Как ни странно, но у вчерашних выборов в ландтаг (региональное заксобрание) Баварии, у сентябрьских российских выборах и у предложение Зорькина создать «двухпартийную систему» (т.е. возможность смены партии власти, а ещё точнее, превращение ПЖиВ из «партии власти» в «правящую партию» есть много общего.
Но для прояснения этого необходимо долгое предисловие.
Когда в 18 веке формировалась «Вестминстерская» система демократии, именно подразумевалась периодическая смена у власти двух партий – землевладельческой и торговой.
Традиции формирования таких «партий» уходят даже не в античный Рим («партии колесниц» - патрициев-латифундистов и «партии всадников» - арендаторов и торговцев), и даже не эллинские полисы (по версии Карла Поппера «патриоты» - это консерваторы – сторонники «отцовских устоев»), но даже в Вавилон, где она приняла такой ожесточённый характер, что завершилась резней проигравшей стороны, пытавшейся разыграть карту погромного антисемитизма (всё описано в «Книге Эсфири-Эстер»).
Эта маятниковая система двух партий истеблишмента исправно функционировала, при том, что партии менялись как идеологией (ехидный Честный Эйб Линкольн сравнил это с тем, как подравшиеся пьянчужки путают свои пальто, сброшенные перед ристалищем: «ша, Жора, поддержки мой макинтош»), так и социальной опорой.
Так консервативные Республиканцы стали революционными ниспровергателями рабства, а Демократы – оплотом побеждённых рабовладельцев (а потом – на Севере – партией мигрантов).
Постепенно кризис двух партий истеблишмента привёл к тому, что разочарование в слабейшей из них приводило к её замещению наиболее сильной партией из числа не входящих в истеблишмент, и даже долго считающейся внесистемной.
Так было с британскими Лейбористами, французскими Радикал-Социалистами, а потом и Социалистами, германскими Социал-Демократами, российскими Конституционными Демократами (после марта 1917, очень быстро ставшими из революционной партии в контрреволюционную – имеется в виду в отношении умеренных демократических социалистов) и чуть не стало с американскими Народниками (название Популисты имеет слишком негативные коннотации), но затем Демократы сделали сильный левый крен, последовательно поглотив и Народников (Партию Лося Теодора Рузвельта) и Социалистов Дебса и Нормана…
Но потом эта маятниковая система стала давать сбои. Конструируя демократические системы в побеждённых странах, американцы постарались создать пары право – и левоцентристов.
Однако в Японии Либеральная (аналог Республиканцев) и Демократическая партии предпочли соединиться, сохранившись как «фракции» в единой номенклатурной «партии власти», монополизировавшей политику почти на полвека и создавшей такую политико-олигархическо-мафиозную всепроникающую систему, до которой путинизму ещё далеко. Впрочем, у этой политмафии была хрущёвская амбициозность и сталинская дисциплина...
В ФРГ и Италии произошло немного иное: левоцентристские Свободные Демократы и Социалисты просто создали постоянные коалиции с правоцентристскими Демохристианами, которые также благодаря этому на десятилетия монополизировали власть.
Когда в Германии социал-демократы значительно усилились, то также предпочли войти в постоянную коалицию со своими давними консервативными оппонентами.
Поскольку речь шла о достаточно демократических государствах, то это завершилось в Италии полным распадом предельно коррумпированной партийной системы, причём, общий крах увлёк и Компартию, которая сочла очень выгодным вписаться в ту же конструкцию – но как лояльная оппозиция. К власти прорвалась «тень Дуче» - Берлускони и такие правые популисты, которых раньше и на пушечный выстрел не подпускали в респектабельную политику…
19 лет назад у нас также довольно успешно формировалась маятниковая политическая система. С третьего раза возникла равновесная конструкция из двух номенклатурно-олигархических альянсов – «Единство» и «Отечество-Вся Россия», каждый из которых имел либерального союзника – «Правые силы» и «ЯБЛОКО».
КПРФ Зюганова (точнее, Народно-патриотический союза) и ЛДПР из общего уравнения были частично выведены, из-за слишком резкой риторики.
Поскольку все партии (кроме Единства и ЛДПР были ориентированы на расширение парламентаризма), и все были в той или иной степени оппозиционны Администрации Президента и «Семье», то при обычном политическом развитии можно было ждать необходимых законодательных и даже конституционных коррекций в сторону расширения прерогатив парламента и правительства большинства… Более того, это вполне устраивало олигархов, предпочитавших иметь по «кусочку» парламента и торговаться, чем рисковать победой соперника на президентских выборах – в условиях, когда победитель получает всё…
Но всё изменилось, когда костяком «партии власти» стала госбезопасность. Непримиримые политические антогонисты – Отечество и Единство были также точно объединены, как японские партии в конце сороковых.
Причём, всё было довольно честно: во главе был Путин, но основной состав функционеров был «отечественный» (как партия крупного бизнеса и региональных элит они были куда подготовленней, чем то политическое сырьё, из которого Березовский наспех лепил противовес альянсу глав регионов-доноров).
После слипания единой партии власти и сперва создания, а потом и полуразрушения «Справедливой России» (она была антизюгановским тараном), и сложилась система монополизма ПЖиВ.
Зимой 2011-12 он изрядно поколебался, но «оперчекистская» основа власти не подвела и уже осенью 2012 года сложилась нынешняя коалиции партия власти и солидарная с президентом во всём думская система тоталитарной полуоппозиции…
Но дальше началась «итальяно-японская болезнь» - обвальное разочарование в существующей системе дал возможность отодвинутым на периферию партиям Зюганова и Жириновского нанести болезненные удары по бессменной «партии власти».
Но очень похожее произошло только что и на земельных выборах в Баварии, когда по обоим слагаемым десятилетиями бессменной коалиции демохристиан и социал-демократов были нанесены два мощнейших удара с обоих флангов – от правых популистов и от экологистов, а, по сути, левых популистов.
Сходный процесс прошёл и в США, когда на флангах двухпартийного маятника поднялись трамписты с одной стороны и «окупаи» - с другой.
Собственно, поэтому возродилась идея, чтобы у власти менялись две пропутинские партии, хоть как-то восстановив политическую конкуренцию.
Но это утопия - став оппозицией, мафия оказывается в тюрьме. Урок краха всесильной олигархии был слишком впечатляющ...
|
|
