Вчера на «ФОРУМе.мск» была опубликована статья известного литовского политика Аудрюса Буткявичюса, в которой сообщалось, что совместно с группой постоянных авторов нашего сайта он обращается в литовский суд с иском к вильнюсским газетам «Lietuvos Rytas» и «Ekstra», напечатовшим на своих страницах материалы заведомо клеветнического характера, наносящие нам ущерб, в том числе материальный. Каковы перспективы судебного процесса и какие цели при этом преследуют истцы? На эти и другие темы Сергей Саматов беседует с политологом Антоном Суриковым:
- После консультаций с юристами у меня нет сомнений в благоприятном исходе судебного процесса. Ответчики не в состоянии доказать не только факты совершения кем-либо из нас тяжких уголовных преступлений, которые мы никогда не совершали, но и свои домыслы о том, что мы якобы имеем или имели отношение к какой-либо из советских, российских или любых других спецслужб. Мы, со своей стороны, докажем, что их публикации в прессе одной из стран Европейского союза нанесли ущерб нашей деловой репутации, что, в свою очередь, привело к крупным материальным потерям с нашей стороны. Так что этим двум газетам и их авторам, несомненно, придется раскошелиться.
- Насколько известно, клеветнические материалы против вас имеются не только на литовском, но и на русском, украинском, английском, немецком и испанском языках. Почему вы начинаете именно с Литвы?
- А кто сказал, что только с Литвы? Литва – одна из девяти на сегодняшний день стран, где предстоит судебное или уголовное преследование разного рода клеветников. С другой стороны, мы действительно придаем Литве большое значение. Это потому, что Литва – член Европейского союза, а наш друг Аудрюс Буткявичюс – известный в этой стране политический деятель, который всегда призывал к развитию и углублению российско-литовских отношений, за что, кстати, подвергается постоянным нападкам со стороны «духовных детей» небезызвестного Ландсбергиса. Кстати, ввиду трудностей перевода с литовского один из героев публикаций в ряде местных газет, депутат Государственной думы РФ Алексей Петрович Кондауров еще не ознакомился в полном объеме с обвинениями в его адрес. А он там обвиняется в том, что якобы вынудил М.Ходорковского принять участие в финансировании КПРФ. Это достаточно серьезное обвинение – и для Кондаурова, и для компартии, и даже для Ходорковского. Полагаю, что в скором времени по этому поводу в литовском суде может оказаться еще один иск – уже от российского депутата.
- В каких странах кроме Литвы подготовлены ваши судебные иски или обращения в прокуратуру?
- Это Россия, Украина, Белоруссия, два государства Западной Европы, три – Латинской Америки. Кроме того, сейчас наши юристы прорабатывают американское законодательство. Думаю, в США мы тоже обратимся в суд и предъявим материальные претензии. Скорее всего, это случится, как только мы выиграем один из судов в Европе. Я бы отметил публикации на англий ском языке, сделанные профессором Скоттом. По ним судебные иски будут предъявлены в самое ближайшее время, и я не вижу причин, по которым суд отказал бы нам в удовлетворении претензий – настолько все написанное Скоттом бездоказательно и в то же время оскорбительно.
- Юридическое преследование клеветников – дело, наверное, хлопотное, требующее затрат времени и энергии. Зачем вам это?
- Мы же не сами этим занимаемся, а юристы. А цель у нас – иметь на руках юридические документы, решения судов и правоохранительных органов, что мы ничего противозаконного не совершили, а стали жертвой клеветы. При этом политического подтекста в наших действиях нет, только юридический.
- Разве ведущаяся кампания не наносит политического ущерба?
- А какой может быть политический ущерб? Мне тут принесли очередной опус, в котором сказано, будто я связан с каким-то Олегом Новиковым, а я никогда даже не слышал об этом человеке. Причем говорится, что познакомился я с этим Новиковым на форуме «Будущее левых сил» в Голицино летом 2003 года. А я вообще там не был, что легко проверить.
