования. здравоохранения, сферы услуг.
Революции потребуется участие молодёжи, студенчества, особенно тех, кто одновременно учится и работает, трудовых эмигрантов, самозанятых.
Попутчиком пролетариата на демократическом этапе борьбы является значительная часть мелкой буржуазии. Ее антиолигархизм и демократизм закономерно вытекает из сопротивления процессу монополизации капитала. Сам по себе этот процесс работает на социализм, но, одновременно, превращает мелкую буржуазию в тактическую попутчицу борющихся с олигархией сил, то есть трудящихся.
Марксизм впервые в истории общественной мысли дал научное определение понятию народ, включив в него не просто население конкретной страны, а эксплуатируемые и угнетенные массы. Нетрудно увидеть, что указанные социальные слои и группы составляют именно народ. В этом смысле демократическая антиолигархическая революция является народной. Очевидно, что никакие либеральные оппозиционеры такой революции не сделают и двери для нее не распахнут.
Тем моим критикам, что требуют немедленного выдвижения лозунга диктатуры пролетариата, я хочу ответить следующее. При определенном ходе событий, между демократическим и социалистическим этапом революции не будет фиксированной границы. Так, национализация базовых отраслей экономики и введение государственного планирования, будучи вершиной демократических преобразований, станут одновременно и началом социалистического строительства. Речь, таким образом, идет о непрерывной революции, началом которой станет экспроприация экспроприаторов. Без этого говорить всерьез о социализме бессмысленно.
Какова программа будущей революции?
Работая в условиях капитализма, коммунисты отвергают противопоставление конечных целей рабочего движения его ближайшим социально-экономическим целям, выступают против принижения повседневной борьбы за выживание своего класса.
Мы должны поднимать трудящихся на борьбу против увольнений и закрытия предприятий, за переход к 35 часовой рабочей неделе без сокращения заработка, за введение прогрессивного налогообложения доходов, налога на роскошь и на особо крупные наследства, за государственные, единые и бесплатные системы образования, здравоохранения, социального обеспечения и страхования. Мы должны добиваться расширения прав профсоюзов, закрепления за ними права участвовать в организации труда, управлении предприятиями, в контроле над их финансированием, над приемом и увольнением работников. Мы должны быть вместе с теми, кто борется против точечной застройки, варварского уничтожения зеленых массивов, исторического облика наших городов.
Не стоит думать, что такая, казалось бы, чисто экономическая программа останется голым реформизмом. Это в странах капиталистического центра правительства в ответ на просьбу капиталистов о вмешательстве в конфликт с профсоюзами могут занять позицию стороннего наблюдателя. В России неизбежна тенденция к политизации экономической борьбы, неизбежны репрессии против общественных активистов, неизбежно полицейское насилие. В условиях государственно-монополистического капитализма, «осложненного» бонапартизмом, трудящиеся и мелкая буржуазия приходят и будут приходить в непосредственное столкновение с властью. Так появятся и политические лозунги, связанные с демократизацией власти, свободой слова, митингов и союзов, прекращением полицейского террора.
Еще раз подчеркну: в России нет иных сил, кроме левых, способных предложить такую повестку массам. Ожидать, что это сделают те, кто растоптал демократию в 1993 году и ограбил народ, глупо. Составлять с такими деятелями оппозиционные блоки недопустимо.
Перед нами стоит нехитрый выбор: либо соучаствовать в чужой игре, которая обернется новыми страданиями для трудящихся, либо самим стать во главе широкого демократического движения и мостить дорогу к социализму. Первое сделать легко, как легко стать пушечным мясом одной из воюющих армий. Второе неимоверно сложно, почти невозможно. Но иного пути, если мы действительно считаем себя коммунистами и социалистами, у нас нет.
|
|
