Бить приживающуюся в России при всех переменах формаций интеллигенцию – вроде бы банально и бесполезно. Её можно только перевоспитывать революционным террором и в ГУЛАГе. Правда, она злопамятна и мстит потом контрреволюцией и «музеями ГУЛАГа», где собственное и вполне ею прежде признанное перевоспитание оборачивает как муки за всё человечество… И тут-то сразу возникает вопрос – даже не о космополитизме, а просто об источниках любви именно к тому, заграничному человечеству. И главное тут самое – к какой его части!
Вспоминаю из фильма «Сыщик петербургской полиции» (предвосхитившего всех пандориных и всего телеАкунина, кстати) фразу болгарского пленника:
- У нас в Болгарии есть много песен о красном вине, и только одна – о белом, она начинается словами «белый виноград, почему ты не красный?»
Собственно, и спрашивать интеллигенцию, почему она либеральная – уже в конце 80-х было глупо, судя по тому, как она себя вспоминает в романах сейчас. Либерализм как идеалистский эскапизм мало изучен, его критикуют не те и не так, в то время, как нужно его изучать только с диаматических, исторических позиций, он ведь не вирус какой-то внешний, он возникает в конкретных политических средах.
Второе рождение либерала
Полагается первый раз явиться в виде трагедии – но и в начале ХХ-го он был не очень-то грустен. Был сангвиником, пузатым и на политику глядящим потребительски. Много ли вы вспомните либералов-политкаторжан? Впрочем, для монархистов – таки да, уже тогда можно было начинать ненавидеть либералов как устранителей помазанника от престола. Однако факты истории таковы, что либеральные парламентарии спасали режим, а не свергали его – читайте у Троцкого в «Истории русской революции», тут он не может врать и не врёт, это лучшее и ярчайшее его произведение. Либералы были генетически связаны с капитализмом и спасали уже капитализм, лишая его прежней «крыши». Да, приватизация фактически пролетарской, свершённой питерскими рабочими и с трудом переагитированными на их сторону солдатами, при многотысячных потерях (чего не вспоминают нынешние певцы «либеральной революции») – была делом для либералов нелёгким, но вполне посильным. Возникновение тогда же ярлыка «министры-капиталисты» предопределило их судьбу: мало было «даровать свободы» (прежде уже, кстати, «дарованные» царём – да не услышанные псарём), надо было искать их материальное обеспечение. Это принципиальный для либерализма момент, от которого нельзя далеко уходить – поскольку он и сам не ушёл за целый век.
В начале девяностых вполне логично, при забивании свежими «глушилками» контры идеологии марксизма-ленинизма, строившей целый век новое общество – возникли бредни про «либеральный проект», который де проклятые большевики не дали реализовать. Эти песенки и нынче напевают – но всё меньше старых «звёзд». Чубайс-неОнотоле, Игорь любит даже книги об этом писать – примиряя в них монархистов с либералами, что отдаёт какой-то гнилой, просроченной конъюнктурщиной первоельцинских времён, когда все эти призраки дореволюционного прошлого и набросились разом на красных, в сугубо символическом поле. Либерализм провозглашался путём истинного прогресса – в котором главным пунктом была эволюция, как антитеза революции, то есть уже на этом уровне диалектика отбрасывалась как обманная часть прежней, свергнутой идеологии. Либерализм представлял из себя этакую смесь меньшевизма с Адамом Смитом, приправленную ещё и западничеством в духе министров-капиталистов, где выгода буржуа легко перерастала в шпионаж.
Потеряв уже раз, в начале ХХ-го, власть именно потому что низы были либералам не нужны и непонятны – те самые, ими эксплуатируемые и вновь на войну посылаемые, либералы в силу исторического катаклизма обрели не просто второе дыхание, а длительное право трактовать историю России и СССР в свою пользу в конце ХХ-го. Либерал этот, второй свежести – вырос из шестидесятника, из партийного журналиста, в силу исходно элитного положения презирающего базис, презирающего всю сложность того общественно-производственного механизма, в котором к каждой свободе ведёт свой приводной ремень от шестерёнок распределения социалистических заслуг и богатств. Богатств, подчеркнём, коллективного труда.
