В Воронеже передано в суд дело фельдшера скорой помощи Новоусманской районной больницы Александра Косякина. Он рассказал в социальных сетях о нехватке в больнице средств индивидуальной защиты для врачей, которые работают с коронавирусными пациентами. История получила широкую огласку. После публикации Александра вызвали в полицию, обвинив в распространении заведомо ложной информации. Администрация больницы после выступления Косякина поспешила замести следы, выдали ему специальный противочумный костюм.
На правдивости заявления о нехватки индивидуальных средств защиты Косякин настаивает до сих пор. Тем более друг и коллега Александра Косякина Александр Шулепов заразился коронавирусом. Корреспонденты связалась с Шулеповым, и он подтвердил это, но попросил не предавать огласке подробности разговора из-за опасения санкций со стороны руководства. И с ним случилось новое несчастье, он выпал из окна больницы, где проходил лечение. К счастью, это был второй этаж, выжил и идет на поправку. Почему-то врачи, заразившиеся коронавирусом, начали выпадать из больничных окон. Какой-то злой дух толкает их, может для того, чтобы они не рассказали правду.
Врачи обеспокоены судебным процессом против Александра Косякина, общероссийский профсоюз медработников «Действие» организовал акцию поддержки фельдшера под девизом «Не молчать, чтобы жить».
Нашему работнику невозможно теперь поделиться правдой, о том, что происходит в его рабочем доме. Многие медики сейчас оказываются на передовой без защитных средств в борьбе с вирусом, это все равно, если бы во время войны посылали солдат брать вражеские редуты без оружия. Раз за разом проскакивает в социальных сетях и прессе эпизоды об этом безобразии. Но каждый раз идет рассказ с оговоркой, прошу не называть мою фамилию. Ладно бы, если эти партизаны работали у частника, но все они, как бы на государственной службе. Короче говоря, заткнули людям рты. Над тобой издеваются на работе, но ты должен молчать.
Вместо того чтобы улучшить условия труда, на известном АвтоВАЗе работников заставляли подписывать «кодекс этики», в котором чётко сказано, за размещение в соцсетях информации о порядках на АвтоВАЗе их ждет наказание, вплоть до увольнения. Рабочим надлежит терпеть издевательства безропотно и не выносить рассказ о происходящем за ворота. Пробраться на предприятие корреспонденту и поговорить с людьми невозможно. Ловкая журналистка подловила одного из рабочих АвтоВАЗа за проходной, на остановке автобуса. Нашла к нему подход, он не удержался и рассказал о размере зарплат, об условиях работы. Эта беседа была напечатана в газете. Рабочего уволили за нарушение «корпоративной» этики. Что поделаешь, информация об условиях труда и зарплате, и не только на этом промышленном гиганте, секретной.
Был уволен машинист, председатель независимого профсоюза работников государственного унитарного предприятия «Московский метрополитен» Николай Гостев. Его обвинили почти в измене Родине. Оказывается, он посмел нарушить корпоративный запрет на общение с прессой «по вопросам производственной деятельности» работников в метро.
Уволили учителя Владимира Сорокина. Он осмелился написать письмо самому президенту о проблемах компьютеризации в столичных школах. Стоит ли дальше листать страницы нашей рабочей демократии. Отечественные менеджеры научились избавляться от работников, которые борются за справедливость, грубо подтасовывая факты. Создали целую науку. И никто из нашей власти не пытается эти крепостные устои поколебать, наоборот подстраивают для такого порядка очередные законы.
После Октябрьской революции вся страна училась грамоте, люди выводили мелом слова на доске: «Мы не рабы, рабы не мы». Сейчас нужно опять учиться писать такие слова, но в другом порядке: «Мы немы, поэтому рабы».
Многие сейчас критикуют советскую власть, было, мол, полное отсутствие защиты прав и демократии при коммунистах. Что скажешь, была тогда рабочая демократия, но не было, свободы, для многих наших интеллектуалов, которые зарабатывают в основном языком. Не было тогда, корпоративов для богатых, на которых знаменитые актеры зарабатывают миллионы, как ведущие. Обижены были эти люди на советскую власть, их, как бы держали в черном теле, они рвались за кордон. Обижались и некоторые предприимчивые дельцы, им не давали возможности богатеть за счет обмана других. Не было массы посредников, которые ничего не производят, только перепродают. Не было госзаказов, тендеров, на которых зарабатывают теперь приближенные к власти люди. Все это работает не на благо народа, только на коррупцию.
Я вырос в прежних рабочих коммунах, они были на каждом предприятие. Это была настоящая рабочая демократия. Каждые месяц общие собрания. Выплескивалось на них все, что наболело, каждый мог выступить с критикой, своим мнением. Обсуждали ситуацию на предприятие и между собой, в курилках. Воспитывали друг друга. Вспоминается собрание моей бригады по поводу того, что один молодой рабочий бросил вечернюю школу. Сообща убедили его в необходимости знаний, и он возвратился в школу. Мы были как родственники. Сейчас общество рождает озлобленных, чужих друг другу людей, даже, если они работают рядом. Каждый тянет к себе. Раньше обязательно выпускались стенгазеты, была в них и критика, которая помогала улучшить психологический климат и производственные показатели. Где бы я ни работал, везде редактировал такие газеты.
Также же писал в центральные газеты. Вот, опубликовал в одной из них статью о моральном климате на нашем заводе «О добром слове и обиженном человеке». Если бы это было в нынешнее время, где бы меня было искать за это выступление? Нельзя было тогда уволить работника. После появление моей статьи, собрали партийное собрание, обсудили на нем публикацию. Начальника смены, которую я вспомянул в статье, понизили в должности, а в газету отправили в газету ответ, что меры приняты. Это было обязательно.
Нам на завод прислали директора со стороны. Предприятие требовало модернизации, но он не слишком заботился о будущем. В коллективе началось противостояние этому начальнику. Несколько наших отправилась в райком, рассказали о ситуации, и нам назначили нового директора из своих доморощенных. Тот почти сразу, с проектом о модернизации завода, пошел в главк. Начальник главка выставил нашего нового директора вместе с проектом за дверь. Об этой ситуации я написал в газету и в результате сняли с должности самого начальника. Начальника крупного московского главка.
В дальнейшем я возглавил рабселькоровское движение страны. Ездил по стране, помогал коллегам в трудную минуту. Около каждой газеты, районной, городской, областной формировался коллектив рабселькоров. Десятки тысяч правдолюбцев в стране. Со многими я подружился. Они делали большое дело, очищали страну от грязи. Это был своеобразный народный контроль и профсоюзы одновременно.
Ну, вот пришли новые времена. Капитализм. Новые ценности, даже деньги назвали баблом, стали считать виллы, бесчисленные квартиры у наших чиновников. Обычным делом стало воровство во властных структурах миллионов рублей, долларов, взятки различным инспекторам, фальшивые отчеты чиновников. Наших рабкоров отказались прописывать в этом, новом обществе. Одного избили, другому дверь подожгли. Массово стали увольнять.
Мы создали Союз общественных корреспондентов, информационное агентство. Но вскоре пришлось закрыть то и другое. Нас перестали печатать. Правда с рабочих мест, где воруют, шельмуют, стала не нужна. Доказательство этому судебное дело фельдшера Косякина.
|
|
