В воскресение 14 января по РТВ будет показано интервью с Евгением Максимовичем Примаковым, в которых он поделится своими предположениями по поводу казни Саддама Хусейна. Примаков - последний из российских публичных политиков, который видел Саддама живым - перед началом войны он привозил в Багдад предложение Путина иракскому президенту уйти со своего поста. Саддам, естественно, отказался.
Начавшаяся война, по словам Примакова, была какой-то странной. Например, не были взорваны мосты через Тигр, и американцы напрямую вошли в Багдад. Республиканская гвардия - довольно-таки серьёзное подразделение - сдалась без боя. Примаков высказал предположение, что американцы всё время были в контакте с Саддамом через неназванных посредников, и обещали ему что-то на каждом этапе.
Уже в ходе суда над Саддамом ситуация повторилась: Саддам сказал одному из своих адвокатов, что он нужен американцам, и всё это игра. Когда адвокат заметил, что игра далеко зашла, Саддам ответил, что американцы без него ничего в Ираке не смогут сделать, и сейчас просто пугают его, что бы выторговать побольше.Саддам не верил в свою смерть до самого последнего - в этом и состоял план американцев. Примаков предположил, что таким образом американцы удержали его от последнего слова, на котором он многое мог рассказать. Поэтому американцы не стали продолжать расследование по остальным обвинениям, в том числе об отравлении курдов газами, и поспешили Саддама повесить, что бы спрятать концы.
Я полностью разделяю точку зрения Евгения Максимовича. Скажу больше: накануне и в ходе второй иракской войны велась не двусторонняя американо-иракская, а более сложная многосторонняя игра. При этом цель неназванных Примаковым посредников и, видимо, тех, кто поручил им этим заниматься, состояла в двух вещах.
Во-первых, содействовать росту мировых цен на нефть, что было выгодно, прежде всего, России. Данная задача была решена. Другое дело, что Путин не использовал появившиеся нефтедоллары для экономического развития страны, а предпочел «стерилизовать» их за рубежом.
Во-вторых, отказавшись от бесперспективной для Ирака войны классического типа с армией США, удалось затянуть американцев в трясину партизанской войны, в которой они не имеют ни малейших шансов на конечный успех. Наконец, в-третьих, увязнув в Ираке, США были вынуждены снизить уровень своего вмешательства в других регионах мира: от Латинской Америки до Корейского полуострова, и, прежде всего – в России.
О последствиях попадания США в иракскую ловушку хорошо написал на днях в «WashingtonPost» Ричард Кларк, бывший национальный координатор США по вопросам борьбы с терроризмом, глава компании «Good Harbor Consulting», автор известных книг «Against All Enemies» и «Breakpoint». Ниже его статья в переводе «Инопрессы» предлагается вниманию читателей.
Пока все были на войне
Ни в одной администрации не было такого, чтобы реально инициировать и проводить серьезные изменения в политике национальной безопасности могло больше десятка человек. Что же касается администрации Буша, то там, во-первых, с уходом ухода Роберта Зелллика в инвестиционный банк «Goldman Sachs» и назначением генерала Майкла Хейдена директором ЦРУ посты первого заместителя государственного секретаря и заместителя директора национальной разведки - которые как раз относятся к этой тяжелой весовой категории - оставались незанятыми практически в течение всего 2006 года.
А, во-вторых, пока нация ведет непонятную войну, верно скатывающуюся к печальному концу, все ключевые фигуры кабинета и советники правительства занимаются одним только иракским вопросом - и, соответственно, не уделяют внимания всем остальным.По меткому выражению ветерана Совета национальной безопасности Рэнда Бирса , то, что происходит сегодня - это «синдром детского футбола»: стоит детям начать играть в футбол, все они моментально забывают свои позиции и командные обязанности и только и делают, что гоняются всей толпой за мячом.Характеристика очень верная: за столом в «Situation Room» Белого дома всего двенадцать мест, а у ключевых игроков рабочий график не совпадает настолько, что им очень редко удается проводить там лично или по секретной видеосвязи больше десяти часов в неделю. Когда тот или иной вопрос не попадается на глаза кому-то из первых лиц, его решение может затягиваться на многие месяцы. Я знаю это не понаслышке: с самых первых дней прихода к власти администрации Буша я требовал созыва срочного совещания по вопросу угрозы США со стороны «Аль-Каиды». В конце концов, совещание на уровне кабинета по этому вопросу состоялось - но на дворе стояло уже 4 сентября 2001 года.
