Бешенство матки на шестом десятке

Есть железобетонная примета:  чем скабрёзнее фильм, чем больше там сисек-писек и половых актов  на единицу времени, тем  более ранним утром начнётся кинопоказ, на который тебя пригласит прокатчик. «ПРОвзгляд» - идеальная компания для жаворонков, обычно она назначает просмотры на 10-11 утра,  а у нас, сов, как известно, «утро добрым не бывает»,  и сиськи-письки раздражают неимоверно. Даже если это сиськи  красавицы Кьяры Мастроянни,  к которым в другое время суток я бы отнеслась куда более благосклонно. 

А вообще-то Кьяру в новом фильме Кристофа Оноре «Одной волшебной ночью» не узнать. Она меня старше на год, но для роли Марии, дамы глубоко постбальзаковского возраста, её зачем-то состарили лет на десять и заставили похудеть килограммов на двадцать, так что выглядит она с впалыми щеками и торчащими рёбрами устрашающе. За одно это я бы Кристофу Оноре что-нибудь отсекла ржавыми ножницами, но по итогам просмотра понимаешь, что это было бы для него незаслуженно лёгкой участью. 

Вообще-то настоящее, авторское название фильма -  «Комната 212»:  повздорив с супругом, после 25 лет совместной жизни уличившим жену в том, что она совокупляется буквально со всем, что движется  (в роли рогатого мужа  -  настоящий экс-муж Мастроянни Бенжамин Бьолэ),  Мария уходит из дома. Но уходит недалеко - в отель через дорогу, где поселяется в номере 212.  Улицы в квартале Монпарнас узкие, и окна квартиры легко просматриваются из отельного номера  -  наблюдательного пункта, откуда Мария обозревает все свои прошлые и настоящие приключения, фантасмагорически переплетающиеся между собой.   

Для любого француза цифра 212 - вполне понятный намёк.  Как любой советский гражданин знал, что такое 6-я статья Конституции, так и любой  французский гражданин сразу распознаёт отсылку  к статье 212 Гражданского кодекса Франции, которая устанавливает, что «супруги обязаны уважать друг друга, хранить верность, оказывать помощь и поддержку».   Героиня фильма - явно из злостных нарушительниц ГК: когда все её половые партнёры,  с которыми она  развлекалась уже после свадьбы,  материализуются у неё в гостиничном номере, то в нём становится не продохнуть. И это вовсе не оттого, что номера в парижских отелях больше напоминают собачью конуру, - то есть, именно её они и напоминают, но в угоду сюжету режиссёр поселяет героиню в шикарный двухкомнатный номер с гостиной. 

Дальше начинается  игра с раздвоением личностей и реинкарнациями   -  пока  списанный в утиль муж, объевшийся груш, депрессует в квартире,  к героине  в отель заявляется он же, но помоложе  (в роли этого свежего мужского мяса  -  Венсан Лакост).  Месседж, посылаемый сексоголиком Кристофом Оноре зрителю, настолько толст, что с трудом протискивается сквозь экран:  нечего всю жизнь трястись над старым, дряблым телом, лови момент, бери от жизни всё, ведь молодые и охочие жеребцы не переведутся никогда.   

Не могу сказать, что Кьяра Мастроянни  органично смотрится в роли сексуально неразборчивой оторвы с бешенством матки на шестом десятке - её попытку примерить на себя  коронное амплуа Изабель Юппер  нельзя признать удачной.  Брутальный глум над 212-й статьёй Гражданского Кодекса продолжается все два часа экранного времени  -  к полутора десяткам любовников и нескольким разновозрастным инкарнациям мужа для полноценной amour a quatre добавляется  ещё одна фемина  - бывшая первая любовь оскорблённого мужа, училка музыки  (для любого француза  страсть отрока к училке с недавних пор тоже тема вполне знаковая),  и весь этот квартет совокупляется между собой перекрестно, преодолевая  условности в виде календарного времени и замкнутого пространства.  В роли училки-любовницы, выступающей также в двух возрастных инкарнациях - Камилль Коттен и французская икона стиля Кароль Буке, согласившаяся на роль престарелой матроны.  Героиня Буке, слава Богу, ни с кем не совокупляется, а олицетворяет собой благоразумие зрелости. 

Особенно коробит поворот сюжета с ребёнком, который материализуется в комнате, олицетворяя мечту училки завести со своим юным любовником потомство - все эти мочеполовые дискуссии и мудовые рыдания происходят в его присутствии,  а сам ребёнок в зависимости от сюжетных изгибов превращается то в куклу, то опять в малыша.  Так и хочется сказать режиссёру, детишек-то оставьте в покое, ироды!

Во всю эту коитально-беспорядочную систему образов Оноре вводит образ, который, по идее, мог бы стать ключевым - образ внутреннего Голоса Разума главной героини  (смешной старикан в леопардовом пальто, внешне предательски похожий на Шарля Азнавура), который  ожидаемо таковым не становится,  вечно путаясь под ногами  и появляясь всегда невпопад - никаким разумом у героини и не пахнет, крыша уехала далеко и бесповоротно. 

В какой-то момент кажется, что Голос Разума, отчаявшись найти общий язык со своей  хозяйкой, ненадолго посетил самого режиссёра   -   складывается ощущение, что, устав от беспорядочных воспоминаний и изнуряющих сексуальных  приключений,  Мария возвращается домой,  к  постаревшему, но родному плюшевому мужу в тапочках и халате.  Но чёрта с два - она возвращается не одна, а со всей этой безумной вечеринкой  из старых и молодых мужей, старых и молодых любовников, старых и молодых соперниц.  Голос Разума посрамлён и изгнан, промискуитетно-гедонистическая мораль торжествует, а у меня только один вопрос, почему эта двухчасовая неравная битва с общественной моралью определяется авторами как романтическая, чуть ли не рождественская, комедия?... 

В прокате с 12 января. Кто хочет оценить свежесть исхудавших прелестей Мастроянни, может сходить.  А, да - в самых первых кадрах ещё можно послушать бормотание Бродского, декламирующего свои стихи по-французски.