Все они были за реформы – уже при Хрущёве, все они были за очищение истории СССР от культа личности и кровавых пятен. В этом уже содержался либерализм – как инфантильное, идеалистское стремление не учитывать исторических реалий, а переписывать историю набело, чтобы не ненавидеть себя самих и своих отцов в прошлом. Вот в чём был цимус «ХХ» - съезда, в повестке которого вы и сейчас не найдёте того самого тайно-финального доклада, который со съездом ассоциируют. Ибо и он был не деянием партии, а вбросом индивида.
То была попытка ретроспективной переоценки свобод – то есть как раз их обесценивание, поскольку «слишком высокой, кровавой ценой»… Момент идеологически и психологически важнейший – далее, если такая переоценка не встречает у общества возражений, является на политическую сцену и в повестку 1980-х термины «казарменный социализм» и «тоталитаризм». Эта тенденция и рождала постепенно тот контрреволюционный (ведь он именно по исторической необходимости Октября бил) либерализм, который провозгласил «Свободную Россию» (таковая площади имеется до сих пор на карте Москвы), который поставил свободы выше базиса, их обеспечивающего.
Всё, тут кончается сам по себе общественный прогресс и начинается регресс – потому что либералы окончательно спутали голову с хвостом, ориентиры исторические и цивилизационные. Подспорьем им было понятие «прав человека» - снова поставленное выше механизмов обеспечения этих прав, что есть заведомая диверсия буржуазии, ведь говоря о правах человека вне социально-экономического равенства, они и крадут свободы у тех, кто не может за них заплатить.
Свободы и шахтёры, Кузбасса и Донбасса
Чтобы понять сложнейшую систему опосредованного Госпланом распределения совокупной социалистической «прибыли» - надо удерживать цель каждой пятилетки, каждого шага от социализма к коммунизму. Да, через простое накопление этого не понять – да, чем дальше, тем туманнее формулировались перспективы, в которых потребление занимало всё большую часть (тоже результат определения бытия сознанием «мирного сосуществования систем»). Однако всё же есть та генеральная цель, которая оправдывало то что люди одной, тяжёлой, физической процессии делились результатами своего труда – с теми научными и прочими кадрами (совокупно-условно – ИТР, включая интеллигенцию и творческую), которым вверялось прогнозирование и творческое заполнения светло будущего. Казалось бы – причём тут Госплан?
Весьма причём – социализм в СССР был той сверхзадачей, ради которой принцип «каждому по труду», может, и нарушался, но нарушался всегда во имя равенства. И равенства не бездельника и ударника, а наоборот – равенства предельно далёких друг от друга профессий в едином движении общества к коммунизму. Многим кажется схема банальной – но попробуйте чем-нибудь ещё это оправдать? Чтобы шахтёр продолжал спускаться в забой без зла на эксплуатирующие его социальные этажи! Он ощущал себя источником свобод – и общество не оставляло его без внимания в материальном плане, зарплаты ударников-шахтёров и министров сравнялись именно в «тоталитарных» 1950-х, которые «обличал» ХХ съезд.
И вот, стук касок шахтёров, возникший в ходе перестройки – напомнил о том, что свободы столичных либералов (ещё таковыми не ставших, ещё интеллигентов «на содержании» рабочего класса и его партии) оторвались от шестерёнок механизма их обеспечения, потеряна та самая благодарность прослойки, которая держала интеллигенцию возле рабочего класса, и не позволяла ей возомнить себя буржуазией. Роль буржуазии в СССР выполняла, заменяла, точнее – партия. Увы, решающем и в перерождении СССР было её перерождение. Но осознать себя буржуями, возможными миллиардерами помогла партократам именно прослойка. Об этом много написано – лучшее, конечно, авторами ФОРУМа.мск, за всю его девятилетнюю историю.