Но это еще что, ведь и не такое пишут. Например, что в руководстве КГБ Белоруссии якобы есть люди, которые намериваются свергнуть президента. Скажите, можно ли в это поверить в здравом уме? Как будто Лукашенко, или, например, Каримов, Чавес – такие уж наивные люди, что не понимают, что вокруг них происходит. На кого только такое рассчитано? А раньше ведь еще и тему Касьянова муссировали.
- Можно насчет Касьянова подробнее. Все-таки вас что-нибудь связывает?
- Что нас может связывать? То, что карьерный рост Касьянова начался в январе 1999 года, когда он был назначен первым заместителем министра финансов, совершенно не означает какой-то его близости к Юрию Дмитриевичу Маслюкову, скорее уж к Мамуту, Абрамовичу и Татьяне Дьяченко. А вообще Маслюков много кому в жизни помог, только не все об этом помнят.
Присутствие в аппарате правительства при Касьянове людей, которых туда привел с собой Маслюков, тоже мало что значит. После увольнения Касьянова многие из них в тех же или равнозначных должностях осталось работать с Фрадковым, тот же Михаил Синелин – глава секретариата премьера. Но из этого же не следует, что Фрадков – креатура Касьянова! Наоборот, общеизвестно, что нынешний премьер – соратник Игоря Сечина – главного оппонента Касьянова.
Еще вспоминают нашу дискуссию насчет Касьянова в СМИ в первой половине 2005 года. Ну и чем она тогда закончилась? Хинштейном? Чтобы поставить все точки над «i», я адресую вас к недавней статье Владимира Филина на эту тему.
- Честно говоря, меня всегда удивляла та дискуссия. Как вы помните, весной 2003 года я по рекомендации Анатолия Баранова пришел работать в Госкомрыболовство в команде только что назначенного председателем Александра Моисеева – вашего близкого друга. Причем Моисеев в итоге стал, пожалуй, единственным за всю историю ведомства руководителем, к которому не прилипла никакая грязь. И в результате, фактически именно за это Касьянов его в декабре 2003 года уволил, чтобы поставить вместо Александра Петровича человека, обладавшего совсем другим набором качеств.
- Я хорошо помню эту историю, как Моисеева подняли буквально с больничной койки, чтобы заставить написать заявление. Но это же не единственный случай второй половины 2003 года, когда вообще было очень трудное время. Вспомните как в конце августа ушел из правительства Михаил Делягин, уставший в одиночку сопротивляться всевозможным либеральным глупостям, как в октябре покинул Белый дом Анатолий Баранов. А безобразная история с главой РСК «МиГ» Николаем Никитиным? Маслюков создал корпорация в начале 1999 года и назначил Никитина, когда «МиГ» лежал в руинах. А как только дело наладилось, появились реальные деньги, правительство Касьянова Никитина снимает и странным образом назначает другого человека. Правда, как выяснилось, не надолго. Когда в феврале 2004 года президент уволил Касьянова, на «МиГе», как, впрочем, и в Госкомрыболовстве руководство практически сразу же вновь сменилось, пришли люди, назначенные из Кремля.
- Иногда приходится читать, что вы и ваши партнеры перешли в оппозицию к власти как раз во второй половине 2003 года?
- Вообще-то мы находимся в политической оппозиции к власти с 21 августа 1991 года, чего никогда не скрывали. При этом, правда, не следует путать нахождение в политической оппозиции с тем, что мы взаимодействуем с представителями органов власти по хозяйственным вопросам. Такое взаимодействие существовала всегда и существует сейчас, оно никогда не прерывалось.
- Как эволюционировало ваше отношение к президенту?
- Летом-осенью 1999 года мы в силу наших скромных возможностей поддерживали его приход, так как считали, что альтернатива в лице поддержанного Гусинским блока региональных лидеров была крайне опасна. Она объективно вела к дезинтеграции страны. Мы также изначально знали о реальном отношении силовиков, на которых опирался Путин, к Березовскому и некоторым другим ельцинским олигархам. Естественно это не могло не вызывать симпатий. Вместе с тем, мы всегда критиковали президента за проводимый им либеральный экономический курс, проамериканскую внешнюю политику и кадровые назначения людей из команды Чубайса.
