Прочитал, как Гудков-старший возмущается в фейсбуке обыском у Гудкова-младшего. Мол, с каких это пор обыски проводят не у обвиняемых и даже не у подозреваемых по уголовному делу, а просто у обычных свидетелей. Это, мол, типичный ГУЛАГ и НКВД.
Насчет НКВД, Геннадий Владимирович, не скажу, это вам ближе, а вот насчет возмутительного обыска у свидетелей могу напомнить, что именно такой обыск, причем без адвокатов и с огромным количеством грубейших процессуальных нарушений, проходил персонально у нас с женой, и еще у десятка защитников Торфянки меньше трех лет назад. И у нас тоже изъяли телефоны и компьютеры, а еще деньги, банковские карты и множество других предметов, которые потом бессмысленно держали два года. А еще разломали нам двери, изгадили квартиры, напугали детей, а меня еще и попытались закатать по ст.19.3.
И все мы тоже были просто свидетелями, да и дело было высосано из пальца. Точнее, из доносов четырех негодяев. Вы об этом не слышали?..
Я не удивлен, потому что тогда в нашу защиту выступили многие СМИ, правозащитники, адвокаты, а из политиков – пожалуй, только один Митрохин. И все. Нет, потом, когда ситуация немного разрядилась, отдельные редкие товарищи на Торфянку заезжали и даже произносили пламенные предвыборные речи, но потом как-то быстро сливались, убоявшись всерьез связываться с РПЦ.
Обычно в таких случаях принято приводить цитату Мартина Нимёллера насчет того, что когда они хватали коммунистов, я молчал: я не был коммунистом, не был социал-демократом, не был членом профсоюза и не был защитником Торфянки и остальных московских парков, а когда они пришли за мной…
Дальше вы, наверное, сами помните. Тогда не осталось никого, кто бы мог заступиться за меня. Очень поучительная история про выборы, про обыски, про политику и вообще.
|
|
