Памяти моих товарищей Е.Я. Джугашвили, Л.Н. Журы и
С.Э. Стрыгина
О чём речь
Будет длинно. А что делать?
В Твери всё нынешнее лето проходят конференции, посвящённые фальсификации утверждений о том, что там в 1940 году органами НКВД были расстреляны около 6 тысяч польских офицеров и полицейских. В ответ на эти разоблачение общеизвестной лжи, затявкала главная антироссийская газета – «Новая газета», в конце концов разродившись статьёй «Голограмма бургомистра Меньшагина. Эпизод из истории советских фальсификаций». Остальные СМИ у нас тоже те ещё патриоты, но «Новая» - это особый случай.
Причём, как часто в таких случаях бывает, трудно понять, о чём идёт речь: они осмысленно предают народ или главной причиной является дебильность сотрудников «Новой»?
Мы с «Новой» старые «друзья». Десять лет назад мы от имени Евгения Яковлевича Джугашвили, Л.Н. Журы, С.Э. Стрыгина и меня, подали иск к «Новой газете» с требованием опровергнуть опубликованное в газете утверждение следователя-фальсификатора «Катынского дела» А. Яблокова о том, что пленные польские офицеры были расстреляны НКВД по приказу Сталина. И «Новая газета» в суде пыталась доказать, что её утверждения о расстреле поляков НКВД соответствуют действительности, для чего (помимо этого Яблокова, ставшего адвокатом) были привлечены адвокаты Г. Резник и А. Бинецкий, а также общество «Мемориал».
Суд нам, понятное дело, в иске отказал, но не потому, что «Новая» не брехала, а потому, что судья постановила считать брехню «Новой газеты» конституционной свободой слова – установил безнаказанность антисоветских тварей. Сейчас я думаю, что только Резник понял, что произошло и даже пытался на апелляции заявить своё несогласие с этим судебным решением, а остальные участники процесса и сотрудники «Новой» радовались, что «суд отказал», хотя суд отказал не нам, а им. Отказал им признавать их клевету сведениями, соответствующими действительности. Но до них это не дошло – ума не хватило понять. А если бы в «Новой» поняли, что произошло, то сегодня не полезли бы утверждать о вине СССР в расстреле поляков.
Или вот ещё такой штрих к вопросу о дебильности. Помянутый судебный процесс шёл долго, и Стрыгин, перекусывая в кафе за одним столиком вместе с Яблоковым, разговорил его, обратив внимание, что фальсификация им «Катынского дел» дела использована для развала Варшавского договора и уничтожения СССР. И, что интересно, Стрыгин отметил, что Яблоков (следователь Главной военной прокуратуры!) искренне удивился: «Так что – я виновен в измене Родине??». То есть, Яблоков послушно фальсифицировал это дело, даже не представляя, чем именно он занимался, – не представлял, какое преступление он совершал! И только Стрыгин навёл дебильного «юрыста» на мысль, что они с «Новой» - государственные преступники.
Но раз «Новой газете» неймётся, то и мне трудно промолчать.
Поскольку, однако, в помянутой в «Новой газете» статье «Голограмма бургомистра Меньшагина. Эпизод из истории советских фальсификаций» очень длинная и многие уже не вспомнят, о чём идёт речь, то я начну с напоминания о том, чем является «Катынское дело».
Краткая история
В 1939 году союзница нацистской Германии Польша спровоцировала войну с самой Германией, и та 1 сентября ударила по Польше. На третий день войны Правительство Польши, командование её армии и сама польская армия начали удирать от немцев в Румынию. Никто такой прыти от поляков не ожидал, поэтому только через две недели после начала войны и Советский Союз оправился от удивления, мобилизовал и поднял по тревоге войска западных военных округов и на 17 день войны ввёл их в Польшу для защиты от захвата немцами украинцев и белорусов, с 1920 года находившихся под властью Польши.
В результате, в СССР оказалось до полумиллиона военнослужащих Польши, и польскими офицерами были забиты все дома отдыха в СССР, поскольку, повторю, Советский Союз не ожидал такого исхода войны и не строил лагерей для военнопленных и интернированных. Итак, в СССР попало до 15 тысяч польских офицеров и генералов, и сначала им предложили негласно создать на территории СССР польские дивизии, чтобы в предстоящей войне с немцами (а в том, что она будет, в СССР никто не сомневался) освободить Польшу. Но согласились воевать с немцами на стороне СССР всего несколько сот человек польских офицеров, которых оставили в СССР на правах военнопленных, а остальные офицеры заявили, что им и в плену хорошо – Советский Союз их бесплатно кормил, содержал и выдавал карманные деньги. Согласитесь, что офицеры, отказывающиеся освобождать свою Родину, это не солдаты – это преступники.