Правда, активно выступать в СМИ с критикой раньше нам было сложно. Ведь я был государственным служащим до середины 2002 года. Был такой случай, когда в начале 2001 года я подверг критике в «Московских новостях» мэра Душанбе Убайдуллоева. Так вот, за это председатель Госдумы Селезнев назначил в отношении меня целое служебное расследование. С другой стороны, Анатолий Баранов, как вы помните, также был одно время государственным служащим – помощником вице-премьера, Михаил Делягин – помощником премьера. Наталья Роева до 2004 года работала в федеральной госкомпании, а Владимир Филин и Руслан Саидов вообще не являлись публичными фигурами. Именно поэтому полноценно выступать с критикой властей в СМИ мы смогли начать лишь полтора-два года назад.
- В чем сейчас вы лично для себя видите смысл нахождения в оппозиции?
- Сейчас моя оппозиционная деятельность заключается в критических выступлениях в СМИ. В середине 2005 года некоторые из моих партнеров достигли соглашения с представителями власти о том, что ими никакие политические проекты в России финансироваться не будут. Это включает весь оппозиционный спектр, в том числе, кстати, и ИПРОГ. С ИПРОГ сейчас работает Марат Гельман, а нам это делать категорически запрещено. А вообще мы все свои обязательства очень скрупулезно выполняем, потому что нарушать их было бы для нас себе дороже. Да и поддерживать сейчас, если честно, на мой взгляд, особенно некого.
- Каково у вас и ваших партнеров отношение к президенту? Многие отметили, что в последние месяцы острота вашей критики в его адрес заметно спала.
- Действительно, с осени 2004 по осень 2005 года мы весьма жестко критиковали президента. Если честно, здесь присутствовал элемент тактики. Острая форма критики – это был способ обратить внимание представителей власти, что у нас с ними были урегулированы далеко не все вопросы, важные для нас. Но сейчас все вопросы решены и мы отказались от резких форм ведения полемики, хотя, конечно, сохранили свою оппозиционность. А вообще, через два года президент уйдет, это не так уж и долго. Поэтому надо не с ним сейчас продолжать бороться, а думать о том, кто придет на его место. На сей счет рекомендую вам еще одну статью Владимира Филина.
- Вернемся к теме, с которой мы начали. Может быть, пришло время рассказать о причинах появления в сети всякого рода компроматов против вас и ваших партнеров, о так называемом «наезде»?
- Правильнее сказать о «наездах», так как их в последние годы было два – в 2003 году и сейчас. «Наезд» 2003 года имел внутреннюю российскую природу. Условия для него были созданы осенью 2002 года. Тогда, как мне говорили, Волошин и Сурков дали санкцию группе спонсоров, включая Ходорковского, поддержать оппозицию, в том числе левую. Это рассматривалось как противовес попыткам Березовского, которого тогда представлял в Москве Станислав Белковский, сыграть на оппозиционном поле. Короче говоря, оппозиционные проекты с санкции Кремля были запущены.
Однако летом 2003 года, когда они уже были в самом разгаре, «генеральная линия» Кремля круто поменялась – Игорь Сечин с санкции президента «наехал» на ЮКОС. В результате, все ранее согласованные проекты ЮКОСа подверглись обструкции, что негативно отразилось и на нас как на участниках проекта.
Этим воспользовалась «группа товарищей», которая предъявила моим партнерам финансовые претензии, связанные с игрой на бирже. В 2002 мои партнеры купили акции ЮКОСа. Летом 2003 года, накануне ареста Платона Лебедева, эти акции на пике курсовой стоимости были проданы. Образовалась маржа, на часть которой и предъявила претензии означенная «группа товарищей». Когда же им было отказано, произошел «наезд». При этом попытки начать в отношении нас уголовное преследование, а также «прослушки» и «справки» в интернете были лишь частью этого «наезда», причем не самой значимой. Более существенными, конечно, стали кадровые пертурбации.
К слову сказать, по линии уголовного преследования тогда у наших недругов вообще ничего не вышло. Во всяком случае, так было до начала 2005 года, когда на Украине важный пост занял Турчинов. Но это уже другая история, а в рассматриваемом случае чиновники, которые долгое время не вмешивались, в июле 2005 года вмешались и «наезд» был прекращен.