После событий 11 сентября, если бы администрация не отвлеклась на иракскую войну, весь прошедший год - как и, прямо скажем, вообще все эти годы - прошел бы в нескончаемых обсуждениях вопросов, связанных с «Аль-Каидой». Однако кроме «Аль-Каиды» и связанной с ней проблемы мирного сосуществования с Исламом и внутри Ислама, своей очереди на рассмотрение ждут еще как минимум семь вопросов национальной безопасности. Все это вопросы первостепенной важности; все они с каждым днем становятся все сложнее; и ни один из них как не решался, так и не решается. Вашингтонские мальчики заняты: они всей толпой бегают за «иракским мячом».Глобальное потепление: в 2001 году, когда открылись первые возможности совершить вторжение в Ирак, главные фигуры в администрации Буша не очень задумывались о глобальном потеплении - разве что выражали сомнение в том, что оно вызвано не пятнами на солнце, а деятельностью человека. Сегодня многие ученые и лидеры многих стран мира уже пришли к мысли, что в отношении глобального потепления мир прошел точку невозврата.
Если их точка зрения верна, то уже те дети, кто сейчас ходит в детский сад, увидят, как вода затапливает большие города и как планета в целом становится гораздо менее терпимой к обитанию на ней человека. Премьер Великобритании Тони Блэр не оставляет попыток убедить президента Буша в значимости этой проблемы, но каждый раз, когда два лидера находят возможность встретиться, их время привычно уходит на обсуждение не надвигающейся планетарной катастрофы, а все того же Ирака.
Реваншизм России: к 2008-2009 году, когда друг за другом свои посты покинут президенты России Владимир Путин и США Джордж Буш, Россия подойдет менее демократической страной и страной, меньше настроенной на сотрудничество с Вашингтоном, чем она была шесть лет назад, когда Буш заглянул в глаза и душу российского лидера. Казалось бы, опытному специалисту по проблемам Советского Союза Кондолизе Райс сначала в качестве советника президента по национальной безопасности, а затем и госсекретаря сам бог велел вплотную заниматься ключевыми вопросами американо-российского взаимодействия. Да и вопросов этих становится все больше: российских губернаторов больше не избирают, а назначают; таинственным образом погибают диссиденты, скорее всего, от рук нового КГБ; в стране идет подавление оппозиционной прессы; лидеров бизнеса вытесняют из страны или бросают за решетку.
Однако во главу угла снова встал Ирак, а тем временем Москва начинает играть в нефтяную политику: в разы повышает плату за энергоносители для бывших советских республик, не согласных «прогибаться» под Кремль, и грозит отключить газ европейским государствам, которые встанут ей поперек дороги. Если Буш думал, что, глядя на это сквозь пальцы, он добьется сотрудничества с Россией по Ирану и Ираку, то эта стратегия явно не удалась.
Левый уклон Латинской Америки: все последние годы до иракской войны президентов США приглашали и ждали на саммитах, проходивших по всей Латинской Америке и во всем Карибском бассейне. Собственно, даже теракты 11 сентября 2001 года застали тогдашнего госсекретаря Колина Пауэлла в Южной Америке. И тогда в этой части мира американская политика реально двигалась вперед: у власти во всем этом регионе, за исключением Кубы, стояли дружественные нам демократические правительства. В странах, раздавленных долгами, проводились рыночные реформы, и везде Соединенные Штаты были желанным партнером. Вашингтон излучал уверенность в том, что, когда умрет Фидель Кастро (если он умрет - у многих относительно этого вопроса уже появлялись некоторые сомнения), даже Куба сможет вступить в клуб демократических и рыночных стран.Но сегодня Кастро нашлась замена, и это не просто очередной кубинский диктатор. Лидером нового «альянса против янки» стал Уго Чавес, демократически избранный президент Венесуэлы. Ярый антиамериканизм Чавеса поддерживается как кубинскими спецслужбами, так и венесуэльскими нефтяными доходами.
К 2006 году полку антивашнгтонской оппозиции, во главе которых встали Венесуэла и Куба, прибыло: лидерами Боливии, Эквадора и Никарагуа были избраны их единомышленники. Что касается Мексики, то Буш начал свое пребывание на президентском посту обещаниями расширенного сотрудничества, а сегодня, после 11 сентября, заканчивает ужесточением иммиграционного и пограничного режима.