И весной 1940 года эти трусливые польские офицеры были осуждены специальным судом – Особым Совещанием при НКВД – к 3-5 годам заключения, после чего часть из них отправили под Смоленск строить дороги. В 1941 году, после нападения немцев на СССР, этих пленных не успели вывезти в тыл, а сами уходить от немцев поляки не захотели, надеясь сытно пересидеть войну теперь уже немецких лагерях для военнопленных.
Однако немцы надежд трусов не оправдали и осенью 1941 года попросту расстреляли этих поляков в Катынском лесу под Смоленском - расстреляли одновременно с евреями Смоленска.
Весной 1943 года, с целью сплочения Европы под лозунгом антисемитизма, немцы устроили провокацию и обвинили в расстреле поляков в Катынском лесу советских евреев. Для этого они заранее раскопали могилы с ими же расстрелянными поляками, подготовили трупы и снова их закопали, а 13 апреля немцы сообщили миру о якобы нечаянном обнаружении ими польских могил. И по приказу Геббельса собрали из разных, оккупированных ими и нейтральных стран «полуответственных лиц» (термин и требование Геббельса) и вместе с полуответственными лицами из Польского Красного креста привезли их на эти могилы, и эти полуответственные лица якобы выкопали и исследовали 4243 трупа, заявив, что по степени разложения трупов и отсутствия на трупах документов позже мая 1940 года, расстрел польских офицеров должен был быть не позже мая 1940 года, то есть, ещё до нападения немцев на СССР.
Но Красная Ария осенью того же 1943 года освободила от немцев Смоленщину и в конце того и начале 1944 года теперь уже советская комиссия в присутствии британских и американских корреспондентов раскопала ещё могилы и по датам найденных писем на трупах, по немецким пулям и гильзам, по немецкому шпагату, которым были связаны руки пленных, по показаниям свидетелей и, наконец, по степени разложения трупов, показала миру, что поляки были расстреляны немцами. И советская комиссия составила Акт (это в данном случае очень важно).
В июле 1946 года по требованию защиты главных военных преступников Нюрнбергский Трибунал расследовал, кто убил поляков под Смоленском. Катынский расстрел на Нюрнбергском процессе персонально инкриминировался лишь двоим подсудимым – Герману Герингу и Альфреду Йодлю. Кроме Акта советской комиссии стороной обвинения были представлены дополнительные доказательства по этому эпизоду, причём, не только советским обвинением, но и прокурором США. Адвокаты подсудимых, не удовлетворенные результатами слушания, просили Трибунал продолжить слушание, но Трибунал счел Катынский эпизод достаточно изученным и отказал защите. По результатам рассмотрения обвинение по Катынскому эпизоду ни с одного из подсудимых не было снято, а сам Катынский расстрел остался в числе других доказанных преступлений немецкой стороны.
Последняя фраза из мотивировочной части Приговора Трибунала по обвинениям в отношении Германа Геринга: «…По делу не установлено никаких обстоятельств, которые могли бы оправдать этого человека». Приговор Альфреду Йодлю содержит аналогичную формулировку: «…Смягчающих вину обстоятельств нет».
Однако в 1990 году Горбачёв с целью развала Варшавского договора приказал начать фальсификацию «Катынского дела» с целью обвинить в их расстреле СССР, для этого были подделаны и подброшены в архив несколько документов, которые, якобы, свидетельствуют о том, что поляков в то время расстреляли русские. То, что это были фальшивки, было видно и простым людям, и тому же Конституционному суду России, который отказался обвинять КПСС в инкриминируемом КПСС расстреле поляков по таким, с позволения сказать, «доказательствам».
Поскольку, однако, статья «Голограмма бургомистра Меньшагина. Эпизод из истории советских фальсификаций» (https://www.novayagazeta.ru/articles/2019/08/28/81752-gologramma-burgomistra-menshagina) очень длинная и многие побрезгуют её читать, то в двух словах поясню, о чём речь и кто такой Меньшагин, а «голограмма» тут нужна, чтобы вы восхитились познаниями автора.