- А что происходит сейчас?
- Другой «наезд», осуществляемый американцами. Условия для него возникли осенью 2004 года, когда новый директор ЦРУ Портер Госс привел с собой людей, работавших в 1990-е годы, а затем уволенных или «задвинутых». У этих людей есть к нам претензии по прошлому. В частности по 1994-95 годам, когда мы создали помехи их совместным с англичанами контрабандным операциям с некоторыми образцами техники, технологиями и веществами через Эстонию и Белоруссию. В результате они либо вообще не получили то, что хотели, либо получили, но не то. Кстати, я вот уже 10 лет не могу поехать в Англию, хотя раньше меня там встречали с распростертыми объятиями, а Владимир Филин в 2000 году был вынужден Англию срочно покинуть.
Помимо сказанного, претензии у американцев к нам есть и по 1999 году. Одна из претензий связана с инцидентом в Косово, когда дело чуть было не дошло до стрельбы между войсками НАТО и России. Во всяком случае, приказ атаковать российские позиции был американским генералом Кларком отдан, но не выполнен англичанами. Вторая претензия имеет отношение к скандалу «Рашагейт». Этот скандал, как вы помните, не только помог республиканцам США победить Альберта Гора, но и сформировал мнение о ельцинских олигархах у мировой общественности не как о демократах и «честных предпринимателях», а как о мошенниках и преступниках. И в этом есть крупица нашей заслуги.
Прошлые претензии дополняют нынешние. Они связаны с посредническим бизнесом наших партнеров в таких странах, как Венесуэла, Йемен, Иран, Сирия, другие страны Ближнего Востока и даже Мексика. Кроме того, американцы очень на нас обиделись, когда этим летом они, наконец, поняли, чем реально занимаются наши партнеры в Белоруссии и Узбекистане. Кстати, об узбекских событиях и их реальной подоплеке недавно очень неплохо написал Руслан Саидов.
- И что вы теперь ожидаете?
- Американцы действуют предельно жестко. Они постоянно идут на полицейские провокации, запугивают угрозой ареста, из-за чего Владимир Филин, например, был вынужден переехать из Швейцарии в Бразилию. Но ладно бы только это. Против людей, работающих с нами, применяют и прямое физическое насилие. Так в Мексике нашего местного партнера ударили железной трубой по голове и он еле выжил. В Йемене нашего партнера тоже из числа местных жителей вместе с семьей пытались похитить. А еще одного из наших партнеров, акционера агентства «FarWestLLC», в феврале в Колумбии вообще попытались взорвать на радиоуправляемой мине, правда, неудачно. При этом во всех случаях следы ведут к американцам.
- В том опусе, который вы только что цитировали, написано, что к вам привлечено внимание ФБР и Прокуратуры США, а также соответствующих ведомств Германии?
- Это не так, особенно в отношении Германии, где домыслы насчет нас вряд ли уже когда-нибудь кого-либо вдохновят. Повышенное внимание к себе, как я уже говорил, мы ощущаем со стороны ЦРУ.
- Аудрюс Буткявичюс в своей статье говорит о том, что на суд в Литве может явиться Сергей Петров, который вроде бы погиб два года назад. Как это понимать?
- А кто даст гарантию, что Петров действительно погиб. Как я понял Аудрюса, он не исключает теоретическую возможность того, что Петров вовсе не погиб, и поэтому возможна его явка в суд, где он, опять-таки чисто теоретически, мог бы рассказать, кто и в каких целях принуждал его противозаконными методами фабриковать документы, все эти липовые справки, «прослушки». Вот было бы интересно узнать!
- Раз так, то явка в суд Армена Саркисяна, по вашему мнению, может быть тоже возможна?
- Не думаю. Но его бывшая жена и сын теоретически, наверное, могли бы прийти. Кстати, со стороны ЦРУ было крайне глупо искать в Париже его сына – французского студента по его армянской фамилии. У него много лет уже французская фамилия. И имя тоже. Как говорилось в классическом советском детективе, это все равно, что искать по девичьей фамилии вдову, похоронившую трех мужей. Так что, надеюсь, подосланные негодяи его не найдут.
|
|