Войны в Африке: США обратили внимание на волну геноцида, выплескивающуюся из Дарфура в соседний Чад, главным образом потому, что об этом начали писать (слишком поздно) СМИ и правозащитные организации, развернувшие активнейшую кампанию. Перспективы вмешательства Вашингтона в этот конфликт весьма туманны, притом что Дарфур - это только один из целого клубка конфликтов, которые вместе с проблемой СПИДа буквально выкашивают население Африки и лишают его благ, которые могли бы дать месторождения нефти, газа и других полезных ископаемых.
Войны идут также в Чаде, Конго, Либерии, Сьерра-Леоне и Сомали. Если бы не война в Ираке, Вашингтон наверняка принял бы меры к прекращению событий в Дарфуре, которые администрация Буша уже признала геноцидом, или остановил бы хаос в Сомали, где власть захватила группировка, связанная с «Аль-Каидой», чем вынудила Эфиопию на вторжение, чтобы предотвратить еще более разрушительную войну.
К сожалению, американская военная организация, ресурсы которой на исходе, уже не может, кажется, выделить даже небольшой отряд спецназа, который мог бы встать во главе миротворческих сил ООН в Дарфуре.
Замораживание программ контроля над вооружениями: международный контроль над вооружениями был самым главным вопросом национальной безопасности сразу нескольких президентов, но с первых дней правления новой администрации, когда Буш решил выйти из Договора по ПРО, он редко оказывался в поле зрения Белого дома. Нынешний его советник по национальной безопасности Стивен Хэдли имеет огромный опыт работы по контролю над вооружениями и работает на этом поприще с начала 2001 года, когда он стал вторым человеком в СНБ.
Но после 11 сентября у Хэдли практически не было возможности работать в интересах международного контроля над биологическим оружием, ядерными испытаниями и распространением ядерных технологий, а также угрозой применения радиоактивных материалов в террористических целях.
В течение долгого времени Белый дом отдавал вопросы, связанные с иранским ядерным оружием, на откуп европейцам (при этом миссия остановить ядерное развитие Северной Кореи была возложена на Азию), а сам был просто не в состоянии уделить достаточно внимания и на достаточно высоком уровне, чтобы остановить две ядерные программы одновременно. Все, понятно, из-за того же Ирака.
Транснациональная преступность: в 1989 году в своем телевизионном обращении президент Джордж Буш-старший показал всему народу пакет кокаина, проданный прямо у стен Белого дома, и объявил «войну наркотикам». Позднее эту инициативу существенно усилили, превратив ее в огромную операцию по борьбе с международными преступными картелями, занимающимися, кроме этого, торговлей людьми, контрабандой товаров и оружия, отмыванием денег и преступлениями в виртуальном пространстве.
На ее основе были подписаны международные договоры по борьбе с тайными мировыми преступными конгломератами, но Белый дом, чья объединяющая роль была настоятельно необходима для координации действий десятка различных служб внутри Америки и мобилизации других стран на борьбу с преступной угрозой, в одночасье самоустранился от этой работы.
Более того, оккупация Афганистана войсками НАТО фактически придала сил международным преступным картелям: если в 2001 году объемы производства героина в этой стране были сравнительно низки, то сегодня от производства героина, наводнившего черные рынки Европы и Азии, зависит практически вся афганская экономика. А поскольку подавляющее большинство американских военных либо служит в Ираке, либо готовится к командировке в Ирак, либо возвращается оттуда, у США оказалось недостаточно сил для того, чтобы не дать Афганистану после освобождения превратиться в наркогосударство.
Афгано-пакистанская граница: если Афганистан и становится объектом внимания американского политического класса, то не из-за проблемы наркотиков, а из-за того, что побитый «Талибан» вновь начинает угрожать афганской армии и силам коалиции. Однако если решение этой проблемы и существует, то искать его следует по ту сторону Хайберского перевала, на территории западного Пакистана, где по образцу «Талибана» образовалась огромная база боевиков, настоящее «государство в государстве».
