Годовой объем рынка топливно-энергетического комплекса (ТЭК) Российской Федерации около 20000000000000 рублей. Двадцать триллионов! Казалось бы, цифровые показатели с таким множеством нулей есть самая лучшая гарантия того, что внедрению инноваций в ТЭК нашей страны уделяется особое внимание. Увы…
Чем больше нефти и газа добывается в России, тем чаще из уст ее руководителей звучат фразы о необходимости скорейшего преодоления сырьевого характера нашей экономики. За 20 прошедших лет политическая обстановка в стране была периодами бурной, изменчивой, чреватой разными неожиданностями, но глава каждого нового кабинета министров, как правило, начинал свое руководство экономикой РФ с громких заверений, что зависимость России от добычи и экспорта углеводородов вот-вот будет преодолена. Эти заверения обычно заканчивались призывами к модернизации экономики, панегириками в адрес новой российской демократии, которая создает условия для всяческих инноваций в промышленности, в том числе и нефтяной. Однако причесать на свой чиновничий лад углеводородную правду России удается не всегда, вернее, всегда не удается, так как публичные ораторские упражнения министров весьма далеки от реалий на нефтяных полях государства.
Новый министр энергетики РФ Александр Новак, видимо, это учел. Он, наверное, решив не лицемерить, заявил на прошлой неделе о том, что одной из главных задач российского топливно-энергетического комплекса на ближайшие 10-15 лет становится повышение уровня извлечения нефти. С одной стороны, задумка своевременная, ибо сегодня коэффициент извлечения нефти из наших месторождений не превышает 37% (в некоторых странах такой показатель зашкаливает за 70%). С другой стороны, становится очевидным, что правительство России вряд ли намерено активно преодолевать сырьевую зависимость нашей экономики; недра ведь официально «предупреждены» о предстоящем 15-летнем насилии над ними, и, думаю, проклинают факт того, что в них находится самое ликвидное и конкурентоспособное сырье – нефть. Ее, родимую, в прошлом году мы добыли больше всех в мире (511 млн. тонн), а также Россия вошла в число лидеров – экспортеров нефти. Она у нас является главным экспортируемым товаром, обеспечивающим 80% валютных поступлений. Ежесуточно наш «Газпром» добывает 10 млн. баррелей нефти, «Роснефть» - 2,5 млн. баррелей, «ЛУКОЙЛ» - более 2-х млн. баррелей. Итого, только от этих трех компаний Россия в сутки имеет около 15-ти млн. баррелей нефти. Для сравнения, у саудовской компании «Saudi Aramco» такой показатель равен 12,5 млн. баррелей, и ежедневный доход превышает $ 1 млрд. Говорят, в Саудовской Аравии уровень жизни очень высокий, даже выше, чем в России. Врут, наверное? Ведь в нашей стране нефтяной и газовый секторы экономики обеспечивают не менее 40% ВВП (валового внутреннего продукта), и более 42% бюджета. И это было бы невозможным без наличия транспортной системы углеводородного сырья, протяженность которой четверть миллиона километров. Правда, нефтепроводы в России сильно изношены, что приводит к частым аварийным разливам нефти. Особенно этим грешит, по сведениям, изложенным в недавней аналитической записке Росприроднадзора, государственная компания «Роснефть». Так, в прошлом году на участках этой компании в Ханты - Мансийском административном округе произошло около трех тысяч аварийных разливов нефти. Бедная северная природа…
Нефтедоллары, конечно, правительству России нужны, но, наверное, не меньше, чем нашей нефтяной промышленности инновационные технологии, которые сократят отрицательное влияние ТЭК на экологию. Ведь обществу не должно быть безразлично, в каких экологических условиях будут жить наши потомки. Следовательно, необходимы значительные капитальные вложения, новые технологии. Но, на мой взгляд, ждать их от частных нефтяных компаний – неблагодарное дело. Неужели правительство не имеет возможности закупать технологии, сделать так, чтобы в нефтегазодобывающей промышленности именно государственные компании стали флагманами экономического развития? Да и вообще, бюджет государства имеет от нефтянки, думаю, по максимуму, так как этому способствует сегодняшний режим налогообложения добывающих углеводородное сырье компаний. Весьма характерен в этом аспекте пример, приведенный вице-президентом «ЛУКОЙЛА» Леонидом Федуном:
«…Мы взяли месторождение в Техасе, которое разрабатывается в течение 20 лет, и поместили в налоговую среду России. Результат: текущий коэффициент извлечения нефти в одном из этих месторождений у них составляет 54%. При этом рентабельная добыча РФ при существующей налоговой среде позволила бы извлечь только 31% нефти. Таким образом, вместо 248 млн. баррелей рентабельной добычи было бы добыто всего 145 млн. баррелей».
Может, пришла пора подумать правительству России об изменении принципов фискальной политики на углеводородных полях страны? В то же время, если государство забирает у нефтяников в виде налогов с каждого рубля 70-80 копеек, то было бы целесообразным часть этих налогов использовать для реальной модернизации добывающего сектора экономики, в котором накопились серьезные проблемы. Взять хотя бы вопросы углубленной переработки нефтяного сырья, разведки нефтегазовых месторождений, контроля проектов разработки залежей и месторождений. Например, не российские компании тратят на нефтегазоразведку свыше $ 80 на одну тонну извлеченного из недр сырья. У нас же этот показатель вдвое меньше. В российскую нефтеразведку вкладывается в год не более $ 20 млрд, а необходимо в два раза больше. Из-за недофинансирования не внедряются новые технологии, не на должном уровне природоохранная деятельность, что наносит прямой ущерб выполнению экологических программ. Деньги то от реализации нефти и газа есть! Вопрос в том, куда они уходят, почему не используются для решения злободневных проблем нефтяной отрасли страны, той отрасли, которая неумолимо входит в стадию истощения месторождений. Если уж наши государственные деятели открыто заявляют, что в предстоящее десятилетие делают главную ставку на окончательное выжимание недр, то было бы разумным тщательно проанализировать структуру минерально-сырьевой базы России – страны, энергоемкость экономики которой в три раза больше, чем в нормально развивающихся государствах.
Настало время подумать правительственным аналитикам, почему нефтяной лидер РФ («Роснефть»), имеющий преференции при получении лицензий на стратегические месторождения, имеет больше проблем с модернизацией, чем частные нефтяные компании, сорвал договор обмена акций с ВР. Наконец, почему за год произошло падение стоимости акций «Роснефти» на 3%?
Не побоюсь предположить, что запас прочности в российской нефтянке исчерпан, несмотря на то, что правительство РФ как бы проявляет усилия в энергетической сфере и даже порой напрямую управляет активами. Кабинет министров России хочет видеть ее нефтегазодобывающую промышленность основным двигателем экономического развития страны, но при этом доходы от реализации углеводородов не развивают в должной мере нефтяной сектор государства, не способствуют внедрению инноваций, модернизации добычи и разведки сырья. Следует признать, что административные методы, при помощи которых правительство России пытается осуществлять регулирование нефтегазодобывающей отраслью, вряд ли способны поднять экономику страны, существенно расширить важный в стратегическом отношении производственный сектор. А ведь от его состояния напрямую зависят завтрашний день Российской Федерации и уровень благосостояния ее жителей…
|
|