Во время оккупации немцами Смоленщины, в Смоленске бургомистром стал адвокат Меньшагин, а его заместителем профессор Базилевский. И в 1946 году СССР в качества свидетеля послал на заседание Нюрнбергского Трибунала Базилевского, а не Меньшагина. Вот поэтому «Новая газета» и делает вывод, что поляков в Катыни расстреляли не немцы, а русские.
Но поскольку тут главным действующим лицом является Нюрнбергский военный трибунал, то давайте сначала о том, что это за суд, и подробности слушания Трибуналом «Катынского дела».
Судьи
Мы привыкли к тому, что во всех судах властвует «презумпция невиновности», то есть, обвиняемый считается невиновным, пока обвинение не докажет его виновность. Но если бы Трибунал использовал этот принцип, то слушал бы это дело до сих пор. И чтобы закончить рассмотрение обвинения главным военным преступникам в разумные сроки, Нюрнбергский трибунал использовал принцип «презумпции виновности» - защита обязана была доказать невиновность подсудимых в инкриминируемым им преступлениях.
И в обеспечение принципа презумпции виновности, статья 21 Устава вводила всеобъемлющую преюдицию выводов комиссий и трибуналов союзников по антигитлеровской каолиции: «Трибунал также будет принимать без доказательств официальные правительственные документы и доклады Объединенных Наций, включая акты и документы комитетов, созданных в различных союзных странах для расследования военных преступлений, протоколы и приговоры военных или других трибуналов каждой из Объединенных Наций». Исходя из этого принципа, как вы понимаете, выводы советской комиссии по Катынскому делу вообще не требовали никаких доказательств от обвинения.
Однако в случае презумпции виновности как бы получалось, что Трибунал имеет возможность штамповать уже готовые выводы обвинения, а судьи Трибунала превратятся из настоящих судей в теток в судейских мантиях из колонии Рашка, которые (при провозглашенном в России принципе презумпции невиновности) оправдывают всего 0,3% подсудимых.
Судьи Нюрнбергского Трибунала на такой позор пойти не могли. Из 22 подсудимых они трех оправдали полностью (13,6%), скажем: «Фон Папен обвиняется по первому и второму разделам Обвинительного заключения. … Трибунал признает фон Папена невиновным в предъявленных ему обвинениях и предлагает коменданту суда освободить его из-под стражи после перерыва в заседании Трибунала».
Мало этого, даже признавая подсудимых виновными, судьи не соглашались с обвинением во всех пунктах, к примеру: «Доказательства не убедили Трибунал в том, что имя Заукеля в достаточной степени связано с общим планом для ведения агрессивной войны или что он был в достаточной степени причастен к планированию и ведению какой-либо из агрессивных войн для того, чтобы дать Трибуналу основания считать его виновным по разделам первому или второму Обвинительного заключения». Это, правда, Заукелю не сильно помогло – его повесили, - тем не менее, это доказывает, что Трибунал отказывал обвинению, если убеждался, что для такого пункта обвинения недостаточно доказательств.
Поэтому, если бы Нюрнбергский Трибунал засомневался в том, кто убил пленных польских офицеров, то ему, даже ради собственной рекламы справедливого суда, ничего не мешало вписать в приговор, скажем, «Доказательства не убедили Трибунал в том, что 11 тысяч польских офицеров убиты немецкими войсками». Однако Трибунал этого не сделал, поскольку не смог бы обосновать свой вывод, настолько суду с виной немцев в «Катынском деле» все было ясно.
Заинтересованность СССР
Полагаю, что вне зависимости от того, кто первым сказал «мяу» - кто первый предложил рассмотреть Катынское дело в подробностях, инициатива провести судебное следствие по Катынскому делу прямо в рамках Нюрнбергского процесса, безусловно, принадлежит СССР. Во-первых, СССР был заинтересован в этом, поскольку в Польше на прекращалась подрывная деятельность подпольных сил бывшего правительства Польши в Лондоне, а спекулировало это правительство именно тем, что польских пленных убили, дескать, не немцы, а «советы». И СССР было важно разубедить в этом поляков. Во-вторых, не прошло и двух лет, как советская комиссия в Смоленске блестяще продемонстрировала иностранным дипломатам и корреспондентам доказательства вины немцев, навсегда убедивших этих представителей Запада, что поляков расстреляли немцы. Но журналисты и дипломаты - это не судьи, нельзя было упускать случай, убедить в том же и суд. При том обилии доказательств вины немцев в этом убийстве, и при понимании того, что у немцев доказательства вины СССР отсутствуют полностью, повторю, для СССР грех было не рассмотреть Катынское дело еще и в суде.