Мало того, что на работу по этому вопросу у США нет сил: в условиях, когда чрезвычайно сложно определить, как и, собственно, кем управляется ядерное государство под названием Пакистан, у них нет даже желания за него браться. До сих пор Вашингтон удовлетворялся предпринимаемыми генералом Первезом Мушарррафом полумерами по борьбе против сети ядерной контрабанды, созданной А.К.Ханом, против связей пакистанских спецслужб с террористами и контроля над базами «Талибана» и «Аль-Каиды» в Вазиристане.
Чтобы Пакистан начал действовать более активно, требуется неусыпное внимание самых высокопоставленных представителей официальной власти США, которые должны заниматься решением в том числе и таких вопросов, как застарелые трения между Пакистаном и Индией. Но из-за Ирака у всех вождей американской нацбезопасности просто не хватает рабочих часов, чтобы заниматься как решением этих проблем, так и выделением войск для стабилизации положения в Афганистане. А президент тем временем планирует послать в иракскую «черную дыру» еще больше американских солдат. Пусть он вспомнит не только о тысячах погибших, десятках тысяч раненых и уже истраченных на эту войну сотнях миллиардов долларов. Пусть он также вспомнит о том, что все те, кто принимает решения, касающиеся безопасности страны, все это время остаются оторванными от важнейших проблем, над которыми должны были бы работать. «Окно возможностей» по каждой из этих проблем уже со скрипом закрывается - но этот скрип, видимо, не слышен за воем сирен Багдада.
К сказанному Ричардом Кларком следует добавить, что вчерашнее заявление Буша о посылке в Багдад дополнительно 20 тысяч американских военных – это конвульсия, судорога агонизирующей политики США в Ираке. Очевидно, чем больше будет подобных конвульсий, тем более впечатляющим будет финальный крах американцев. Крах не только в Ираке, но и в Афганистане и, не исключено, в других районах Ближнего Востока и зоны Персидского залива.
Но какие последствия следует ожидать России, которой неназванные Евгением Примаковым по именам посредники, фактически втянувшие США в иракское болото, предоставили четырехлетнюю передышку от американского вмешательства, сопроводив ее рекордными ценами на нефть? В виду того, что российская «элита» с Путиным во главе распорядилась длительной паузой и халявными нефтедолларами крайне безответственно, последствия, я полагаю, ожидаются самые скверные. Как для самой «элиты», которую мне не жалко, так и для граждан страны в целом.
Не в последнюю очередь это связано с тем, что на смену обанкротившейся в Ираке Республиканской партии во главе с Бушем к власти в Вашингтоне уверенно идут демократы, уже завоевавшие Конгресс и Сенат. Что это означает для Кремля, уже показали их самые первые шаги на Капитолийском холме. На сей счет Гай Динмор и Стефани Кирхгесснер опубликовали в британской «Financial Times» любопытную статью, фрагмент которой в переводе «Инопрессы» предлагается ниже.
Холодно настроенный Конгресс идет на столкновение с Москвой
Отношения администрации Буша с Кремлем заметно охладели по сравнению с 2001 годом. Тогда, как известно, американский президент «заглянул в душу» своего российского коллеги и заявил, что Владимир Путин – «очень открытый и заслуживающий доверия» человек. Отношения Вашингтона с Москвой в ближайшие месяцы могут еще более охладеть. Возможно, правительство выступит против попыток России использовать полученные за счет нефти и природного газа богатства для инвестиций в США, включая экспансию государственной энергетической группы «Газпром» на американские рынки.
Долгие годы республиканское большинство в Конгрессе разделяло отношение Белого дома к России. Теперь эксперты предсказывают, что все большие сомнения конгрессменов по различным вопросам, начиная от отношения Путина к демократии и заканчивая безопасностью западных инвестиций в российскую энергетику, могут привести к тому, что они займут более жесткую, скептическую позицию.
Барни Фрэнк, конгрессмен-демократ, глава комиссии палаты представителей по финансовым услугам, к мнению которого по поводу зарубежных инвестиций прислушиваются, в своем выступлении на прошлой неделе в Национальном клубе печати показал, что отношения могут измениться. Превознося в своей речи «абсолютную безопасность» рынка США, Фрэнк проехался по Кремлю, сказав: «Куда вы хотите направлять инвестиции? В Россию? Чтобы Путин мог украсть вашу компанию?».
Президентская гонка 2008 года тоже может сказаться на отношениях с Россией. На место в Белом доме претендуют два наиболее ярых критика Кремля: демократ Джозеф Байден, глава сенатского комитета по иностранным делам, и Джон Маккейн, наиболее вероятный кандидат от республиканцев.