Так почему же именно либерализм зазвучал как идеология, откуда именно это название? Очень точное название – в нём стремление к свободам поставлено выше средств. Тот самый любимый анти-лозунг либералов (цель оправдывет средства), которым они «припечатывали» большевизм как родню фашизма. На самом-то деле методологически роднёй фашизма и нацизма, происходящих от идеализма, а не от материализма, - является как раз либерализм и его принцип обобщения по несущественному для общественного большинства признаку. Как только свобода ставится выше её цены для общества, превыше схем её обеспечения – так сразу включается механизм (скрытый для либералов – чем они себя оправдывают) социального регресса, ведь платить за свободы элиты начинает новый пролетариат, то есть вчерашний класс-гегемон, рабочий класс, совладевший всем имуществом и средствами производства СССР. И это не голая схема. Голая она – как раз тогда стала, когда с заводов начали срывать листы железа и станки во имя «культа личности» - то есть реального роста роли личности и обеспечения личных свобод (буржуазии!) в ущерб обеспечения интересов коллективов. Коллективное стало злом – так большинство уступало власть меньшинству уже не де факто (партноменклатуре – что тоже было зло, но меньшее), а де юре. Тогда-то и зазвучало полноправно прежде издевательское и обличительное слово «элита».
А теперь об Украине. Здесь прочертилась та же самая линия разлома реалистов и идеалистов, что имелась в идеологиях всегда. Вот, например, Елена Галкина – писавшая прекрасно для ФОРУМа.мск, автор любопытнейшей книги «Русский каганат» о древнерусской государственности, историк с высокой научной степенью (её докторскую мы отмечали в МПГУ, помнится, ещё с героем моих проз Историком), ученица марксиста Аполлона Григорьева. Ну откуда это феноменальное обожание Коломойского – «украинского патриота»? Так и это либерализм – глубоко засевший на уровне обобщений даже новостей дня.
Я понимаю – ненависть к Путину свята. Тут уж и нас не упрекнёшь. Но всё же есть базисные вопросы, а есть – эмо-выводы. И эмо-взрывы случаются не только в стане срединной интеллигенции. Тут вот весьма дорогой мне друг-композитор, сочувствующий, как говорится, левым – позвал на «марш мира». Товарищи – на весах всегда должны быть не одни свободы, не одни принципы – а их цена для всего общества! Как только возникает в оценках и войны в Донбассе, и вообще относительно майдана фрагментированность (протоэлитность), частичность – вы снова режете СССР по классовым швам, которые за ХХ век схватились крепкими рубцами и позволяли всей толще общества быть твердью для новых революций на Земле, второй половины ХХ века.
Обожание Коломойского, происходящее «от противного», от какой-то сузившейся до амбразуры вагонной ругани ненависти к Путину – есть лишь инверсия обожания Путина всё тем же расеянским обывателем. Высокая болезнь априорно либеральной, оторванной от класса-кормильца, интеллигенции. Это две стороны одной убогой медали, которую отлили из бывших станков, двигавших СССР к коммунизму. Политика классов сменилась «политическим классом» - и тут уже кому кто люб, кто ненавистен, вопрос первый. А уж кто буржуазия первого, кто второго разряда – не важно. Главное симпатии…
В украинском вопросе таким идеалистским манером легко увязнуть – ведь плоды майдана пожинает олигархат. Да, олигархат свидомых – он куда беднее силовигархии Путина, буржуазии Трубы. Но важно помнить, что «малые сии» поддержаны евробуржуазией и капиталом США – что усложняет классовый расклад. В итоге союз провинциальной украинской буржуазии с империализмом кажется интеллигенции расеянской, триколорной – куда гуманнее и безопаснее, чем диктатура силовигархата, отправляющего умирать солдат РФ за интересы Трубы. Вот тут уже есть трагедия, а не фарс. Хотя именно фарса ждали мы от либерализма, второй раз взявшего власть. И не надо про силовиков – пока идеология свобод, включая в первую голову свободы обогащения стоит вместо марксизма-ленинизма и в Киеве и в Кремле, - обе буржуазии будут хуже. Но своим классовым упрямством они будят лишь одно – исторически для них неизбежное, - поражение своё в перспективе. Ведь и цена свобод, и цена войны со вчерашними соседями по СССР – познаётся утратившим власть классом только через соприкосновение с новой реальностью. А она пахнет порохом уже, а не «воздухом свободы». И неучастие рабочего класса Донбасса в ополчении (вопреки плакатным надеждам Животова) говорит о многом- это не их и не наша война пока, вот что важно понять и нам, и либералам.
|
|