Несколько подробностей.
Доказательствами могли быть документы, вещественные доказательства и показания свидетелей. Свидетелями защиты в Нюрнбергском трибунале могли быть, как те, кто непосредственно видел «расстрел поляков органами НКВД», так и судмедэксперты – члены организованной немцами Международной комиссии, работавшей в Катыни на эксгумации могил польских офицеров весной 1943 года.
А вот теперь внимание! Перед капитуляцией немцы уничтожили по приказу из Берлина все документы и вещдоки по Катынскому делу («доказательства своей невиновности»), убили своих свидетелей, сами убили даже председателя этой Международной комиссии немецкого врача Бутца. Как вам это?
Однако оставалось еще много живых судмедэкспертов – членов этой комиссии из разных стран, - и защита на Нюрнбергском процессе могла бы пригласить их. Какие проблемы?
Однако защита не рискнула это сделать.
И тогда обвинители СССР просто поиздевались над защитой – они сами вызвали в качестве своего свидетеля судмедэксперта этой самой немецкой Международной комиссии – того, кто, казалось бы, должен был бы свидетельствовать в пользу немецкой версии.
Итак, 1-2 июля 1946 года Нюрнбергский трибунал расследовал, кто убил поляков под Смоленском. Для этого Трибунал предложил обвинению и защите пригласить для допроса по три свидетеля с каждой стороны.
Перед обвинителями из СССР встала проблема, кого отобрать для выступления перед Трибуналом, поскольку свидетелей была уйма. И обвинители отобрали советского судмедэксперта из советской комиссии, проводившей эксгумацию польских могил в 1944 году, болгарского судмедэксперта из немецкой комиссии, проводившего эксгумацию этих могил в 1943 году, и заместителя бургомистра Смоленска, знавшего подробности расстрела поляков немцами.
А у защиты немцев была иная проблема – им некого было приглашать, и нечего было показывать судьям. Правда, в лондонские поляки в это время прятали одного смоленского мужика, который в 1943 году показал немцам, что польских офицеров, якобы, убил НКВД. Однако мужик был настолько ненадежен, что лондонские поляки вскоре его сами и убили, имитировав его самоубийство. Был еще крутой венгерский судмедэксперт Орсос, который придумал никому неизвестную методику, с помощью которой в 1943 году и определил, что поляков расстреляли в 1940 году, то есть, СССР. Мало этого, Орсос подходил защите и по другой причине. Коллеги о нем вспоминали: «Когда мы приехали в Смоленск и были встречены начальником здравоохранения местного округа немецкого фронта, то на приветственную речь ответил самый старший из нас, проф. Орсос из Будапешта. Он заявил, что в Первую мировую войну он находился 4 года в русском плену, из которых 10 месяцев под властью большевиков. Он научился тогда русскому языку и имел много возможностей узнать характер и душу русского человека. На основе своего опыта он должен сказать, что такое страшное преступление русский человек совершить не мог. Только международный еврей способен на это... Однако подробнее свою точку зрения не объяснил». Свой, как говорится, этот Орсос был, да и находился он в то время в американской зоне оккупации. Но и его защита не рискнула пригласить и не без оснований, поскольку и этот Орсос вскоре заявил, что поляков расстреляли все же немцы. Были и еще врачи этой комиссии в Бельгии (Шпеелерс), Дании (Трамсен), Финляндии (Саксен), Голландии (Бурле), Швейцарии (Навиль), Франции (Костедо). Они находились вне досягаемости СССР, и это были реальные свидетели, защита вполне могла их затребовать в суд.
Но не рискнула!
И в результате защита немцев из безвыходности пригласила в качестве свидетелей подозреваемых в расстреле этих самых польских офицеров – офицера немецкой армии, на которого советский свидетель (с ошибкой в фамилии) показал, как на командира расстрельной команды, вторым свидетелем - его начальника-генерала и третьим - сослуживца.
Вообще, факт того, что защита, при наличии реальных свидетелей, вызвала в качестве свидетелей подозреваемых, уже настолько доказывало вину немцев, что свидетели обвинения были излишни.
Но об этом в окончании.
(окончание следует)
|
|