За недавним поражением на промежуточных выборах республиканского конгрессмена Курта Уэлдона, стойкого защитника Кремля, и приходом на его пост в комитете палаты представителей по иностранным делам демократа Тома Лантоса, вероятно, последует новое обращение к нарушениям прав человека в России. Недовольство высказывается по поводу вынужденной продажи ЮКОСа и тюремного заключения ее бывшего главы Михаила Ходорковского.
Один из сенаторов-демократов говорит, что Россия «была вне поля зрения радаров», поскольку внимание Вашингтона в основном было приковано к Ираку, Ирану и Северной Корее. Однако беспокойство по поводу России игнорировать все труднее. «До определенного момента регулировать российскою экономику – не наше дело. Но лишь до тех пор, пока контроль над российской экономикой не используется для давления на дружественные нам страны, на наших партнеров. А это уже наше дело, – сказал источник. – Я надеюсь, что мы не станем отвечать на это недостойное поведение протекционизмом со своей стороны, однако полностью отвергать такую возможность нельзя».
С этим соглашается один из представителей предпринимательского лобби в Вашингтоне. Он вспоминает о недавней буре негодования, которую вызвала передача компанией «Shell» контроля над нефтегазовым проектом «Сахалин-2» «Газпрому». «Я не удивлюсь, если российские инвестиции в США привлекут большее внимание в конгрессе с точки зрения политики, ведь Россия, по сути, экспроприировала западные вложения».
По словам Маршалла Голдмена, заместителя директора Центра Дэвиса по изучению России в Гарвардском университете, в России «крутится» 300 миллиардов наличных долларов. Недавно предложенная российской металлургической группой «Евраз» покупка «Oregon Steel» за 2.3 миллиарда долларов – это «только начало». «Я думаю, нам нужно понять, что в действительности их мало чем можно ограничить. Но если они играют в подобные игры, в них могут играть и другие», – считает Голдмен.
В конечном счете, возможности Конгресса повлиять на отношения администрации Буша с Россией довольно ограничены. Например, критики не смогут официально проголосовать по принятию соглашения, открывающего России путь во Всемирную торговую организацию, которое подписал Белый дом. Однако конгрессмены могут отказаться пойти навстречу Белому дому в отмене поправки Джексона-Вэника от 1974 года, чтобы продемонстрировать свое недовольство по более широким вопросам. Данная поправка требует ежегодного подтверждения торгового статуса России, и для установления постоянных нормальных торговых отношений с Россией она должна быть отменена.
Итак, еще раз отметим: Демократическая партия США не любит Россию. Но это не новость. Обанкротившиеся в Ираке неоконсерваторы тоже ее не любят. Однако есть одно существенное различие: демократы, особенно в силу действия «иракского синдрома», не только не склонны бряцать оружием, но, наоборот, они наверняка попытаются вступить в торг со своими геополитическими противниками, продемонстрировавшими наличие ясных целей и твердой политической воли.
Речь в данном случае идет о Китае, об Иране и даже о Сирии и Белоруссии, но не о России. Наоборот, России грозит участь превратиться в жертву сговора внешних сил за ее счет и арену жесткой конфронтации между ведущими мировыми державами из-за ее энергетических ресурсов и маршрутов их транспортировки.
Другими словами, на российской и других постсоветских территориях предстоят так называемые транзитные войны, в которых США по мере освобождения из «иракского плена» будут принимать самое активное участие. Причем воевать на этот раз будут чужими руками.
Транзитные войны – явление далеко не новое. Самая значительная из них на территории бывшего Советского Союза протекала на Кавказе с начала 1990-х и вплоть до 2004-2006 годов. Она включала многочисленные перевороты и контрперевороты в Азербайджане и Грузии, карабахский вооруженный конфликт, обе русско-чеченские войны, включая сюда поход Шамиля Басаева и амира Хаттаба в Дагестан, наконец, такие уже забытые многими события, как решение Турции ограничить танкерное судоходство через черноморские проливы под предлогом экологической опасности.
Я не хочу давать упрощенное объяснение природы всех перечисленных катаклизмов. В каждом из конфликтов действовало и переплеталось множество факторов: местных, региональных, кремлевских. Но с точки зрения глобальных международных причин речь, конечно, шла о том, каким образом на внешние рынки будет поступать каспийская нефть: через Новороссийск или через турецкий Джейхан?
В итоге мы имеем построенный, действующий и наполненный уже более чем наполовину нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан. Еще имеем практически пустой нефтепровод Баку-Новороссийск, а также отказ Азербайджана и в перспективе 2-3 лет Грузии закупать газ у «Газпрома». Наконец, мы имеем мир в Чечне, где молодой энергичный лидер - Рамзан Кадыров занят государственным строительством, восстановлением экономики и социальной сферы.
Это стало возможным во многом потому, что конфликт в Чечне глобальным силам США и Запада больше не нужен, так как региональную транзитную войну на Кавказе они у России уже выиграли. Самим чеченцам война с заведомо более сильным (пока) врагом сейчас тоже не нужна. Может быть, она нужна какой-то группировке в Кремле в преддверии 2008 года. Но тут уж ничего не попишешь – придется, видимо, кремлевцам на этот раз выяснять отношения друг с другом без использования чеченского фактора.
Кавказом транзитные войны не исчерпываются. Так, одной из их разновидностей можно считать «дело ЮКОСа» в его международном контексте. Я опять-таки не хочу упрощать, отбрасывать такие важные причины, как политические амбиции Ходорковского или, например, его «нетактичное» публичное замечание Путину насчет 20-миллионного «отката» при покупке «Роснефтью» «Северной нефти». Но, в отличие от Путина, для Буша и Шредера важна была не эта «вопиющая бестактность», а намерение самонадеянного олигарха ударными темпами построить и запустить нефтепровод Ангарск-Дацин.
Наивный Ходорковский почему-то полагал, что, отстаивая его «законное» право качать нефть в братский Китай, США чуть ли не морскую пехоту в Москве высадят. Но вышло наоборот – вместо морской пехоты в Кремль поступил конфиденциальный «дружеский совет» вице-президента США Дика Чейни дать зарвавшемуся олигарху по рукам. Совет, который по прямому указанию Путина Владимир Устинов и Игорь Сечин принялись незамедлительно реализовывать, доведя Ходорковского и Лебедева до читинского СИЗО.
В итоге никакой трубы в Китай сейчас нет. Есть только разговоры о трубе, да и то - к Тихому океану и лишь с ответвлением на Дацин. Но когда все это будет и будет ли это вообще, не знает никто. Транзитная война глобальных сил на Дальнем Востоке только еще в самом начале.
Еще один, точнее – два, примера постсоветских транзитных войн – это прошлогодний газовый конфликт с Украиной и нынешний нефтяной – с Белоруссией. Но и здесь все еще только начинается и пока, слава Аллаху, обходится без человеческих жертв.
Наконец, ждут своего часа еще две зоны. Одна из них – Ферганская долина. Создание там (под флагом радикального исламизма и борьбы с ним) хаоса, распространение этого хаоса на север – в Казахстан, в состоянии перекрыть сухопутные, неподконтрольные США, пути транспортировки нефти и газа в Китай с Каспия и, в перспективе, из Туркмении, Ирана и даже из Персидского залива.
Другой ключевой регион – национальные республики Приволжского федерального округа, территория в радиусе примерно
Но с тех пор крупных диверсий на трубе не было. И не в виду эффективной работы ФСБ. Просто Хаттаб туда больше никого не посылал. Я его, когда он был еще жив, как-то об этом спросил. Саудовский разведчик ответил весьма невнятно. Но его можно было понять и так, что ему кто-то это запретил.
Но это сегодня запретили, а завтра могут разрешить. И что тогда? Ведь если в узкой волжско-уральской горловине, где сходятся магистральные трубопроводы, удастся организовать хаос, то никакой «батька» вместе с украинскими «оранжевыми» уже и не понадобится. Тогда не только Европа, но и центральная часть несостоявшейся «великой энергетической державы» - Российской Федерации – останется без энергетических ресурсов.
Другими словами, наступившее 11 сентября 2001 года и продленное иракской авантюрой Буша время высоких цен на нефть и отсутствия активного вмешательства США в дела России подходит к концу. Кремль, усыпленный видимостью стабильности и возможностью воровать в невиданных прежде масштабах, растратил растратил это время впустую. Теперь же наступает новый период – эпоха транзитных войн, за которыми мы и будем внимательно следить, анализировать и информировать о своих изысканиях изумленную общественность.
|
|
